Доинтернетовские стихи. Часть 2

  Своею силой я сильна,
  но боже, где же взять мне силы,
  не ждать тебя совсем, мой милый,
  хоть все усвоила до дна.
  Со мной проститься торопясь,
  светлеешь ты, с мечтой сливаясь.
  Который год с собой я маюсь,
  не даром в мае родилась.
  27 февраля 1981
 
 
  Слова и цифры вперемешку,
  упрямо формулы твержу,
  и все же я не в них а между
  смысл своей жизни нахожу:
  в тех вечерах полу свободных,
  когда оставив все дела,
  я забываю про "сегодня"
  и лист кладу на край стола.
  7 апреля 1981
 
 
  За свой порог переступив,
  не растеряется не каждый:
  назад вернуться, иль отважно
  вперед, с судьбой клинки скрестив.
  Самодовольством насладись,
  в гармонии с своей средою,
  не замечаешь - пустотою
  захвачена над сердцем власть.
  Умело делаешь дела
  и многими ты уважаем,
  но у меня не зависть, жалость
  ты вызываешь. Поняла
  давно я истину одну:
  твое довольство и удача,
  твои ковры, машина, дача
  имеют мелкую цену.
  Купить их можно и продать,
  ты к ним - простое приложенье.
  Ты - ноль, без всякого сомненья.
  Вас много - это надо знать:
  порой, когда глядишь вокруг,
  людей не видно за вещами.
  Стою с закрытыми глазами,
  твержу упрямое: а вдруг.
  3 мая 1981
 
 
  О чем печалится я стану,
  когда пройдет и этот май:
  о том, что мне уже не "рано",
  не поздно ли? Поди узнай.
  18 мая 1981
 
 
  Не бросай меня в пустыне,
  я, наверно, не умру,
  я, возможно, не остыну,
  не сойду с ума. А вдруг?
  18 мая 1981
 
 
  Случайность. Нет, прошу покорно,
  хоть факт рожденья - все же случай.
  Возможно, что средь не рожденных
  есть тот, тебя который лучше.
  И может быть, судьбу другую,
  где нет тебя, мне жизнь предложит,
  но если этот дар приму я,
  то изменюсь сама я тоже.
   ***
 
 
  Удача и везенье хрупки и ненадежны,
  их сохранить не просто, но верю все равно,
  что рано или поздно, все то, что невозможно,
  свершится без усилий (бывает так в кино).
  Я счастья вам желаю (не для красивой фразы),
  жить без ошибок сложно, но это не беда.
  И, к нашей Синей птице, приходим мы не сразу,
  но главное - приходим (не все и не всегда)
   ***
 
 
  Снова осень руки греет
  над костром опавших листьев.
  Я хочу тебе поверить
  и, поэтому, могу.
  Знаю я, что безусловных
  в этом мире мало истин,
  ты - одна из безусловных.
  Я надеюсь, что не лгу.
   ***
 
 
  И в повторении - случайность,
  она - уже закономерность.
  Когда я, ждать тебя отчаюсь,
  сама себе подам на бедность.
  Родным чужое сделать тело
  лишь на мгновенье удается:
  я раньше ждать тебя умела -
  уменье это не вернется.
  И снова кружит ветер рыжий
  мои недетские печали.
  Я их прижму к себе поближе,
  шагнув к тебе, спрошу :"Не ждали?"
  22 октября 1981
 
 
  В который раз сама себя ругаю
  за то, что напряженно терпеливо
  я ожидаю чуда ниоткуда.
  Могла б я над собою посмеяться,
  но почему-то вовсе нет охоты.
  О, ты, моя ненайденная радость,
  которую я где-то потеряла,
  как смеешь ты так долго не являться?
  Какой дорогой мне к тебе идти.
  2 ноября 1981
 
 
  И в близком и в далеком
  все та же пустота:
  и он не ты - а кто-то,
  и я не я, а та,
  что простотой решенья
  сумела обмануть
  волненья и сомненья -
  не ты, так кто-нибудь.
  Но отчего так больно
  о прошлом вспоминать?
  C максимализмом школьным
  решаю: не бывать
  тому, что настоящим
  признать я не могу,
  но, вдруг во сне летящем,
  я понимаю: лгу.
  Желанье, не желанье,
  то холод, то жара,
  и с молодым, да ранним,
  гулянье до утра.
  А ты мечтою светлой
  во мне живешь. И вновь
  я верю безответно
  в мою к тебе любовь.
  2 ноября 1981
 
 
  Что от меня останется,
  когда смогу сойти
  на той последней станции,
  с которой нет пути.
  Не жалуюсь на бедность я,
  готова я отдать
  минуты все победные
  тем, кто захочет взять.
  С печалями, с отчаяньем
  я все ж старалась жить,
  друзьями неслучайными
  умела дорожить.
  Так пусть же им аукнется,
  когда из ржи в овраг,
  я, утомленной путницей,
  ступлю последний шаг.
  2 ноября 1981
 
 
  Как мне тебя не потерять,
  как быть тебе необходимой:
  я друг всего лишь, а любимой
  мне никогда твоей не стать.
  Но кто мне может запретить
  тебя любить ценой любою,
  пусть это будет очень больно,
  но по другому мне не жить.
  7 ноября 1981
 
 
  По чужим дорогам бродит снова
  нежное безоблачное счастье,
  а мое и горько и сурово.
  Все равно тебе я рада, здравствуй.
  Проходи и будь, прошу, как дома,
  будь моим, я этого хочу.
  Не продам и людям незнакомым
  в качестве подарка не вручу.
  Как смогу, тебя я отогрею.
  Ничего, что ты, как и когда-то,
  боль приносишь, я терпеть умею,
  понимаю - ты не виновато.
  7 ноября 1981
 
 
  И оживает ожиданье.
  Оно покачивает тихо
  чуть захмелевшей головой.
  Его печальные законы
  давным-давно уж я постигла,
  им подчиняюсь. И со мной
  оно предельно откровенно,
  не обещая ничего.
  Тебя люблю я? Несомненно.
  Пускай же все твои печали
  покроет пелена снегов,
  хоть это холодно, наверно.
  17 ноября 1981
 
 
  Уходя, не хлопайте дверью,
  уходящим - мир. Уходящим.
  От тебя мой путь не измерен:
  он сегодня лишь мною начат.
  И куда приведет - не знаю:
  я ходила раньше кругами,
  а теперь дорога прямая -
  хуже лучше..., просто, другая.
  30 ноября 1981
 
 
  Зачем тебя я выбрала,
  об этом я не думала:
  наверно, право выбора
  не для меня придумано.
  И своему бесправию
  я доверяю полностью:
  тебя люблю я? Правильно.
  Забыть тебя? Не хочется.
  3 декабря 1981
 
 
  Подражание Хьюзу
  Мне вовсе не надо денег,
  люблю я тебя и так.
  Прошу я, не надо денег,
  я стану твоей за так...,
  а то, что мне будет больно,
  так это такой пустяк.
  2 января 1982
 
 
  Какие песни пели мы,
  возможно, ты забыл:
  на песни с не любимыми
  не тратят много сил.
  Но я то их запомнила,
  такие вот дела.
  Я к ним иду за помощью,
  вернее, раньше шла.
  Сейчас не в силах и они
  (что песни - только звук)
  ничто не в силах заменить
  твоих любимых рук.
  2 января 1982
 
 
  Для того, что б тебя разлюбила,
  стать придется тебе подлецом,
  дураком, самодуром, громилой,
  или просто: мне плюнуть в лицо.
  Выбирай то, что больше по вкусу,
  а иначе - придется терпеть -
  я любовь свою в новое русло
  уводить не намерена впредь.
   ***
 
 
  Беда тебе со мной,
  а мне с тобой беда.
  Но не могу другой
  стать, к счастью, никогда.
   ***
 
 
  Ты дотронься до меня,
  я - струна.
  И хочу я зазвучать
  для тебя.
  Неужели свои звуки
  должна
  хоронить я,
  терпя и скорбя.
   ***
 
 
  Как редки наши встречи,
  к тому же, коротки.
  Должна я притворяться,
  наивно и смешно.
  Покой твой нарушаю
  я смелостью строки -
  себе могу позволить
  лишь это я одно.
  Еще тебя привыкла
  я в снах своих встречать,
  но даже в них (обидно)
  меня не любишь ты,
  но все горит, не гаснет
  упрямая свеча,
  хоть кажется порою -
  остался только дым.
  30 января 1982
 
 
  Снег ожидания совсем не то, что дождь:
  печаль он усыпляет тишиной,
  с ним терпеливее гораздо ждешь
  твой не приход. Нелепою игрой
  я занята: без правил, без судьи.
  Я в ней лишь поражения терплю,
  но только в ней победы все мои:
  я знаю, что живу, пока люблю.
  31 января 1982
 
