Преступление без наказания

           Рассказ.
                - Ты, злыдня, когда уже на нормальную работу устроишься? На тебе пахать надо, а ты все сторожишь что-то…- судя по началу разговора, настроение у отчима было не очень. Вовка с тоской подумал, что теперь придется присутствовать на «политинформации»- так он называл про себя периодические заскоки отчима, бывшего прапорщика танковых войск в запасе, и бухнутся спать после ночного дежурства прямо сейчас не получится – отчима он все-таки уважал и к его словам прислушивался, не грубил в ответ, правда, давалось ему это иногда с очень большим трудом.     Отчим Иван Захарович был неплохим мужиком, работящим, не смотря на то, что 25 лет отслужил «прапором», в армии не обленился, склонность к «халяве», часто приобретаемой многими служившими, выказывал крайне редко и старался за все платить, отвечать за слова и не быть никому должным. Научился этому и Вовка. Мать сошлась с ним лет семь назад, познакомившись у кого-то на свадьбе, а расписались они пять лет назад, мать была уже с видимым животом и белый наряд невесты не очень шел к ее круглому животу с выпирающим пупком, а кокетливая шляпка с легкомысленными цветочками, взятая у соседки, подчеркивала ее круглое одутловатое лицо с кругами под глазами и вдруг опухшие губы, ставшие похожими на два бледно-красных вареника и  нос, нависавший над варениками пятнистой картофелиной. А ведь в молодости мать была красивой, Вовка видел ее фото в альбоме, и тогда, пять лет назад, на свадьбе, глядя на нее, такую изменившуюся, подурневшую, ему вдруг захотелось заплакать от щемящего чувства, непонятно откуда появившегося у него в груди и жующего его сердце.  Он не знал, что это к нему пришло и как оно называется, но ему захотелось обнять мать, прижаться к ней и шептать ей какие-то теплые и ласковые слова, которые никак не хотели вспоминаться.  Беременность она переносила тяжело, временами мучала аллергия непонятно на что, донимала одышка и Вовке пришлось взять на себя многие из домашних обязанностей, которые матери было тяжело выполнять. Он научился худо-бедно варить супы и борщи, умел вымыть пол, бегал по аптекам и магазинам. К стряпне его отчим относился терпимо- был не избалован армейской пайкой, а потом даже иногда и нахваливал его обеды и ужины. Вовка уважал отчима за многое: за то, что не бросил мать, когда до него дошли слухи о ее якобы вольном поведении , когда она была «разведенкой», за то, что купил ему на день рождения долгожданный велосипед, что учил его приемам борьбы, готовя к будущей мужской жизни и потом записал в секцию, за то, что учил его еще до конца не понимаемому «мужскому» поведению, за то, что женился на матери, взяв ее, как говорили во дворе, "с довеском,  двумя детьми». У Вовки была сестра, на три года младше, и из «сцыкухи» она превращалась в миловидную девушку. Вовка был свидетелем, как отчим разогнал кучку «приблатненных» пацанов из соседнего двора, которые не давали сестре прохода, наподдавав им по шеям и пригрозив выдернуть ноги, если будут ее трогать. Отчим не забоялся их, а на пенделях прогнал прочь, словно специально пытаясь унизить их, подорвать «пацанский» авторитет  при малолетних соглядатаях, для которых они были примером. Видимо, в округе его уважали, так как никаких последствий после этого не было, а к Вовке наоборот стали чаще подходить поздороваться малознакомые пацаны.
          Вовка Сидоров был обычным пацаном из обычного задрипанного провинциального городка, каких у нас на Руси есть великое множество.  Было ему 19 лет, он собирался по осени пойти служить в армию. После того, как он объявил об этом дома, отчим стал относиться к нему помягче, считая, видимо, что от армии он, как и большинство пацанов из соседних дворов, попробует «закосить». Вовкино решение было ему как бальзам на сердце. Отчим пристроил Вовку в ДОСААФ на курсы водителей широкого профиля, выбив через военкомат как ветеран и орденоносец (у него был Орден Боевого Красного Знамени, за что он его получил- Вовке он не рассказывал) бесплатную путевку, и начал брать его с собой на охоту, давая вволю пострелять по бутылкам и банкам из неучтенной «мелкашки». Отношения у них стали приобретать более близкий и доверчивый характер.
