Она не роза

Она была не роза, но среди роз цвела.
А роза, что подле неё цвела,
имела цвет щеки, присущий деве,
которая пленяет нас среди снегов в морозы.

Пленяют нас и ямщики.
Нежнее нежного сияет их цвет щеки,
когда они, крича угрозы,
несутся к нам, из-под руки
бросая взгляд призывно-грозный.

Она же цвета белого имела лепестки
и с грацией, с какой меняем мы носки,
она меняла позы.
К ней подлетали мотыльки,
они ей навевали грёзы.

Но если подходили козы,
она встречала их в штыки.
И козы, двигая щеками,
шли на свиданье с ямщиками.

Я не оговорился: с ямщиками — зоофилами.
Но это лучше, чем, когда
усопшая певица
якшается по средам с некрофилами.

Когда и если ветер дул с реки
и проносились грозы,
она тащила корень из земли
и, искажая позы,
стремилась в направлении реки.

Шла через лес. Её хлестали лозы.
Она сжимала лепестки
и ускоряла позы.
Дождь освежал её округлые и плотные листки.

Так, продвигаясь вдоль реки,
она достигла озера привольного,
раскрыла лепестки,
и погрузилась в озеро по горло.

Вокруг все были — как она.
И корень удлинив до дна,
она застыла, наконец, прекрасна и бледна,
как смерть, что озеро таит для нас.