Кумир на бронзовом коне

\Этот памятник – визитная карточка города на Неве и, как и это город, вне времени. По прихоти судьбы он связан и с именем Пушкина. Собственно говоря, благодаря поэме «Медный всадник», за бронзовым изваянием и закрепилось навсегда имя «медный».
Памятник создавался шестнадцать лет – своего рода рекорд для произведения искусства подобного рода. Его авторами были двое скульпторов, но в истории сохранилось имя лишь одного. Второй – женщина – был практически забыт.
Авторство монумента принадлежит французскому скульптору Фальконе и его ученице Анн-Мари Колло. Молодая женщина ваяла голову, мэтр – все остальное. Но нужно сказать, что получилось все в высшей степени гармонично, хотя змею делал третий мастер – скульптор Федор Гордеев. Почему этого не мог делать француз, остается только гадать.

Предыстория знаменитого монумента еще длиннее, чем история его создания. Но прежде всего следует отметить, что мнение о «Медном всаднике» как первом монумените Петру Великому – ошибочно.
Самый первый памятник Петру I (сегодня его еще называют Коннетаблем) поручили создать Карло Бартоломео Растрелли еще при жизни императора. Петр лично заказал монумент в ознаменование победы над шведами в Северной войне.
Растрелли вдохновлялся триумфальными статуями римских императоров, поэтому сама скульптура получилась так похожа на конную статую Марка Аврелия в Риме. В 1725 году Петр I умер, а памятник так и не был закончен — работа над ним длилась до конца 1750-х годов. Ей руководил уже сын Растрелли — Франческо Бартоломео. Он предлагал установить монумент на площади перед Зимним дворцом, но получил отказ.
Только в 1799 году по указу Павла I монумент установили на площади перед Михайловским замком. Специально для памятника Федор Волков создал гранитный пьедестал, украшенный скульптурными барельефами с изображениями «Полтавской баталии» и «Битвы при Гангуте», выполненные под руководством Михаила Козловского. На памятнике оставили надпись «Прадеду — правнук».
В августе 1766 года русский посланник в Париже Дмитрий Голицын заключил контракт с французским скульптором Фальконе, рекомендованным Екатерине II её корреспондентом, философом-просветителем Дени Дидро.
В обсуждении концепции памятника принимали участие Екатерина II, Дидро и Вольтер. Памятник должен был изображать победу цивилизации, разума, человеческой воли над дикой природой. Постамент памятника призван был символизировать природу, варварство, и тот факт, что Фальконе впоследствии обтесал грандиозный «Гром-камень», отполировал его, вызвал возмущение и критику современников.
Вскоре по прибытии Фальконе в Петербург, 15 (26) октября 1766 года, работы по созданию монумента двинулись полным ходом. Мастерскую устроили в бывшем Тронном зале деревянного Зимнего дворца Елизаветы Петровны. Каменное здание бывшей конюшни при дворце приспособили для жилья Фальконе.
В 1769 году прохожие могли здесь наблюдать, как гвардейский офицер взлетал на лошади на деревянный помост и ставил её на дыбы. Так продолжалось по несколько часов в день. У окна перед помостом сидел Фальконе и внимательно зарисовывал увиденное. Кони для работы над памятником были взяты из императорских конюшен: скакуны Бриллиант и Каприз. Скульптор избрал для памятника русскую орловскую породу.
Изначально Екатерина видела памятник как статую Петра в облике римского императора с жезлом или скипетром в руке. Государственные сановники тоже предлагали варианты: Якоб Штелин советовал изобразить Петра в окружении аллегорий Благоразумия, Трудолюбия, Правосудия и Победы; Иван Бецкой — сделать фигуру во весь рост с жезлом в руках.
В условном одеянии, на вздыбленной лошади, Пётр изображался Фальконе как законодатель и цивилизатор. Вот что писал по этому поводу сам Фальконе:
«Монумент мой будет прост… Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он, конечно, был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя-законодателя…»
Скульптор изобразил Петра в подчёркнуто динамическом состоянии, одел его в простую и лёгкую одежду, которая, по словам скульптора, принадлежит «всем нациям, всем мужам и всем векам; одним словом, это героическое одеяние». Богатое седло он заменил медвежьей шкурой, которая символизирует нацию, цивилизованную государем. Постамент в виде громадной скалы — символ преодолённых Петром I трудностей, а введённая в композицию змея представляет собой остроумную находку в решении задачи по обеспечению статической устойчивости монумента. Её появление под ногами вздыбленного коня достаточно убедительно объясняется тем, что она изображает «враждебные силы». И только венок из лавра, венчающий голову, да меч, висящий у пояса, указывают на роль Петра как полководца-победителя.