   Семья у них состояла из пяти человек: мать, отчим, Вовка, его сестра Светка и младшая сестра Надя, которую отчим звал строго Надеждой, видимо, вкладывая в это только ему одному понятный смысл. Жили они в кирпичной пятиэтажке старой еще планировки, из трех комнат отчим умудрился сделать четыре, выгородив себе небольшой кабинетик , получившийся из закутка кладовки и переделанной перегородки. Кабинетик его был заполнен книгами и моделями различных танков, еще отчим собирал военные карты различных стран, с расчерченными цветными карандашами стрелами атак, главных ударов и линий обороны. Были даже- как он говорил- карты из Ставки Верховного Главнокомандующего, которые он хранил бережнее остальных и редко кому показывал.
     Работал отчим механиком на автобазе, дело было знакомое, и Похвальных грамот в их доме за 7 лет накопилось приличное количество. Мать работала на почте, разносила письма и газеты по домам, пенсии пенсионерам, иногда небольшие бандероли и посылки. Средняя сестра Светка училась в выпускном и готовилась поступать  в областной пединститут, хотела стать учительницей по английскому языку. Младшая сестра Надежда ходила в детский сад и планы ее пока не прости-рались дальше игры в кукол.
     Вовка, окончив в прошлом году школу и никуда не пройдя по конкурсу из-за слабого знания немецкого языка и алгебры, поболтался остаток лета по пыльным улицам своего городка, пошалил немного с местной гопотой, подломав пару ларьков у рынка и растащив арбузы у приезжих торговцев, отсидел за это 15 суток – отчим принципиально не стал вызволять его из кутузки, не смотря на слезы матери и, поняв что начал плавать по-мелкому, решил с беспредельной и бессмысленной уличной жизнью заканчивать, а то так и до тюрьмы недалеко. Тем более у него завелся друг-закадыка, много рассказывавший о том, как можно быстро заработать прилично денег, не соблазняясь на грошовый доход с рыночных ларьков. Друга звали Валька, Валентин. Не смотря на мягкое женское имя, был он парнем жестким, иногда даже злым, и старался и Вовку переубедить и  относиться к жизни похоже. Вовка был разносторонним юношей - его манила и улица с ее хулиганистыми обитателями, нравилось ему и книги читать, особенно про другую, не похожую на прозябание в их городке, жизнь. Из разговоров с Валькой Вовка вынес для себя некоторые постулаты, которые казались ему иногда спорными: 1) все решают деньги   2)без денег  ты никто и звать тебя никак.  И Вовка устроился по случаю ночным сторожем – охранять спортзал, в котором сам же когда-то и тренировался. Деньги платили не очень большие, на заводе или в автобазе слесарем можно было заработать и поболе, но работа была официальная, шел стаж, к тому же можно было бесплатно заниматься на тренажерах и качать мышцу перед армией, ну и ночь отдежурил-двое суток свободен и занимайся чем хочешь. А еще Вовке эта работа нравилась тем, что можно было по вечерам приводить в спортзал девчонок. Он не был таким уж ловеласом, но противоположный пол его притягивал все больше.