 
  Кто находит спасенье в работе,
  кто в неверии, кто в суеверье,
  я спасаюсь любовью. И, вроде,
  я от бед всех за прочною дверью.
  Сказку я для себя сочинила
  с самой лучшей несбыточной ролью:
  в этой сказке я просто любима,
  но, конечно, любима тобою.
  31 января 1982
 
 
  Я тебе не могу не писать,
  не хочу, если правду сказать,
  и стихов моих хилая рать
  атакует и лезет в глаза.
  Их настырность совсем не мила:
  десять лет все мелькать и мелькать,
  их пыталась стереть добела,
  но они проступили опять.
  31 января 1982
 
 
  Уменье быть лишь на себя похожим,
  не так уж просто лишь собою быть:
  закон взросления. Жаль, невозможно
  его необратимость победить.
  К нам прилипают вредные привычки,
  случайные черты - и в суете
  нам вовремя их недосуг увидеть,
  а кинешься - уж мы совсем не те:
  смеемся мы над тем, что волновало
  нас прежних, мол, что было - ерунда...
  Но почему-то иногда по шпалам
  с минувшим догоняем поезда.
  2 февраля 1982
 
 
  Здравствуй, море, тебе я рада,
  наша зимняя встреча тепла.
  И меня ты узнало. Правда?
  Я тебя так давно ждала.
  Вместе с Пушкиным, вместе с Грином
  я вела разговор с тобой -
  и до встречи уже любила,
  твои волны и твой прибой.
  1982
 
 
  Какой ты меня запомнишь,
  зависит не от меня:
  я памяти твоей в помощь
  пишу эти строки. Звенят
  в них струны мои упруго,
  я верю, твоим в унисон:
  мы были честны друг с другом,
  а, впрочем, какой резон
  нам врать и кривить душою -
  родство не сердец, а тел
  связало тебя со мною.
  Короткую песню спел
  дуэт с названьем "случайность",
  затихло эхо вдали,
  но все же то, что звучало,
  есть дальней родней любви.
  Я не хочу, чтоб бедной
  родственница была -
  страсть смеется победно,
  обнажена и бела.
  Одесса 1982
 
 
  Сирано де Бержераку
  Как все же верить хочется мечте,
  судьба моя, прошу, не будь слепой:
  сама я знаю - все не то, не те,
  но только прок от знанья - небольшой.
  Не всякая личина есть лицо,
  но в длинноносой маске Сирано,
  я узнаю себя, в конце концов,
  хотя мне это право не дано.
  В плохих мне пьесах довелось играть,
  и в этом виновата я сама.
  Де Бержерак, мой незаконный брат,
  тебе ведь тоже "горе от ума".
  Опавших листьев мелодичный стон,
  и грозный скрежет скрещенных двух шпаг
  ко мне через столетья донесен,
  в них больше смысла, чем в любых словах.
  Печален отраженный свет зеркал
  и нет дороги в зазеркалье мне:
  ушел ты и меня не подождал,
  стою, прислушиваясь к тишине.
  Киев, Молодежный театр, 1982
 
 
  Поверь мне, мои помыслы чисты,
  а что хочу тебя - то бес попутал:
  грехи свои - я отдаю кому-то,
  то, что осталось, получаешь ты.
  В одном моя великая вина:
  тобою быть любимой не сумела.
  Теперь я душу берегу, а тело...,
  что толку в нем, тебе я не нужна.
  Оно поет отдельно. Никогда ему
  с душей моей, увы, не слиться.
  Мой милый, а тебе покойно спится?
  Неправда, что хочу услышать "да".
  Тревожно дышит за окном звезда,
  и снег ночной летит, не уставая.
  И я не плачу, хоть отлично знаю,
  мой путь к тебе уводит в никуда.
  1982
 
 
  Как бы не было мне хорошо без тебя,
  все равно это плохо.
  Мои руки, другого обняв, не любя,-
  это руки воровки.
  У меня есть огромный припрятанный клад,
  обираю же - нищих.
  Вот такие дела, мой товарищ и брат,
  к размышлению пища.
  1982
 
 
  Что не окончено - само кончается,
  что ожидается, то не идет:
  с волной огромною пытаюсь справиться,
  отступит (ласково) и ... захлестнет.
  Мое течение - холодно-донное,
  а я, упрямая, тянулась вверх.
  Быть неумелою - судьба недолгая,
  теперь я опытна, не обожгись.
  А для себя самой - осталась тайною.
  Жалеть и каяться? Нет, лишний труд,
  хоть не согрелась я - зато оттаяла,
  и горькой радости ключи вновь бьют.
  24 февраля 1982
 
 
  Я врываюсь в твою тишину,
  словно вор, только - наоборот:
  я свой груз все тяну и тяну
  и, ненужный, кладу за порог.
  Избавленье от этой любви,
  безусловно, желанно тебе,
  но не надо, прошу, потерпи,
  так прошу, как в мольбе: "Не убей!"
  24 февраля 1982
 
 
  Тебя себе я напророчила
  сама. Куда могу уйти
  я от тебя - лишь в одиночество,
  но нет печальнее пути.
  Оно до боли осязаемо,
  оно мне руки жжет огнем.
  А если все с другим и заново?
  Нет, не хочу я о другом.
  Когда, седея от усталости,
  бреду я за тобой опять,
  поверь, что не ищу я жалости -
  свою мне б где-то потерять.
  25 февраля 1982
 
 
  Объективная истина так субъективна,
  а, вранье объективное - все же вранье.
  В долг тебя у судьбы я давно получила,
  расплатиться - не в силах, богатство мое.
  И проценты растут, их уже не считаю,
  жизнь свою, отдавая в залог, словно вещь:
  благородного в ней не так много металла,
  но и весь тот, что есть, не хочу приберечь.
  25 февраля 1982
 
 
  Весна спешит вступить в свои права:
  еще февраль, но снег пугливо сжался.
  Зимы-гордячки белой, голова
  опущена. Сосульки просят: "Сжалься,
  о солнце! Нам в твоих лучах блистать
  недолго довелось. Весны объятья
  нас заставляют плакать. Не узнать
  наш нрав в ручьях, хоть нам они и братья.
  Их преданность весне нам не понять,
  она, играя, их вплетает в сети.
  Ручьи бегут, доверчиво звеня,
  наивные беспомощные дети.
  Подхватывает солнечный их луч,
  и вот уж пар, а вовсе не вода,
  его глотает пасть сердитых туч,
  от нас не остается и следа".
  Изменчивость мы можем осуждать,
  но, запретить ее нам не дано,
  и тает хрупкое упрямство льда,
  зима опять сменяется весной.
  27 февраля 1982
 
 
  Смеяться над собой не так уж просто,
  но я учусь и делаю успехи:
  себя я одеваю не по росту
  и головой берусь колоть орехи -
  а это очень весело, смешно,
  до слез, порою даже больше.
  Встают вокруг смеющейся стеной
  мои ошибки, неудачи, боли.
  27 февраля 1982
 
 
  Быть покорною, терпеливою
  мне, конечно же, не пристало.
  Я за это себя не милую
  и на казнь отправляю. Старый
  способ избран - четвертовать.
  Но и в этом виде, престранном,
  продолжаю тебе писать.
  Мой палач, смеялся он рано,
  пусть сполна получена плата
  за топор, затупленный все же,
  он, совсем не привыкший плакать,
  слез бессилия скрыть не можешь.
  Никогда не понять ему,
  как его ускользнула жертва,
  и лишился он почему
  запланированного блаженства.
  Ничего объяснять не стану
  никому я, а палачу,
  что в надеждах своих обманут,
  за обиду втройне плачу.
  28 февраля 1982
 
 
  Срывая покровы стыдливого слога,
  себя ощущаю довольной вполне.
  Сама я давно не ханжа недотрога,
  которые нынче в высокой цене.
  Я славлю тел слившихся смелость и дерзость,
  и хмель поцелуев, что крепче вина.
  А то, что сама ухожу я (одевшись),
  так это несчастье мое, не вина.
  28 февраля 1982
 
 
  Когда весна возьмет тебя за горло
  так, что завидуешь и мартовским котам,
  ругать природу номер, в общем, голый:
  причина в ней, но ведь совсем не та.
  В любовь не верить так легко и просто,
  но эта простота мне не нужна:
  развратного монаха рожей постной
  заглядывает в жизнь мою она.
  Но, к счастью, я пока не из пугливых,
  оружие пустить готова в ход.
  Мой конь трясет нетерпеливо гривой,
  монах - трусцой, пусть черт его возьмет.
  28 февраля 1982
 
 
  Я иду и вижу крыши.
  Говорят, это полезно:
  Голову поднять повыше,
  наплевав на все болезни
  и души своей, и тела
  (что и делаю умело).
  Заражаясь уваженьем
  к гордой роли человека,
  я веду свои сраженья
  мелкие, как битвы века.
  Жизнь я прославляю с жаром,
  а потом ругаю колко,
  Дон Кихот в халате старом,
  вместо шпаги - лишь заколка.
  28 февраля 1982
 