В начале 1773 года в помощь к Фальконе был назначен русский зодчий Юрий  Фельтен: он должен был заменить уволенного от работ капитана де Ласкари, и, кроме того, к этому времени понадобился надзор профессионала-архитектора за установкой памятника.
Неудивительно: постамент для конной фигуры заслуживает отдельного рассказа. Им стал так называемый «Гром-камень» - природный валун, найденный в окрестностях Конной Лахты. После того как камень извлекли из земли, котлован заполнила вода и образовался водоём, сохранившийся до настоящего времени, — Петровский пруд (с 2011 года — ООПТ). Путь камня до места погрузки был равен 7855 метрам.
Для перевозки камня были выбраны зимние месяцы, когда почва подмёрзла и смогла выдерживать тяжесть. Эта уникальная операция продолжалась с 15 ноября 1769 года по 27 марта 1770 года. Камень был доставлен на берег Финского залива, где для его погрузки была сооружена специальная пристань.
Транспортировка камня по воде осуществлялась на судне, специально построенном по чертежу известного корабельного мастера Григория Корчебникова, и началась только осенью. Гигантский «Гром-камень» при огромном стечении народа прибыл в Петербург на Сенатскую площадь 26 сентября (7 октября) 1770 года. Для выгрузки камня у берега Невы был использован приём, уже применённый при погрузке: судно было притоплено и село на предварительно вбитые в дно реки сваи, что дало возможность сдвинуть камень на берег.
Работы по обтёске пьедестала проводились во время движения камня, до тех пор, пока посетившая Лахту Екатерина, желавшая посмотреть на перемещение камня, не запретила его дальнейшую обработку, желая, чтобы камень прибыл в Петербург в своём «диком» виде без утраты объёма. Окончательный вид камень приобрёл уже на Сенатской площади, значительно утратив после обработки свои первоначальные размеры.
Законченная в июле 1769 года гипсовая модель памятника, показанная в следующем году в течение двух недель публике, ожидала отливки.
Долгое время никто не хотел браться за отливку статуи. Иностранные мастера требовали слишком большую сумму, а местных умельцев пугал её размер и сложность работы. По расчётам скульптора для сохранения равновесия монумента передние стенки памятника должны были быть выполнены очень тонкими - не более сантиметра.
От такой работы отказался даже специально приглашённый литейщик из Франции. Он называл Фальконе сумасшедшим и говорил, что в мире не существует подобного примера отливки, что она не удастся.
Чтобы оценить напряжённость обстановки и отношений действующих лиц, нужно привести письмо скульптора от 3 ноября 1774 года Екатерине II, взывавшего к её покровительству:
«Всемилостивейшая государыня, в начале прошлого месяца г. Бецкой велел мне через Фельтена написать требования мои относительно отливки статуи, хотя формальность эта показалась мне излишнею, тем не менее я немедленно отправил письмо, с которого прилагаю при сём копию, с тех пор я не получал ответа. Без августейшего покровительства Вашего я нахожусь во власти человека, который с каждым днём более меня ненавидит, и если Вашему Величеству не угодно лицезреть меня более, то мне пришлось бы здесь жить хуже, чем всякому пришельцу, который под конец находит покровителя…»
Наконец нашёлся литейщик - пушечных дел мастер Емельян Хайлов. Вместе с ним Фальконе подбирал сплав, делал пробы. За три года скульптор в совершенстве овладел литьём. Начали отливать "Медного всадника" в 1774 году.
Технология была очень сложна. Толщина передних стенок обязательно должна была быть меньше толщины задних. При этом задняя часть становилась тяжелее, что придавало устойчивость статуе, опирающейся всего на две точки опоры (змея не точка опоры).