     Но главным источником дохода с недавних пор для Вовки и его друга Вальки стали действия, называемые в Уголовном Кодексе «Грабеж». По вечерам они высматривали в кабаке или возле магазинов подвыпивших мужиков и, незаметно проведя их до безлюдного места, грабили , ударив для острастки пару раз.Парни они были крепкие, но били так, больше для «испугу».  За несколько таких случаев в карманах у них осели приличные суммы, и Вовка уже начал планировать будущие покупки: матери золотую цепочку с крестиком-она носила простой оловянный крестик на шнурке- и зимнее теплое пальто, отчиму набор хорошего инструмента для машины, сестрам – Светке - модный рюкзак, Наде – красивую говорящую куклу, себе он планировал купить хороший мотоцикл. Конечно, его беспокоило то, что мать или отчим могут спросить, откуда у него  деньги на покупку всего этого, но он отгонял эти сомнения, считая, что сможет потом это как-то объяснить. И, конечно же, ни Вовка, ни Валька даже и думать не хотели о том, что их могут поймать, они ведь все правильно рассчитали: ночь, темень, подвыпившие мужики, которые не только не запомнят двух парней, одетых во все черное, но и не вспомнят на утро, где они были вчера. И пока им все сходило с рук, пострадавшие если и шли в милицию с заявлением о нападении и грабеже, то вряд ли могли вспомнить какие-то приметы нападавших. К тому же они делали это в разных районах города.
              В тот день Вовка отсыпался после ночного дежурства, ночка выдалась та еще, зажигали с девчонками до утра, пивасика выдули немеряно, а потом он с одной, Ленкой, «кувыркался» на стареньком борцовском ковре. Поспать не удалось совсем. Поэтому он валялся дома в кровати, леча больную с похмелья голову холодным пивом. Отчим был в командировке, мать задерживалась  на работе - ее попросили разнести пенсию на соседнем участке- ее коллегу увезли по «Скорой» с аппендицитом, и начальство попросило мать помочь, пообещав ей премию.  Сестры занимались своими делами и Вовке не мешали. Незаметно он уснул. Разбудил его громкий и уверенный стук в дверь. Стучали так, словно не сомневались, что им откроют. Вовка заглянул в глазок – за дверью стоял участковый капитан  Иван Федорович и пару крепких мужиков в гражданке. Сердце у Вовки превратилось в мячик и провалилось сквозь трусы в носки. « Вычислили, нашли…- заскулил внутри него кто-то маленький и испуганный.- Что же теперь будет? Как я матери в глаза погляжу? Что скажу отчиму?» Застучали еще сильнее и решительнее.
      - Кто там?- спросил Вовка, как ему показалось, спокойно, но голос его превратился в блеянье и был противен, как никогда.
     - Милиция, - донеслось из-за двери. – Здесь проживают Сидоровы?- вопросительно-утвердительно прозвучал голос участкового.
    - Здесь, - обреченно прохрипел Вовка и открыл дверь. – «Главное, ни в чем не сознаваться, у меня и алиби есть по последнему случаю -  я был на работе, они ведь не могут знать, что я тогда ушел из спортзала…»- лихорадочно думал он, впуская милиционеров в дом и пытаясь успокоиться.
          - Вера Петровна Сидорова здесь проживает?- негромко спросил один из вошедших, быстро показавший Вовке свое удостоверение красного цвета.  »Капитан…» – дальше Вовка прочитать не успел.
      - Да, здесь, - немного успокоившись ответил он. При вторичном замужестве мать не стала брать фамилию отчима чтобы не менять различные документы, и осталась Сидоровой.
     - Но ее нет дома, она на работе, попросили пенсии разнести на соседнем участке, она задерживается,- зачастил Вовка, обрадованный, что спрашивают о матери, а не о нем.- А что случилось?
             Недружелюбные лица милиционеров стали еще тверже, и каким-то казенным привычным тоном один из них – видимо, старший, произнес:
  - Вы только не волнуйтесь, но вам придется ненадолго проехать с нам. Вы ведь сын?
  - Да, сын. А куда проехать, для чего?- внутри у Вовки похолодело.
  - С нами, для опознания. Поступил сигнал, что недалеко обнаружили женщину с почтальонской сумкой, с раной на голове, мы выяснили, кто она и где проживает. И вот… Вам надо проехать с нами… в морг… для опознания- не глядя Вовке в глаза произнес старший милиционер.