  Себя упрямо убеждаю,
  что лучше так: не надо свеч -
  собой отравленное жало
  мне лучше для себя сберечь,
  ведь горечь сладостью не станет,
  как ни старайся, никогда.
  Любить тебя я не устану,
  все остальное - суета.
  6 марта 1982
 
 
  Кануны праздников грустны:
  в них ощущение утраты,
  но рыцаpь-ветер чистит латы,
  готов на подвиг в честь весны.
  И клятвам древним верен он:
  из года в год, из века в век
  он сокрушает лед и снег
  и не бывает побежден.
  6 марта 1982
 
 
  Весну встречаю не с тобой,
  еще одна моя утрата,
  но не могу забрать обратно
  тебе не нужную любовь.
  Мне жалко эту бесполезность,
  хоть прок то в этом не большой.
  Как видно у таких болезней
  исход летальный предрешен.
  6 марта 1982
 
 
  Плохо быть прошлым, даже любимым.
  А не любимым ... было ли? Нет?
  Все, чем жила я, стало вдруг мнимым,
  как отраженный зеркалом свет.
  6 марта 1982
 
 
  То, что ушло, невосполнимо,
  ну, кем тебя мне заменить?
  В тебе любовь свою любила,
  а в ней судьба моя и жизнь.
  8 марта 1982
 
 
  Как письмо к тебе горит красиво:
  синим и зеленым, золотым -
  и его я в мыслях попросила
  быть к тебе посланником моим.
  Беспощадной жаркою волною
  пусть тебя моя коснется боль:
  я в одном виновна пред тобою? -
  не сумела утаить любовь.
  А теперь пришла пора расплаты:
  я любовь в темницу заточу.
  Не хотела прежде ее прятать,
  не хотела..., а теперь - хочу.
  Пусть умрет без воздуха и света,
  поделом ей глупой, поделом.
  Ну а если выживет, то это
  в справочник рекордов занесем.
  8 марта 1982
 
 
  Печален мой не нужный мне покой,
  внутри себя совсем я не спокойна,
  но это надо выносить достойно,
  заметно чтобы было мне одной.
  Я не рыдаю, руки заломив,
  а улыбаюсь, пусть и не впопад.
  Минуты ожидания летят,
  окрасив свои перья в цвет чернил.
  8 марта 1982
 
 
  Я пытаюсь упорно напрасно
  достучаться в твой запертый дом,
  ведь давно уж надежда угасла,
  что мне что-то послужит ключом.
  Шарлатанское снадобье-время
  притупило любовь и вражду,
  вопреки всем законам, быстрее
  дни мои бесполезно идут.
  Хоть все то, что себе обещала
  я когда-то (лет десять назад),
  не забыла, но этого мало -
  ведь у жизни нет кнопки “Возврат“.
  22 марта 1982
 
 
  Я стать могу любимой и желанной,
  и быть могу не нужной никому,
  я растворяюсь молча в ожиданье,
  я прячусь в нем, как истина в дыму.
  Догадливостью люди не богаты,
  обманывать себя - какой резон:
  смеяться нелегко над тем, что свято,
  но тот, кто верит, разве не смешон.
  Как годы жестоки, неумолимы,
  назад идти, мы не имеем прав,
  и тех, не нужен кто своим любимым,
  глотает пустота, не прожевав.
  Горька на вкус моя любовь. И все же,
  когда я жизнь свою берусь ценить,
  то ничего не нахожу дороже,
  а, значит, стоит мне тебя любить.
  15 мая 1982
 
 
  Желаемое сделать настоящим
  умеет сон без всякого труда:
  смеяться может в нем, кто в жизни плачет,
  и плакать, кто не плакал никогда.
  Но, в зеркале его отображаясь,
  не изменилась истина одна:
  была я нелюбимой и осталась,
  над этим волшебство не властно сна
  1982
 
 
  Случайность может быть необходимой,
  необходимость может стать случайной.
  Хочу я в этой жизни быть любимой,
  а кем, надеюсь, для тебя не тайна.
  Случайная моя необходимость,
  тебе уже не перейти в случайность:
  куда б я от тебя не уходила,
  вернусь к тебе опять, когда отчаюсь.
  Длинна моя спиральная дорога,
  и выпрямить ее смогу едва ли,
  да это и не важно, только плохо,
  что ты уходишь тоже по спирали.
  1982
 
 
  Себе самой дарить подарки скучно,
  а я дарю, и даже веселюсь,
  и объясняю это я научно,
  не очень строго, правда, ну и пусть.
  Надеюсь, я, что в нынешнее лето,
  пред сей наукой, мой исполнен долг:
  тебя люблю я - аксиома это,
  меня не любишь - странный парадокс.
  14 июня 1982
 
 
  Понимаешь, это очень важно -
  ты в моей судьбе, не спорь, не стоит.
  И хочу корабликом бумажным
  я к тебе на миг приплыть в ладони.
  Руки пусть твои меня согреют
  так, как это лишь они умеют.
  1982
 
 
  А жизнь моя, как мысли о тебе,
  богата повтореньем и печалью,
  я чувствую усталыми плечами
  все острые углы в моей судьбе.
  Когда меня порой закружит хмель,
  знакомств ненужных, но необходимых,
  я в них хочу найти черты любимых,
  но средства не оправдывают цель.
  И, ценности бесценные храня,
  я в неизбежность нашей встречи верю,
  не заношу тебя в графу “потери“,
  за это извинить прошу меня.
  8 июля 1982
 
 
  Когда тебя мои обнимут руки,
  прошу тебя, быть постарайся нежным:
  я снова начинаю бег по кругу,
  где в центре ты, и это неизбежно.
  Как я хочу волос твоих коснуться,
  об этом знают дни мои и ночи,
  хотя желанье глупое, по сути,
  но этим опечалена не очень.
  Лицо твое сама я дорисую,
  когда его черты сотрет разлука.
  Усвоила я истину простую:
  жизнь очень занимательная штука.
   ***
 
 
  Ты уже никогда не вернешься,
  хоть сказал уходя: “До свиданья“.
  Этой милости горькая ноша
  все легчает в руках ожиданья.
  Как могу я тебя забываю:
  Дым сентябрьских сжигаемых листьев
  в свою комнату смело впускаю -
  терпкий вкус мною найденных истин.
  28 сентября 1982
 
 
  Возможно, я глаза твои забуду,
  из памяти их вытравят года:
  зеленое не пойманное чудо
  в них не моим осталось навсегда.
  И руки не твои меня ласкали,
  их нежность мне лишь снилась по ночам,
  но разлюбить тебя смогу едва ли.
  Такой надежды я себе не дам.
  30 октября 1982
 
 
  Иногда от жалости к себе,
  к своему заброшенному телу
  я готова плакать, но тебе
  до всего до этого нет дела.
  Подарить хочу его тепло,
  позабыв своей натуры сложность:
  быть ничьей мне слишком тяжело,
  быть твоей - до боли невозможно.
  30 октября 1982
 
 
  Вновь надо мной смеется осень
  и от меня тебя уводит.
  Об этом я жалею? Очень,
  хоть не имею права, вроде.
  Мои права, они непрочны,
  как паутинки бабьим летом,
  сама еще не знаю точно
  зачем, но я смирилась с этим:
  уж видно мне судьба такая -
  делить свою рубаху с ближним.
  Себе я в этом потакаю,
  не быть бы только третьим лишним.
  2 ноября 1982
 
 
  Тепло твое беру в свои ладони
  и сохранить хочу до новой встречи.
  А, может, мне беречь его не стоит,
  вдруг лучше без меня тебе и легче,
  ведь нас удерживают рядом
  пока невидимые нити.
  Их оборвать мы можем разом,
  сказав друг другу: “Извините“.
  3 ноября 1982
 
 
  Ты мне сказал:“Спокойной ночи.“
  Спасибо, и тебе того же.
  Конечно, это просто очень,
  уснуть на одиноком ложе.
  Покой я выношу достойно,
  надеюсь, это ясно видно.
  Хочу я ночи неспокойной,
  но этой тайны я не выдам.
  3 ноября 1982
 
 
  Твое лицо я изучаю глазами,
  но видно
  гораздо больше осязаньем
  достигну.
  Какую силу нам дает
  прикосновенье:
  лед недоверья, толстый лед
  исчез мгновенно.
  И доверять своим рукам
  я не устану:
  пусть, правда их не без греха,
  но без обмана.
  4 ноября 1982
 