Одной заливкой, которая началась 25 августа 1775 года, дело не обошлось. Надзор за ней поручили Хайлову. Было заготовлено 1 350 пудов бронзы, и когда вся она, расплавленная, потекла в форму, форма треснула, и металл хлынул на пол. Начался пожар. Фальконе от ужаса выбежал из мастерской, за ним побежали рабочие, и только Хайлов остался на месте. Рискуя жизнью, он обмотал форму своей сермягой и обмазал глиной, подобрал растекшуюся бронзу и влил ее обратно в форму. Памятник был спасен, а возникшие из-за аварии погрешности, позже были исправлены при полировке статуи.
Об этих событиях Санкт-Петербургские ведомости писали:
«Литьё удалось кроме местах в двух фута на два вверху. Сия сожалительная неудача произошла через случай, который предвидеть, а значит, и предотвратить возможности вовсе не было. Вышеупомянутый случай казался столь страшен, что опасались, дабы всё здание не занялось пожаром, а, следовательно, всё бы дело не провалилось. Хайлов остался неподвижен и проводил расплавленный металл в форму, не теряя бодрости своей нимало при предоставляющейся ему опасности для жизни. Такой смелостью Фальконе тронутый по окончании дела бросился к нему и от всего сердца целовал и дарил его от себя деньгами».
Однако в результате аварии образовались многочисленные крупные дефекты (недоливы, спаи) в голове лошади и фигуре всадника выше пояса.
Был разработан смелый план спасения статуи. Было решено было дефектную часть статуи срезать и вновь долить ее, нарастив новую форму непосредственно на сохранившиеся части монумента. С помощью кусков гипсовой формы была получена восковая модель верха отливки, являющаяся продолжением стенки отлитой ранее части статуи.
Вторую заливку произвели в ноябре 1777 г., и она полностью удалась. В память об этой уникальной операции, на одной из складок плаща Петра I скульптор оставил надпись "Лепил и отливал Этьен Фальконе парижанин 1778 года". О Хайлове ни слова.
Открытие памятника состоялось 7 августа 1782 года. С утра шёл дождь, но он не помешал собраться на Сенатской площади значительному количеству людей. К полудню облака рассеялись. На площадь вступила гвардия. Военным парадом управлял князь А. М. Голицын. В четвёртом часу на шлюпке прибыла сама императрица Екатерина II. Она поднялась на балкон здания Сената в короне и порфире и дала знак к открытию памятника. Ограда упала, под барабанную дробь полки двинулись по невской набережной.
По повелению Екатерины II на постаменте начертано: "Екатерина II Петру I". Таким образом, императрица подчеркнула приверженность петровским реформам. Сразу после появления на Сенатской площади "Медного всадника" площадь была названа Петровской.
В 1976 году в памятнике были обнаружены трещины и была проведена его реставрация. Также было проведено рентгенологическое исследование, которое выявило, что хвост служит лишь балансиром, а сам каркас проходит только через задние ноги коня. Причиной трещин стал «пережог» металла, вероятно произошедший при повторной отливке верха скульптуры. На 2021 год была запланирована реставрация памятника: предполагается устранить трещины в ногах лошади, расхождение блоков — составляющих постамента и отремонтировать плиты, на которых установлен памятник.
В первый раз Медного всадника реставрировали в 1909 году. Тогда вскрывали тело бронзового коня. В нем оказалась вода, которая попала внутрь по трещинам. При реставрации в 1912 году в каблуках сапог всадника, в передних копытах и на внутренней стороне задних ног скульптуры коня просверлили отверстия — через них так же вынесли множество ведер воды.
В последний раз памятник обследовали 45 лет назад. Также было проведено рентгенологическое исследование, которое выявило, что хвост служит лишь балансиром, а сам каркас проходит только через задние ноги коня — на них были обнаружены трещины. Причиной их возникновения стал «пережог» металла, вероятно произошедший при повторной отливке верха скульптуры. Новая реставрация приурочена к 350-летию со дня рождения Петра I, которое будет отмечаться в 2022 году.
Со знаменитым памятником связано множество легенд.
Первая связана с императором Павлом. По ней однажды вечером Павел в сопровождении своего друга князя Куракина шёл по улицам Петербурга. Они встретили незнакомца. Павел обратился к Куракину:
-С нами кто-то идёт рядом.
Однако тот никого не видел и пытался убедить в этом великого князя. Вдруг призрак заговорил:
- Павел! Бедный Павел! Я тот, кто принимает в тебе участие.