 Не осознавая, что он делает, Вовка собрался и вышел, тихонько прикрыв за собой дверь. Сестрам он успел сказать только « Я по делам, скоро буду…»
       В холодной и неуютной комнате морга на металлическом столе посередине ее лежал кто-то, накрытый простыней. До самого последнего момента Вовка просил кого-то сильного и невидимого чтобы там, под застиранной казенной простыней с синим чернильным штампом в уголке лежал кто-то другой, какой-то незнакомый совсем человек. По кивку головы капитана врач отдернул уголок простыни и Вовка увидел свою маму, словно спящую. Лицо ее было спокойным. Вовка не упал, как видел это в фильмах, не зарыдал, не пошатнулся, он безжизненным механическим голосом подтвердил, что это – Вера Петровна Сидорова, подписал протокол опознания и ответил на несколько обязательных вопросов следователя: где он был сегодня с и по, чем занимался и кто может это подтвердить.    От предложенной машины он отказался и вышел на улицу, сел на ближайшую скамейку. В голове крутился калейдоскоп. Рядом присел участковый Иван Федорович.
 - Ты это, Володя, держись,- запинаясь, попытался он утешить Вовку. Тот покивал молча. Посидели. Помолчали.
  - А как это произошло?- спросил он участкового.- С мамой?
  - Нашли ее в парке под кустом, с черепно-мозговой, без сознания. Стукнули ее по голове, ограбили – денег в сумке не оказалось. А сумма была приличная. Она ведь пенсии разносила?- посмотрел он на Вовку.
  - Да, - тихим голосом сказал тот. – А этого, грабителя, поймали?
  - Пока нет, свидетели говорят, что видели в том районе высокого парня в черном, который убегал, хотя за ним никто не гнался.  Но найдем обязательно и накажем,- поспешил он заверить Вовку.- Тут слухи ходят, что кто-то у нас людей грабит, бьет и деньги забирает, но там – пьяные мужики, а тут женщина. И мужиков бьют они не сильно, а тут чем-то тяжелым по голове…
 Участковый завздыхал, не зная, о чем еще сказать. Вовка попрощался с ним и пошел в сторону дома.
           Он знал, что  Валька часто тусуется в гараже, оставшемся им от отца при разводе и разделе имущества. И деньги, и немецкий штык-нож, найденный им в лесу, и кастеты он прятал тоже там.
                Вовку затрясло, когда он увидел тоненькую полоску света, просачивавшуюся из-под металлических дверей гаража. Внезапно он поймал себя на мысли, что пытается сам себя успокоить, настраивая себя на то, что все хорошо и не стоит ни о чем волноваться.
         Он постучал условным стуком в дверь и, замерев, ждал щелчка ключа в замке. Как пишут в романах, он был как натянутая струна. Скрипя открылась дверь – в лучах не яркой лампы стоял Валька. Они поздоровались, Вовка прошел в гараж, Валька закрыл  за ним дверь.
            Внутри играла негромкая музыка, хриплым голосом кто-то пел шансон про мать-старушку, которая не дождалась сына-хулигана.
    - Пиво будешь?- спросил Валька, протягивая Вовке бутылку. Вовка взял бутылку, молча хлебнул, собираясь с мыслями. Задавать вопросы надо было так, чтобы из ответов Вальки все стало сразу ясно. В голове у Вовки никак не хотело укладываться то, что Валька, его друг,  как-то причастен к нападению на его мать. Но внутри что-то дрожало, и все сильнее и сильнее, и вот-вот оно оборвется, и что-то случится….
   - Ты слышал, что сегодня на почтальоншу напали и много денег забрали?- наконец решился он. Он не смотрел на друга, боясь, что не сможет долго это делать и сорвется раньше времени.- А ее по голове…- внезапно для себя просипел он.
- Да, слышал,- словно бы после раздумья ответил Валька. – И что с почтальоншей?- пытаясь скрыть волнение спросил он.