 
  Не была давно такой, как нужно:
  так давно стихов я не писала,
  ими никого не засыпала.
  На тебя их шквал теперь обрушу,
  будь готов, мужайся и терпи
  (благо это для тебя не ново).
  А с бумагой быть могу суровой,
  не привыкла я ее щадить.
  Бедный безответный верный друг,
  за меня не раз она краснела:
  с нею я такой бываю смелой,
  что порой меня берет испуг.
  Оживают сны мои на ней
  те, где я, отнюдь, не одинока.
  Наша связь взаимная без срока,
  не бывает ничего прочней.
  4 ноября 1982
 
 
  Плачет осень за окном,
  ветер стонет:
  вижу смысл сейчас в одном -
  хоть не стоит
  слишком много мне хотеть,
  я упряма:
  вместо целого - лишь треть
  - это драма,
  и участвую я в ней
  по ошибке,
  но участвую. Смелей
  и с улыбкой.
  4 ноября 1982
 
 
  Когда тебя захватит вихрь любви,
  тогда уже задумываться поздно,
  в какой тебе садится лучше поезд,
  прямой или обратный. Не зови
  ум в помощь. Нет таких на свете сил,
  которые тебя б остановили:
  об этом знают те, кого любили,
  а лучше знает тот, кто сам любил.
  4 ноября 1982
 
 
  Нет прошлого с тобой у нас,
  и будущего тоже нет:
  есть настоящее, сейчас,
  недолгий, но манящий свет.
  Пусть он сумеет так сгореть,
  чтоб было нам с тобой тепло:
  не станем мы его беречь,
  благоразумию назло.
  Пусть будет дальше пустота
  и чернота больших потерь:
  мной переступлена черта
  и для тебя открыта дверь.
  5 ноября 1982
 
 
  Все слова и слова, половодье отпущенных слов,
  рук моих одиночество. Силой тоски
  измеряю я чувства. Основа основ
  для меня беспокойство. Пускай велики
  будут беды мои. Лишь бы знать,
  что себя я сама не сумела ни в чем обмануть:
  отдавать для меня много легче, чем брать,
  но зачем я тебе, но нужна ли? И в этом вся суть.
  5 ноября 1982
 
 
  До меня ли тебе, до моих ли стихов?
  Есть дела и важней, есть дела и срочней -
  что поделаешь, жизни характер таков,
  нет эмоциям места в мелькании дней.
  В их ненужность поверить нам очень легко,
  их измерить нельзя, как и взвесить нельзя,
  и к тому же они нарушают покой,
  их удерживать - силы расходовать зря.
  Кто захочет платить дорогою ценой
  за такой эфемерный нестойкий предмет:
  нам бы то, что дешевле и чтобы с горой -
  вот тогда мы берем, ну а нет, значит, нет.
  5 ноября 1982
 
 
  Когда тебе надоедать
  я стану, действовать на нервы,
  об этом я хочу узнать
  из всех твоих знакомых первой.
  Я точно так же поступлю,
  тебя неправдой не унижу.
  Нам слово дорого “люблю“,
  поэтому его не слышим
  мы друг от друга. Может
  и не услышим никогда,
  но это лучше все же,
  чем лгать, не ведая стыда.
  6 ноября 1982
 
 
  Быть не люблю полунагою
  и компромиссов не терплю
  и, тем не менее, с другою
  тебя безропотно делю.
  Сей парадокс необъяснимый
  меня тревожит и давно.
  Быть нелюбимой иль любимой -
  и третьего тут не дано.
  А если третье есть, по счастью,
  оно сведется к первым, тем,
  что одинаково опасны.
  Не удержаться на черте.
  Как ты на ней не балансируй,
  куда-нибудь да упадешь.
  Об этом слишком рано, милый,
  но думаю, меня поймешь.
  7 ноября 1982
 
 
  Напряженность ожиданья, тень тревоги.
  Я твои пока неслышные шаги
  ощущаю кожей, жду их у порога:
  в этом что-то есть от мистики. Враги
  мы со здравым смыслом давние: нелепо
  жить на свете и не верить в чудеса.
  Пусть с чудес пока не сделан точный слепок,
  иногда в совсем чужих глазах
  отблеск чуда вспыхнет обещаньем,
  синей птицы передаст привет:
  разорвав спокойствие на части,
  мы идем за ним, себе во вред.
  8 ноября 1982
 
 
  Желанья, бедные желанья,
  ничем помочь вам не могу.
  Такую тяжесть ожиданья
  не пожелаю и врагу.
  Нет ничего на свете хуже,
  чем просто терпеливо ждать.
  И слез невыплаканных лужи
  грозят давно морями стать.
  8 ноября 1982
 
 
  А, может, нам пора остановиться
  и посмотреть в лицо упрямым фактам,
  пересчитать в колесах судеб спицы,
  в которые мы сами тычем палки.
  Уйти еще сумеешь ты красиво,
  тебе сама б я “навострила“ лыжи.
  Поклонимся друг другу мы учтиво,
  и больше друг о друге не услышим.
  8 ноября 1982
 
 
  Вела себя довольно глупо:
  давно усвоить мне пора,
  что нытиков никто не любит -
  их терпят. Истина стара,
  но путь к ней долог. Много шишек,
  пока дойдет, себе набьешь,
  слов много “ласковых“ услышишь.
  Зато потом легко живешь.
  И, оптимист из оптимистов,
  другим советы раздаешь,
  как избежать досадных шишек,
  хоть пользы в этом ни на грош.
  9 ноября 1982
 
 
  Осторожность - основа успеха?
  Быть амебою мне надоело.
  Как в холодную воду с разбега -
  в глубину мной любимого тела.
  Я хочу быть любимой, хочу!
  Невозможность любви понимая,
  к твоему прижимаюсь плечу...
  Может это не я, а другая.
  10 ноября 1982
 
 
  Из тупика нет выхода иного,
  чем стену проломить, или назад, в испуге:
  искать решенье для меня не ново -
  любимое занятье на досуге.
  Я пятится, признаться, не привыкла,
  тебе я эту мысль хочу толкнуть:
  не будет слез. Сладчайшую улыбку
  я вывешу, как флаг: счастливый путь!
  10 ноября 1982
 
 
  Ты говоришь, все женщины похожи.
  Открытие великое. Почти.
  Не очень отличаетесь вы тоже,
  хотя не верю в это я, прости.
  Но если мы настолько ординарны,
  довольствуйся тогда своей женой.
  Ты прав, все одинаковы мы в главном:
  любовь делить нам тяжело с другой.
  Тебя по голове я этим грузом
  ударила.Ну что ж, сам виноват.>
  Уж лучше быть жестокой с тем, кто нужен,
  уж лучше невозможного желать,
  чем превратить любовь свою в расхожий
  роман, став для тебя очередной.
  Хочу я быть особенною все же.
  А нет - так нет, тогда уж никакой.
  10 ноября 1982
 
 
  Начинаю я нервы трепать, как не надо,
  свою прошлую боль, игнорируя начисто:
  неужели мне дороги больше, чем радость
  самоедские эти проклятые качества,
  неужели всю жизнь нелюбовью терзаться,
  истязать свое бедное грешное тело -
  иногда я себя начинаю бояться,
  а уж это, поверь мне, последнее дело.
  И общенье со мной не проходит бесследно,
  только кажется, что пустячок. Не тот случай:
  легкость в тяжесть потом перейдет незаметно,
  свою долю и ты, если хочешь, получишь.
  10 ноября 1982
 
 
  Обманывать себя негоже:
  я этим пренебречь решила -
  и вот наказана, похоже
  суровее, чем заслужила.
  Достаточно себя я знала,
  мне это отрицать наивно,
  нет, от себя не убежала,
  хотя старалась. И с повинной
  теперь к судьбе идти не надо,
  а если честно - не хочу:
  жизнь без любви - такая гадость,
  и мне она не по плечу.
  10 ноября 1982
 
 
  Я быть хочу с тобой такою нежною,
  чтоб от меня ты не сумел уйти:
  твоей опорой, верой и надеждою,
  красавицей - красивей не найти.
  Я быть хочу такой тобой любимою,
  чтоб потерять меня - как умереть,
  чтоб все мои соперницы незримые
  от горькой злобы стали зеленеть.
  А что же есть? Прощанья торопливые,
  гармония та, что с женой у вас.
  Не научили быть меня счастливою,
  что ж, буду я тогда несчастной всласть.
  10 ноября 1982
 
 
  Когда б себе судьбу я выбирала,
  наверно, все же выбрала свою:
  уж очень мне она родною стала,
  мы создали с ней крепкую семью -
  а что ее порой я проклинаю,
  так это ведь с любовью. Тяжело
  нам вместе, но, увы, судьба иная,
  знать, не по мне. Пускай ее крыло
  не легкий ветер, а большую бурю
  готовит мне в подарок. Веселей
  переношу я непогодь любую,
  чем серость и усталость тихих дней.
  10 ноября 1982
 
