***

Рисую узоры неразборчиво- странные,
На заплаканных окнах дождем — брошу их.
У меня закончились чернила красные,
И запачкан последней рубашки рукав.
На кухне сидели друзья за столиком,
И спором гремели о Боге и Сатане до смерти.
Так ничего и не поняли. А я смеялся до колик. А потом рыдал, так как жаль стало Бога. И Сатану тоже.
Там соседка за стенкой замолкла в квартире,
Тишина несколько дней.
А если умерла?
Я устал. На время.
Она тоже устала и пожелала прилечь.
Безвременно.
Здесь появится узор последний.
Ему — да немного цвета.
Взмахну рукавом присохшем ко мне и окроплю стены — вином из бутылки разбитой. Если крови своей не хватило.
Гости ругаются, но я спокоен —
Мне и так осталось недолго. И рукав этот липкий говорит что-то. Неразборчиво.
Я сам недоволен, что так вышло. Нужно больше красок. Даже последних выжать —
Из себя. Выжму.

Я постучусь в квартиру напротив. Тишина.
Дверь все время была открыта.
Мертвец на диване, увидев меня — закричал.
Я смотрел и навзрыд рыдал.
Мне ее тоже жаль!