- Да ничего, в больнице лежит,- неожиданно соврал Вовка.- Сотрясение у нее только… И тут ему так сильно захотелось, чтобы слова эти оказались, стали как по мановению волшебной палочки правдой, и мама лежала бы в палате с перебинтованной головой, живая, а он бы каждый день приходил к ней и приносил бы ей апельсины, которые она так любила…
  - Да?- обрадовался Валька и возбужденной походкой заходил по гаражу. – Вот и хорошо,- как-то не к месту сказал он.
       Вовка подошел к верстаку, служившему еще и столом, и взял из пакетика, лежавшего там, пару чипсин. Среди тряпок с бурыми пятнами он увидел знакомый предмет – такие же часы носила мама. Внутри него все похолодело и сердце стало колоться, как иголки ежика.
  -  Ты это сделал?- как можно спокойнее спросил он у Вальки, не оборачиваясь. Потом медленно, заставляя себя, обернулся и посмотрел ему прямо в глаза. Глаза у друга сперва заелозили по стенам, потолку, потом, словно он что-то решил для себя, остановились на Вовкином лице.
 - Да я, - немного с вызовом ответил Валька.- Ты же сам говорил, что надо переходить на что-то более крупное. Знаешь, сколько я поднял сегодня?- бахвальским тоном, словно предлагая испытать за него гордость, спросил Валька.- Почти поллимона. Половина твоя, я не жадный,- он уже спокойным шагом пошел к сейфу, стоящему в углу. Достав оттуда пачки денег, он разложил их на столе на две кучки и одну из них подвинул в сторону Вовки.
  - Бери, напарник…- Он с благодушной улыбкой смотрел на Вовку, ожидая его реакции.
Вовке казалось, что внутри себя он стал каким-то неудобным и жестким и одновременно хрупким, способным рассыпаться от тишайшего дуновения ветра.
- А зачем ты ее кастетом по голове?- спросил кто-то Вовкиным голосом.
 - Да она сумку не хотела отдавать, кричать начала,- просто и обыденно, словно о насморке, сказал Валька.- Ну я ее немного и двинул. Ничего, оклемается, раз у нее только сотрясение. Заметить она меня не должна была…
  - А часы ты зачем снял с нее? – спросил опять кто-то.
  - Да их ведь продать можно за пару штук,- как несмышленышу начал объяснять Валька.
                Вовка с разворота, как учил отчим, стукнул ему чуть ниже носа, почувствовав, как под костяшками во рту у Вальки сломались передние зубы. Тот отлетел к стене и, ударившись о нее, стал сползать на пол. Вовка бил его безжалостно, руками и ногами, не давая подняться на ноги, не отдавая себе отчета, куда бьет и с какой силой. «- Ты убил мою маму, ты убил мою маму,- хрипел он, сбивая дыхание и превращая лицо друга в кровавое месиво. Последнее, что он запомнил – эти дикие от ужаса глаза Вальки и его хрип: « -  Я же не знал, что это она…»
     Когда силы у него кончились, он просто привалился спиной к верстаку и так просидел какое-то время. Валька лежал на полу весь окровавленный и не двигался. « Я отомстил за маму и убил его,- без всяких эмоций подумал Вовка. – Я стал убийцей и меня посадят в тюрьму…»
   Последняя мысль показалась ему не очень хорошей. В тюрьму не хотелось. Хотелось жить на свободе. Он подумал, что надо из этой ситуации как-то выбираться…
Из показаний В.С. Сидорова, обвиняемого по ст.107 УК РФ:»… Вдруг я увидел впереди идущего быстрым шагом высокого мужчину, по приметам похожего на того, о котором мне рассказал наш участковый капитан …..Он был одет в спортивный костюм  черного цвета и вел себя явно неадекватно. Я решил незаметно проследить за ним и таким образом пришел к гаражу по адресу……  Он открыл гараж ключом и вошел туда, предварительно осмотревшись по сторонам. Дверь за собой он закрыл на ключ. Я подкрался к гаражу и прислушался. Из него раздавались какие-то звуки.  Я постучал в дверь и назвался соседом.  Под предлогом того, что мне нужен гаечный ключ  я попросил открыть гараж. Мужчина открыл мне дверь и впустил во внутрь. Вел он себя взволнованно и постоянно озирался по сторонам.  