 
  Живем мы все по поговорке,
  зажав своих синиц в руках,
  себя, обезопасив ловко
  от помыслов о журавлях.
  Ступаем по земле упруго,
  срезая острые углы:
  идти надежнее по кругу,
  усвоив правила игры
  в свою намеренную малость,
  мол, люди мы, как не крути,
  не боле. Нас берет усталость
  и на таком простом пути,
  зачем же усложнять дорогу,
  нелепой тягой в высоту:
  пошлем, друзья, подальше, к богу,
  столь беспокойную мечту.
  10 ноября 1982
 
 
  А я хочу, чтоб голова кружилась,
  чтоб на любви качелях в высь несясь,
  смогло бы сердце нежность всю и силу
  отдать, не оставляя про запас.
  Поэтому мне жаль тебя немного,
  хотя понять тебя могу вполне:
  не веришь, что бывает так. Ей богу,
  бывает, ну не в жизни, так во сне.
  Себе самой коварную задачу
  поставила: сон переделать в явь.
  Но жизнь моя бессмысленна иначе
  и отступать я не имею прав.
  Друг с другом откровенны мы предельно.
  Пусть будет так и дальше. Так держать.
  Хотя при данном способе, наверно,
  совсем не просто голову терять.
  11 ноября 1982
 
 
  Возможность, упустив, случайной связи,
  наверное, мы много потеряли,
  по крайней мере, я, но это сразу,
  вначале мне на ум пришло б едва ли:
  теперь уж поздно - две последних встречи
  похоронили эту цель простую.
  Жалею ль я об этом? Нет, конечно,
  хоть тело молчаливо протестует:
  приходится ведь отдуваться телу
  за все мои нелепые причуды.
  Пусть терпит, раз достаться мне сумело,
  с ним слишком долго нянчиться не буду.
  11 ноября 1982
 
 
  Чем дальше в лес, тем больше дров -
  закон познания таков.
  На первый взгляд он очень прост,
  как в вышине мерцанье звезд.
  Так почему от этих дров
  тупеет множество голов?
  В себе дойти до простоты
  не проще, чем достичь звезды.
  11 ноября 1982
 
 
  Сегодня я сжигала прошлое:
  большую пачку писем старых?.
  И, что ж, плохое и хорошее
  пылало с столь похожим жаром,
  что даже стало мне обидно.
  Теряя остроту и свежесть,
  минувшие событья, видно,
  сближаются так - не разрежешь.
  И для того, чтоб все же вытянуть
  то, что всего тебе дороже,
  не так-то просто мусор выкинуть:
  совсем ни с чем остаться можно.
  13 ноября 1982
 
 
  Ты хочешь быть моим наполовину,
  ну что ж, мои успехи налицо -
  на целое рассчитывать, как видно,
  бессмысленно сейчас, в конце концов.
  А, может быть, послать тебя мне к черту
  вдвоем с твоей любимою женой:
  решенье это смело и почетно -
  но слишком надоело быть одной.
  И одиночество, бессовестная сводня,
  не признает всех принципов моих:
  конечно, можешь ты уйти сегодня,
забрав свои проценты для других.
  16 ноября 1982
 
 
  I love you, I want you
  Тебя - люблю, тебя - хочу,
  как на пластинке старой “Битлз“,
  но с высоты опять лечу
  я в яму под названьем “жизнь“.
  Меня не любишь, тяжело
  мне эту фразу написать:
  не верю ей, всему назло,
  упрямо продолжаю ждать
  я чуда. Силы где найти
  мне нелюбовь перенести.
  16 ноября 1982
 
 
  Себе самой я первый враг,
  но даже если это так,
  то бед таких я не могу
  желать и злейшему врагу.
  Себе самой я и судья.
  И снисходительность моя
  мне, все ж, выносит приговор:
  я - вор, всего лишь жалкий вор.
  Но как тебя могу не красть,
  когда в тебе моя есть часть
  та, что дороже мне всего:
  вся боль моя и торжество
  над жизнью глупой и тупой.
  Скажи, что делать мне с собой?
  17 ноября 1982
 
 
  Ты мог бы стать восьмым, но стал, к несчастью, третьим,
  играть гораздо хуже, я знаю и сама,
  в игру ту, что партнеру важней всего на свете,
  а для тебя - всего лишь гимнастика ума.
  Приходит утомленье в неравном том сраженье,
  оно, особо слабых, буквально валит с ног.
  Любовь, что без ответа, как акт самосожженья,
  но и тому, кто рядом, всегда грозит ожог.
  17 ноября 1982
 
 
  “Как жизнь скучна, когда боренья нет“, -
  сказал давно любимый мной поэт.
  С ним в этом я согласна целиком:
  мне вкус и цвет борьбы давно знаком -
  и все свои сражения веду
  сама с собой, победы я не жду.
  17 ноября 1982
 
 
  Я для тебя всего лишь остановка,
  препятствие на жизненном пути,
  которое и обойти неловко
  и жаль, пока что, в сторону смести.
  А, может быть, я, все-таки, подарок?
  Нет, для меня им, слишком лестно, быть:
  расслабишься - жизнь так тебя ударит,
  что долго в чувство будешь приходить.
  Уж лучше подготовиться к ударам,
  их, пережив сначала, на словах:
  достался горький опыт мне не даром
  и с ним расстаться светит мне едва.
  17 ноября 1982
 
 
  Мы, как два путника в тумане,
  блуждаем по дороге страсти:
  себя купаю я в обмане,
  что это важно лишь отчасти,
  и хорошо, что невозможно,
  всегда быть вместе, между прочим.
  Но больше прочего тревожит
  меня, что я нужна не очень
  тебе. Мучительна ненужность
  к тебе стремящегося тела,
  и голову мне мысли кружат,
  с тобою слившиеся смело
  так, как бы я сама хотела.
  Увы, опять я не у дела.
  19 ноября 1982
 
 
  Раствориться в тебе, раствориться:
  до последней молекулы тела -
  так, чтоб даже при помощи лупы
  ни тебя, ни меня не найти,
  чтоб мы были единым и целым,
  тем единственно истинным миром,
  где б хотела я жить, и в котором
  я уже проживаю ... в мечтах.
  Но туда ли направлен твой путь.
  19 ноября 1982
 
 
  От желания темно в глазах,
  и почти что обморочная легкость:
  я с утра заполнена тобой,
  хотя ты, увы, совсем не рядом.
  Моего сознанья отраженье,
  ты, наверно, лучше, чем живой,
  но хочу-то я тебя живого.
  Ты, как призрак, снова ускользаешь
  в идеальный выдуманный мир,
  где тебя могу легко я встретить,
  в жизни это, несколько, сложней.
  19 ноября 1982
 
 
  Я научилась уходить,
  не оглянувшись - это легче:
  не стоит мне прощанье длить-
  приятней помечтать о встречах.
  Их нанизав, как бусины, на нить
  текущего сквозь сердце ожиданья,
  могу всегда, везде с собой носить:
  надеюсь, нить завязывать мне рано.
  19 ноября 1982
 
 
  Жизнь свою перелив на страницы,
  отдаю их тебе, но курьез:
  ими можно вполне отравиться,
  если ты их воспримешь всерьез.
  И не буду я скромничать слишком:
  цель стараний моих такова,
  чтоб влюбился в меня, как мальчишка,
  чтоб кружилась твоя голова.
  Если этого очень не хочешь,
  то гораздо честнее - уйти:
  мне подачек не нужно, короче,
  малость их я не в силах снести.
  Ты, конечно, не много теряешь:
  плата щедрая - сон и покой.
  Да и я не в накладе, ведь знаешь:
  ты, придуманный, будешь со мной.
  И себе я желаю успеха
  в предприятии лучшем моем:
  пусть мне будет совсем не до смеха,
  но хочу всю любовь целиком,
  а на меньшее - я не согласна.
  Внесена мной последняя ясность,
  и тебе уже хватит молчать:
  время выбора точно настало,
  что же это - начало конца,
  или, все-таки, просто начало.
  19 ноября 1982
 
 
  Любить уже умею я.
  А быть любимой? Не умею:
  уменье это посложнее,
  не так зависит от меня:
  тут мало моего желанья,
  усилий лишь моей души.
  Любви мученья хороши
  и служат жизни оправданьем,
  но не могу я не хотеть
  и радости любви иметь.
  20 ноября 1982
 
 
  Быть в любви осторожною я не умею:
  я сгорать без остатка, до пепла, привыкла,
  отдаваясь во власть искусителю-змею -
  в этом сила моя, а, отнюдь, не ошибка.
  Боль ожогов в награду с каждым разом острее,
  но упрямо иду я к намеченной цели.
  О ее неприступности я не жалею:
  быть в подобном пути - это право бесценно.
  23 ноября 1982
 
 
  Тебя давно я отпустила с миром:
  решение другое невозможно.
  Но жизнь куда богаче схемы, милый,
  и нам с тобой совсем расстаться - сложно.
  И горькую опять черпаю радость
  в дорожной краткой близости твоей,
  и расставанья жалкая бравада
  морщинкой застывает у бровей.
  8 декабря 1982
 