Затем призрак пошёл впереди путников, как бы ведя их за собой. Подойдя к середине площади, он указал место будущему памятнику.
- Прощай, Павел, — проговорил призрак, — ты снова увидишь меня здесь.
И когда, уходя, он приподнял шляпу, и Павел якобы разглядел лицо Петра I.
Текстологический анализ легенды установил, она восходит к мемуарам баронессы фон Оберкирх. Баронесса подробно описывала обстоятельства, при которых сам Павел публично, хотя и против своей воли, рассказал эту историю. Фон Оберкирх сообщала, что через полтора месяца после памятного ужина Павел получил письмо из Петербурга. В письме сообщалось о торжественном открытии памятника Петру Великому, известного впоследствии как Медный всадник. По словам Г. фон Оберкирх, хотя при чтении письма государь пытался улыбаться, мертвенная бледность покрыла его лицо.
Еще одна легенда более поздняя. Во время Отечественной войны 1812 года в результате отступления русских войск возникла угроза захвата Санкт-Петербурга французскими войсками. Обеспокоенный такой перспективой, Александр I приказал вывезти из города особо ценные произведения искусства. В частности, статс-секретарю Молчанову было поручено вывезти в Вологодскую губернию памятник Петру I, и на это было отпущено несколько тысяч рублей.
В это время майор Батурин добился свидания с личным другом царя князем Голицыным и передал ему, что его, Батурина, преследует один и тот же сон. Он видит себя на Сенатской площади. Лик Петра поворачивается. Всадник съезжает со скалы своей и направляется по петербургским улицам к Каменному острову, где жил тогда Александр I. Всадник въезжает во двор Каменноостровского дворца, из которого выходит к нему навстречу государь.
- Молодой человек, до чего ты довёл мою Россию, — говорит ему Пётр Великий, — но покуда я на месте, моему городу нечего опасаться!
 Затем всадник поворачивает назад. Поражённый рассказом Батурина, князь Голицын передал сновидение государю. В результате Александр I отменил своё решение об эвакуации памятника. Памятник остался на месте.
Есть предположение, что легенда о майоре Батурине легла в основу сюжета поэмы А. С. Пушкина «Медный всадник».
Мотив Медного всадника помещён русской литературой в самый центр «мистического петербургского текста», проникнутого двойственностью и сюрреализмом.
В романе Ф. М. Достоевского «Подросток»: «А что, как разлетится этот туман и уйдёт кверху, не уйдёт ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизкий город, подымется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй для красы, бронзовый всадник на жарко дышащем, загнанном коне?»
В романе «Петербург» Андрея Белого один из персонажей, Александр Иванович Дудкин, после сильнейшего морального кризиса испытывает галлюцинации, в которых Медный всадник направляет его убить руководителя террористической организации и провокатора Липпанченко. Дудкин закалывает Липпанченко маникюрными ножницами и сам преображается в подобие Медного всадника, восседая верхом на теле убитого.
Даниил Андреев, описывая один из миров в «Розе Мира», сообщал о том, что в инфернальном Петербурге факел в руке Медного всадника является единственным источником света, при этом Пётр сидит не на коне, а на жутком драконе.
Памятник «Медный всадник» на Сенатской площади – один из самых узнаваемых символов, один из самых главных центров притяжения в туристической карте маршрутов по достопримечательностям Санкт-Петербурга. Монумент основателю города на Неве восхищает и потрясает своим величием, смыслом, воплощением и мистицизмом.
Без «Медного всадника» так же, как без Эрмитажа или разводки мостов в Санкт-Петербурге, или Дворцовой площади с Зимним дворцом и Александровской колонной, или Невы и Невского проспекта, или Исаакиевской площади с Исаакиевским собором, или Петропавловской крепости, невозможно знакомство с Петербургом.
P.S. Увы, самой Екатерине с памятниками, мягко говоря, не повезло. Их в России шесть – то есть сохранились все воздвигнутые монументы. Но на этом везение заканчивается. Памятники, созданные по проектам известных архитекторов и скульпторов, до обидного похожи друг на друга. Все они изображают вполне бессмысленную тетю в пышных одеяниях. Хотя один из памятников установлен уже в двадцать первом веке.
Впрочем, надо радоваться тому, что его автором не является Зураб Церетелли.