Лицо его показалось мне знакомым. Он был примерно моего возраста.  Я вспомнил, что несколько раз встречался с ним в городе и мы здоровались.  Звали его или Ваня или Валя, точно не помню. Пока он искал для меня нужный ключ, я заметил у него на верстаке кучу тряпок с пятнами бурого цвета. Я подумал, что это засохшая кровь. Подойдя поближе, чтобы рассмотреть тряпки и похитить одну из них для передачи на экспертизу я увидел лежащие на верстаке наручные часы, похожие на часы моей матери, В.П.С. Я знал, что на внутренней части часов есть гравировка с поздравлением ее с днем рождения. Часы эти ей подарил мой отчим …., а я ходил с ними к мастеру, чтобы сделать гравировку. Я знал надпись на них, так как сам ее заказывал и неоднократно читал. Я быстро взял часы в руки, отвернул ремешок и увидел знакомую надпись. Это были часы моей убитой матери. На них тоже были пятна засохшей крови. Я понял, что именно этот человек убил сегодня мою мать и ограбил ее, забрав из сумки пенсионные деньги. В голове у меня помутилось и я начал бить этого человека руками и ногами. Что было дальше я не помню. Я очнулся и пришел в себя через некоторое время. Мужчина лежал на полу весь в крови и не двигался, я тоже был весь в крови, руки у меня были сбиты до кости. Я посидел немного на полу , потом вышел из гаража и попросил соседа, чтобы он вызвал милицию и Скорую помощь. Простите меня, я не знаю, как такое получилось.  Я признаю, что убил этого мужчину, но не понимаю, как я мог такое сделать. Но он же убил мою мать….»
                Адвокат, нанятый отчимом, довольно легко доказал, что Вовка в момент совершения преступления находился в состоянии аффекта и реальный срок превратился для него в условный. В их задрипанном городке такие события были редкостью, и все население было полностью на стороне Вовки. Полученных следствием  доказательств вины Вальки в убийстве и ограблении почтальона- матери Вовки- было достаточно, бурые пятна на тряпках и на найденном там же в гараже кастете оказались ее кровью, часы тоже были ее, и еще в гараже нашли украденные деньги пенсионеров- почти пятьсот тысяч. Нашли также и некоторые личные вещи ограбленных до этого пьяных мужичков, такие, как импортная золотая зажигалка, перстень-печатка, богатое кожаное портмоне из кожи крокодила. Они были возвращены опознавшим их владельцам. Украденных у них денег, естественно, не обнаружили. Сделали вывод, что Валька умудрился просадить их где-нибудь в игровых автоматах или пропить, хотя суммы там были тоже приличные, пить бы пришлось не один день. Возбужденные уголовные дела закрыли все в связи со смертью обвиняемого. Его подельника так и не удалось обнаружить.
   Вовка завербовался и уехал на заработки на севера. О его отъезде некоторое время в городке поговорили, никто его не осудил за это, тяжело было парню находиться в городе, где убили его мать и сам он убил сделавшего это человека. Да и к тому же он ежемесячно присылал отчиму немалые деньги, слал посылки с вещами для сестер. В отпуск он обещал приехать следующим летом уже на собственной машине. На присланные им деньги поставили матери хороший памятник на могилке. Жизнь продолжалась…
  В своем городке он стал весьма популярной личностью, почти героем. И многие пацаны, которым в жизни, как ни крути, но нужен образец для подражания,таковым считали именно его. Как же, он ведь не испугался ни возможных последствий, ни жестокой и безжалостной системы и сам, лично, отомстил за убитую мать. И многие хотели быть на него похожими в своей решимости и твердости.
              Вот и вся история.Ужасно простая и простая до ужаса. А сколько их, похожих на эту, происходит на просторах нашей великой и необъятной страны...
30.07.22