 
  Люблю тебя - и, значит, я жива,
  хочу тебя - и, значит, я всесильна:
  ведь этого я у судьбы просила -
  исполнились желанья. Голова
  так кружится, такая легкость в теле,
  что просто ветер может унести.
  Хочу тебе я крикнуть: “Не пусти!“
  Но это уже слишком, в самом деле.
  8 декабря 1982
 
 
  Ну вот, дождались губы поцелуев.
  Их ненасытность стоит порицанья,
  но так они томились ожиданьем,
  что осудить их, все же, не рискую.
  10 декабря 1982
 
 
  Обиды на тебя я не таю
  за то, что ты совсем меня не любишь,
  и честность уважаю я твою:
  тогда зачем упрямо так и глупо
  я жду тех слов, тех невозможных слов,
  которых от тебя я не услышу.
  Любовь слепа? Нет, не слепа любовь,
  я это с каждым днем яснее вижу.
  25 декабря 1982
 
 
  Каким он будет, этот Новый Год:
  уверена, что не совсем веселым -
  себе самой надеждой и опорой
  служу я в вере. Просто не везет:
  без перемен одна который год.
  Хотя мне в Новый год желали счастья,
  но сбыться это может лишь с участьем
  того, кто, к сожаленью, не придет.
  Который год я жду, который год!
  27 декабря 1982
 
 
  Я помощи ни от кого не жду:
  и так я слишком много получаю
  чужого, мне попавшего случайно
  и, дорогого очень, на беду.
  А, может, сладок лишь запретный плод,
  и только этим ты мне мил и дорог,
  а остальное - бред, фантазий ворох.
  И, все-таки, любовь моя живет!
  Прими мою за это благодарность:
  все остальное тлен и суета.
  И знай, перед тобою я чиста:
  правдивой я старалась быть недаром.
  27 декабря 1982
 
 
  Удерживать тебя я не умею,
  и ты уходишь, просто и обычно,
  как дым уходишь. Я боюсь нарушить
  бессмысленное это равновесье,
  хотя уже давно я ясно вижу,
  что будет лишь потеря избавленьем
  от паутины пошлости грядущей.
  Не стоит вовсе пошлость умножать:
  ее уже и так довольно в мире.
  30 декабря 1982
 
 
  Прекрасен день, когда тебе пишу,
  и, значит, этот день прекрасен тоже:
  я не хочу, чтоб чувство было ложным,
  а лживым быть ему не разрешу.
  Болезнь моя течет без перемен,
  и с теми я, кто так “прекрасно болен“.
  Тот, кто здоров - тот просто обездолен
  и жалости достоин. Краска стен
  расцвечена огнем весенних радуг,
  но понимаю ясно я вполне,
  что жить одна умею я во сне,
  тебя оставить мне в покое надо.
  30 декабря 1982
 
 
  Я тебя упрямо ожидаю,
  логике любой наперекор:
  ты сейчас ужасно далеко,
  и об этом я прекрасно знаю.
  И меня, возможно, ты не вспомнишь
  в миг, когда начнется новый год:
  кто не дорог, забываем тот.
  Я твои шаги услышу в полночь.
  30 декабря 1982
 
 
  По частицам, по крупицам
  я твой образ собираю,
  чтоб потом в стихах рассыпать
  словно золотой песок,
  и любить тебя готова
  вечно я, не уставая,
  хоть любая вечность в мире
  свой имеет век и срок.
  31 декабря 1982
 
 
  Что еще не потеряно - рано искать.
  Научиться хочу я бесследно терять,
  чтобы память потом не томилась
  невозможной надеждой на милость,
  чтоб конец безболезненно голову с плеч
  одним махом рубил, без прощаний и встреч.
  31 декабря 1982
 
 
  Если я умру от желанья,
  поднимать не следует шум:
  умереть от любви - наказанье,
  о котором судьбу я прошу.
  Пью до дна я горечь разлуки,
  сознавая ее вполне,
  и в награду за эти муки
  ты приходишь ко мне во сне.
  Не развейся утренней явью,
  ну, хотя б единственный раз:
  невозможно это, я знаю -
  ты на дне моих спящих глаз.
  Стоит лишь подняться ресницам,
  совершив самый первый взмах,
  исчезает, который снится,
  и бессилен любой тут маг.
  2 января 1983
 
 
  Милей других мне черный цвет:
  пускай он цвет печали черной,
  но он и мудрый старый ворон,
  а, значит, добрый. Или нет?
  На нем яснее ложь видна,
  наивность, глупость, иллюзорность,
  и нет нужды в трубе подзорной,
  чтоб изучить себя до дна.
  Так “кудри черные до плеч“
  хочу я для себя сберечь,
  хоть в этом мудрости - ни капли,
  а лишь прозрачный эгоизм,
  но если жизнь без них - не жизнь,
  могу иначе мыслить разве.
  3 января 1983
 
 
  Я так скромна, скромна и терпелива,
  что, право, даже оторопь берет,
  и не могу сама вполне привыкнуть
  к столь грандиозной скромности своей:
  в нее, как в омут, я гляжусь устало
  и думаю, зачем такою стала,
  но я ведь не жираф, ему видней.
  3 января 1983
 
 
  Дыхание твое, дыхание мое,
  как жаль, что мы с тобой отдельно дышим -
  гораздо лучшим было б бытие,
  когда б дышали мы под общей крышей.
  Но век гаремов в прошлое ушел,
  настала моногамии эпоха,
  и это, в общем, даже хорошо,
  хотя мне, почему-то, очень плохо.
  3 января 1983
 
 
  Надеюсь, что доволен ты охотой,
  погодой, баней, собственной женой,
  и думаешь, конечно, с неохотой
  о возвращенье будущем домой.
  Не буду врать, что этому я рада,
  но понимаю я тебя вполне:
  ты получаешь то, что хочешь. Надо
  признать реальность ту, что не во сне.
  3 января 1983
 
 
  С легкостью почти преступной
  ты сказал мне: “До свиданья!“ -
  я сама хочу поверить,
  что и мне вполне легко.
  “Плакать мы, - сказал - , не будем“.
  Я ответила: “Не будем“.
  Слезы - слабость, слабость - глупость:
  мы ж с тобою так умны.
  3 января 1983
 
 
  Мозги травлю тобой и никотином,
  и пользы в этом столько, что не счесть:
  должна быть очень вескою причина,
  способная меня в могилу свесть -
  нож в спину мне уже почти не страшен,
  в огне любом я не смогу сгореть,
  в воде не утону, надеюсь, дальше
  я научусь еще и не стареть.
  3 января 1983
 
 
  Я так хочу тебя обнять сейчас,
  но я должна откладывать надолго
  свое хотенье: в этой паре фраз
  мое терпенье и твоя дорога,
  которая, возможно, никогда
  не приведет тебя в мои объятья.
  Моих желаний горная гряда
  разрушится не скоро: и узнать я
  когда и как совсем не тороплюсь,
  хотя конец подобный - неизбежность,
  но вижу в этом я, увы, не плюс,
  а минус. И тебя целую нежно,
  пока еще я этого хочу:
  мне приближать конец - резона нету,
  давая козырь в руки палачу,
  готовому меня призвать к ответу.
  6 января 1983
 
 
  Я с целым миром
  жить готова в мире,
  твое существованье сознавая,
  готова неурядицы любые
  я стойко и без жалоб выносить,
  когда я знаю,
  что тебя увижу.
  А если это знанье отобрать,
  то, что тогда останется от жизни?
  6 января 1983
 
 
  Тебе любовь моя не внове,
  возможно, что порядком надоела -
  ты мог бы отнестись к ней и суровей,
  для пользы нашей и для пользы дела.
  Ты мне, пожалуй, позволяешь много,
  хоть это много для меня так мало,
  но я судья тебе совсем не строгий:
  грехи твои умножить бы желала.
  7 января 1983
 
 
  Пришел к концу автобусный роман,
  ты так решил, на то имея право.
  Любовь свою оставили мы там,
  где прошлый год всем и владел и правил.
  Мои слова ей форму сохранят,
  когда совсем исчезнет содержанье:
  ты мне, в какой-то мере, все же брат,
  хоть можешь отказаться при желанье
  от этого столь спорного родства,
  и вымарать из жизни ту страницу,
  где отразилась я, но пустота
  на этом месте сразу воцарится.
  25 января 1983
 
 
  Умнею я упорно понемногу
  (дай бог мне до конца не поумнеть)
  и не ищу уже к тебе дорогу,
  как это было б раньше. Знаю: ведь
  такой дороги нет и быть не может -
  она из никуда и в никуда.
  Хотя найти вдвоем ее не сложно,
  но в этой простоте и вся беда.
  25 января 1983
 
 
  Возможно, я желала невозможного,
  согласна, не достичь с тобой согласья.
  Я не лгала, когда боялась ложного:
  быть не обманутой - уже большое счастье.
  31 января 1983
 
 
  Наверное, неплохо быть друзьями,
  надеюсь, мы с тобой друзьями будем,
  решение такое приняв сами,
  себе и подсудимые и судьи.
  Неплохо, в общем, этот мир устроен:
  однажды это замечаешь ясно -
  и кто имеет мнение другое,
  упорствует тот в нем совсем напрасно.
  Есть место в мире праздникам и будням,
  слезам, тоске, любви и поцелуям.
  Мы жить еще, конечно, долго будем,
  себя немного к прошлому ревнуя.
  6 февраля 1983
 
 
  Я у тебя прощенья не прошу,
  саму себя ни в чем не обвиняя:
  с тобою снова встретилась - другая,
  об этом сообщить тебе спешу.
  Ты измениться очень мне помог,
  сознательно уйдя на целый месяц:
  любовь беречь мне незачем и не чем -
  ей вынес приговор твой не звонок
  по телефону, тот, который жил
  в моих мечтах напрасно и не нужно.
  Ну, что ж, с тобой расстанемся мы дружно,
  как я решила, как ты сам решил.
  6 февраля 1983
 
 
  Полнейшая идиллия:
  ты, сын, жена - семья -
  вот что вчера увидела.
  Все правильно, а я
  с тобой ничем не связана,
  но, минус или плюс,
  то, что любовью названо,
  убить не тороплюсь.
  Умрет сама, естественно.
  Голодной, ну и пусть.
  А выживет..., по-честному,
  я этого боюсь.
  Что с нею стану делать я:
  ни спрятать, ни продать -
  найти тебя сумела я,
  смогу ли потерять
  20 февраля 1983
 
 
  Я тороплюсь, безумно тороплюсь
  с тобою разделить свое богатство,
  в котором я иначе захлебнусь:
  тебя любить мне надо, очень надо.
  Твоим рукам спокойно отдаю
  я сердце: нет сейчас надежней места,
  да я и не ищу - по острию
  иду, назло концу, что мне известен.
  21 февраля 1983
 
 
  Течешь ты, пронизав меня насквозь,
  мой каждый капилляр собой наполнив:
  хочу я, чтоб меня любил и помнил -
  утопия, невыполнимость просьб
  наивных предков о загробном рае.
  Тебя я неизбежно потеряю.
  21 февраля 1983
 
 
  Ни обманом, ни щедростью ложной
  мы друг друга с тобой не унизим.
  Быть любимым - великая сложность,
  и об этом я знаю, мой милый.
  И когда вырывается нежность
  из оков не всесильных рассудка,
  я рискую тобой неизбежно -
  это очень жестокая штука
  рисковать не собой, а другими.
  Я себя пересилить пытаюсь:
  безразличья тисками тугими,
  как могу, свое сердце сжимаю.
  Но старанья мои почему-то
  результатом богаты не слишком,
  и стучит так безнравственно гулко
  кровь в виски, лишь тебя я увижу.
  21 февраля 1983
 
 
  Будет радость, а, может, грусть,
  будет так, как сама сумею,
  если я не твоей проснусь,
  засыпая еще твоею.
  Ни прощаний, ни суеты.
  Ты ушел. Ты уходишь. Ты...
  27 февраля 1983
 
 
  Мое тело поет под твоими руками:
  плохо только одно - эта песнь коротка.
  Как умею, ее я продолжу стихами,
  верю, в этом не будет большого греха.
  Может каждая ночь стать последнею ночью:
  в этом знанье и сила и слабость моя -
  я в тебя погружаюсь, как в чистый источник,
  жадной жажды своей не стыдясь, не тая.
  19 марта 1983
 
 
  На крыльях боли,
  на крыльях счастья:
  не все равно ли
  на чем подняться.
  То, что болело -
  не отгорело,
  что ожидалось -
  вновь задержалось.
  15 августа 1983
 
 
  Я и старше теперь и умнее,
  или это лишь кажется мне,
  ведь все также я жить не умею.
  Да и что это значит, уметь?
  15 августа 1983
 
 
  Мне кажется, лечу с горы:
  глаза закрыты.
  Касаньем рук мы до поры
  с тобою слиты.
  Другим не ведомо пока
  мое паденье.
  В твоей руке моя рука
  и в них спасенье
  от одиночества тоски,
  от серых будней...
  Не отпускай моей руки
  и будь что будет.
  11 октября 1983
 
 
  Любовь тайфуном налетит внезапно,
  перевернув все в жизни кверху дном,
  ударит в сердце орудийным залпом,
  соединив весь мир в тебе одном.
  Как вынести тебе несчастье это.
  13 октября 1983
 
 
  Быть счастливой не совсем еще умею:
  все мне кажется, что ты мне просто снишься.
  Очень прочно я привыкла быть ничьею,
  и боюсь твоею оказаться слишком.
  Закружилось, поднялось и улетело
  от твоих объятий мое тело.
  19 октября 1983
 
 
  Я знаю, будет холодно и пусто,
  когда тебя со мной не станет рядом,
  и не смогу совсем уже коснуться
  тебя рукой и даже просто взглядом.
  Граница есть всему. Любви граница
  проведена невидимо, но четко,
  а что за той чертою сохранится,
  потом нам сердце чистит жесткой щеткой.
  22 октября 1983
 
 
  В себе разобраться сейчас невозможно:
  наверно, устроена все же я сложно,
  и мысли, как желтые листья кружатся -
  огромное счастье, печальное счастье.
  Уже разморожена, но не согрета:
  что будет - упрямо ищу я ответа.
  Коварная легкость шального начала
  мелодией диско ритмично промчалась.
  Упругой волною тяжелого рока
  заполнено сердце. Тревога.
  22 октября 1983
 
 
  Ангел страсти, демон страсти,
  я горжусь твоею властью
  над душой своей и телом:
  я хочу и буду смелой.
  23 октября 1983
 
 
  Хотя не сказаны слова прощальные,
  но все, пожалуй, решено:
  и мы не очень опечалены.
  Осенний дождь стучит в окно,
  смывая свежие следы
  почившей без мучений страсти:
  ведь лишь один из многих ты -
  на счастье или на несчастье.
  21 ноября 1984
 
 
А тот, кого всю жизнь я жду,
  наверно, где-то задержался:
  и это так непоправимо.
  Любовь свою делю на части,
  вернее, пробую делить:
  порой мне кажется, что это
  мне удается, но, увы,
  она любых алмазов крепче.
  К ней возвращаясь каждый раз,
  я нахожу ее такой же,
  как много-много лет назад.
  А ты, каким ты стал, мой милый?
  31 ноября 1984
 
 
  Себе я оправданий не ищу:
  ни в чем я пред тобой не виновата -
  какой товар, такой была и плата,
  играли честно, без обманных штук.
  Не много я тебе сумела дать
  не потому, что жадность одолела:
  душа, любя, владеет нашим телом,
  а нет любви - и нечем обладать.
  31 ноября 1984
 
 
  Что было - то было,
  что будет - не знаю:
  еще не остыла,
  уже не сгораю.
  В холодную воду опущены руки:
  любая погода - погода разлуки.
  16 марта 1985
 
 
  И ничего не изменить,
  и ничему не помешать:
  кого любить, зачем любить
  совсем не важно, в общем, знать.
  А важно мужество иметь:
  “Конец пришел, “- себе сказать,
  любви своей встречая смерть,
  назад дороги не искать,
  и не просить ее: “Живи“
  (зачем агонию продлять).
  А если не было любви -
  тогда и нечего терять.
  30 марта 1985
 
 
  Тебя я вижу не таким, каким ты есть:
  и это - правда.
  Но ты со мною рядом, здесь,
  и как я рада,
  что ты живой, не пустота,
  не просто кто-то:
  наверно, тоже я не та,
  какую ждешь ты.
  30 марта 1985
 
 
  Что прожито - то прошлое,
  что нажито - то наше,
  как жаль, что и хорошее
  становится вчерашним,
  и радоваться счастью
  минувшему так грустно -
  пускай же в настоящем
  не будет вовсе пусто
  без дружбы не продажной,
  без солнечного света.
  Готова выпить даже
  бокал вина за это.
  3 апреля 1985
 
 
  Говорят, что черные девушки
  темпераментнее белых,
  говорят, что черные женщины
  в искусстве любви умелы.
  Говорят, много что говорят,
  но, мне-то, какое дело.
  Я уже почти не жалею,
  что случайно стала твоею.
  Почему почти: не надолго
  это все сохранить мы сможем -
  ты уедешь к женщине черной
  с гладкой атласной кожей.
  Меня, конечно, забудешь,
  но вправе сказать я все же:
  да, я была твоею,
  о чем, почти не жалею.
  7 апреля 1985
 
 
  Лето в Африке, не лето в Сибири,
  солнце жарит, как тысяча сковородок.
  Пахнет пустыней и раскаленным миртом,
  и сразу видно, откуда вы родом.
  Черные женщины вертят бедрами,
  а белые женщины пьют кока-колу.
  Вокруг все зною в рабство отдано,
  и даже звезды в небе голые.
  Но, ведь не даром мы черного цвета:
  нас ночь проглотила, запив рассветом.
  Да, лето в Африке - это лето!
  Любовь же в Африке - не то, что где-то.
   ***
 
 
  Смешные случаи порой
  случаются со мной:
  пришел, увидел, победил -
  нет, только наследил.
  Пришел не тот,
  ушел не тот:
  и все, и вот -
  а жизнь, как медленный гавот,
  себе идет.
   ***
 
 
  Настало, все-таки, когда-то,
  в котором нам расстаться надо:
  и нет к тебе уже возврата,
  возможно, этому я рада.
  Ко мне длинна твоя дорога:
  увы, ты опоздал, немного:
  стучать теперь - не достучаться.
  Прощай, мое большое счастье.
  А, может, ты ошибся дверью,
  а, может, на пути преграда,
  а, вдруг, я вновь тебе поверю.
  Не надо, я прошу, не надо !
  Во сне так часто я летаю,
  сама себя перерастаю,
  тянусь я в высь, туда, где небо,
  где нет тебя, и где ты не был.
   ***
 
 
  Я знаю, что бывает хуже,
  я знаю, что больней бывает:
  осенний дождь бежит по лужам,
  и, в них увязнув, пропадает.
  А до меня тебе нет дела:
  зову - а ты меня не слышишь.
  Твоею быть я так хотела,
  твоею стала даже слишком .
   ***
 
 
  Прошедшее вряд ли когда-то забуду:
  на карту взгляну - и знакомые лица,
  которые дороги были, как будто,
  проступят в названьях чужих и неблизких.
  Опять географию я изучаю,
  уже не умом, а руками и сердцем.
  Граница любви протянулась печально
  и нет в зазеркалье Алисиной дверцы.
   ***
 
 
  Я знаю: неоплаченных счетов
  судьба мне сможет предъявить немного -
  порой была я счастлива, зато
  потом так бесконечно одинока.
  Безбрежность нелюбви мне не забыть,
  что будет ей конец - все меньше верю,
  ведь к берегу любви так трудно плыть,
  а, может, он мираж, тот дивный берег.
   ***
 
 
  Если б я была моложе лет на десять,
  я могла б куда быстрей поверить в чудо:
  жаль, что нет пока весов, чтоб чувства взвесить,
  метра нет, чтоб знать откуда и до куда.
  Все на глаз, все ненадежно и неточно,
  и ошибки здесь почти что неизбежны:
  рвется нить, недавно бывшая столь прочной,
  черный пепел, догорев, оставит нежность.
   ***
 
 
  Тоска бывает зеленой и черной,
  а зависть бывает черной и белой.
  Наверно, я ошибаюсь в чем-то
  так усложняя простое дело.
  Я повторяю одно и тоже:
  давно пора бы мне стать умнее,
  но быть любимой - ужасно сложно,
  любить кого-то - еще сложнее.
  И я опять остаюсь у края
  обрыва с именем “безнадежность“,
  сама с собой в отвагу играя:
  шагну - и станет простою сложность.
  4 ноября 1985
 
 
  Мне можно быть хорошей и плохой,
  себя ругать иль быть собой довольной:
  я для тебя останусь никакой -
  и это знать невыносимо больно.
  У прошлого опять прошу тепла,
  которое оно мне дать не может,
  но верить не хочу я, что дотла
  сгорело все, и истины все - ложны.
  12 декабря 1985
 
 
  И вновь весенние лучи
  так ласковы и горячи,
  что самый старый зимний лед
  ручьями в руки к ним течет:
  так чьей-то нежности поток
  настигнет вас, лишь дайте срок.
  Пусть все имеет свой конец,
  а ожиданье счастья - нет.
  1 марта 1987
 
 
  Забыты старые обиды
  и снова мне семнадцать лет:
  в душе, а, вовсе, не по виду .
  Возможно это. Как? Секрет.
  Метель лицо ласкает снегом,
  который тоже опоздал,
  и очень хочется с разбегу
  с горы скатиться, но чтоб ждал
  внизу меня тот, кто любимой
  отважится всерьез назвать:
  я это слово не забыла,
  хоть и отчаялась мечтать
  его услышать в этой жизни
  (другой, к несчастью, не дано).
  Сосульки, как вопрос, повисли,
  еще зимой, уже весной.
  4 марта 1987
 
 
  Отдавшись первому порыву,
  себя почувствовать счастливой,
  в итоге горестных раздумий
  решаешь: был порыв - безумный.
  От чувств к уму сложна дорога:
  имеет мели и пороги,
  и очень трудно не бояться
  смешной и глупой показаться.
  6 марта 1987
 
 
  Желтые комочки ласковой мимозы,
  вы в озябший город вновь привезены:
  вами на базаре, вопреки морозу,
  весело торгуют южных гор сыны.
  По рублю за ветку, по рублю за радость
  ощутить дразнящий аромат весны,
  и одно лишь плохо: нет со мною рядом
  рук, что это чудо мне вручить должны.
  8 марта 1987
 
 
  Я не хочу, но все же жду развязку,
  она теперь понятна мне без слов:
  зачем опять неумно верить в сказку
  с затасканным названием “любовь“.
  Мне снова давней горькой болью больно,
  которую, как пепел, не стряхнуть.
  Довольно глупой быть. Уже довольно,
  а, может, все же надо..., хоть чуть-чуть.
  1 апреля 1987
 
 
  Путь пройденный
  шагами не измерить,
  бед нажитых
  слезами не залить.
  Училась я надеяться и верить,
  хотя хотелось - верить и любить.
  1 апреля 1987
 
 
  Прощаю я себе опять обман,
  вернее, не обман, а заблужденье.
  Но невозвратно принято решенье,
  и нет пути обратного в тот стан,
  где я была уже почти счастливой,
  лаская кожу цвета спелой сливы,
  вернее, цвета кофе с молоком,
  и мысль не допуская о другом.
  Увы, все это в прошлом, прошлом, прошлом.
  20 апреля 1987
 
 
  Как грустно над самой собой смеяться
  и как смешно оплакивать себя.
  Любви я научилась не бояться,
  по-прежнему, жить страшно не любя.
  20 апреля 1987
 
 
  Пусть нет конца моим печалям,
  упрямо верю я в одно:
  какое б время не настало,
  я все равно не стану старой
  пока не выпито вино
  желаний, веры и надежды
  любовь узнать кончины прежде.
  2 мая 1987
 
 
  В твоих глазах я слишком низко пала:
  прости - с такой летела высоты.
  Лохмотьями в разгар повисли бала,
  утратив блеск, как мишура, мечты.
  И горечью вновь обернулась сладость
  желания любимой чьей-то стать,
  и превратилась вдруг в тупое стадо
  моих надежд взлелеянная рать.
  2 мая 1987
 
 
  Я без других, конечно, проживу.
  В конце концов, отыщется замена
  (хотя слегка болит, когда по шву
  недавней раны режут непременно)
  друзьям телесным и друзьям сердечным.
  А кем тебя смогу я заменить?
  Я так устала быть твоею вечно,
  так хочется тебя мне разлюбить,
  что я готова к глупому обману
  самой себя (наивная душа).
  Боюсь, что ошибаться я устану,
  лишь если жизнь застынет, словно шар
  стеклянный, оловянный, деревянный.
  Я стану умной. Это очень странно.
  18 мая 1987
 
 
  Сказал ты мне : “Спасибо, что пришла“.
  Подумал: “Хорошо, что не надолго“.
  Ведь впереди заботы и дела,
  которые диктует чувство долга.
  А я? Так, просто прихоть, пустячок,
  и от меня, конечно, не убудет.
  Пересеклись на миг дороги судеб.
  Я тот сверчок, что знает свой шесток.
  24 мая 1987

Нет, я тебя не стану ждать,
  не буду по тебе томиться.
  В отведенной тебе странице
  любви не стоит мне искать.
  И в уголке моей души
  займешь положенное место:
  веселой песенкой воскресной
  ты беспечально будешь жить...
  А если все же жду тебя,
  так это глупо по привычке
  немыслимо преувеличив
  простое единенье тел.
  Таков уж, видно, мой удел.
  25 мая 1987
 
 
  Тебя мне помнить не пристало:
  нет смысла, глупо, ни к чему -
  но я карабкаюсь устало
  на памяти своей стену.
  Не удержаться не сорвавшись,
  ведь помнить нечего совсем:
  закончилось все, не начавшись, -
  и нет проблем.
  1 июля 1987