Но не к людям

ее, чтоб развеять земную тоску,
зовет повитать в себе небо.
тогда не удержишь в теснейшем кругу.
и к людям тут ревность нелепа.

стена вновь и снова ударится в лоб.
до первых, как водится, трещин.
любые препоны сметаются, чтоб
быть в ней… то нежнее, то резче.

взгляд смерит-прикинет: ну как ты, герой?
вот так же болит ножевая…
жестокой случается быть ей порой.
виновной она не бывает.

ну что же, прошел все капризы-шторма –
стерпи равнодушия штили!
а это труднее. скрывает туман
виденья грядущих идиллий.

пусть планка слетает – ведь так далека,
а хочется чуточку ближе.
тем краше звучит серенады строка,
ведь прозы такие не слышат.

в касаньях ресниц ее колкость шипов.
вкус губ - словно кофе с гвоздикой.
ей в кайф иногда не поверить в любовь,
а быть беззаботной и дикой.

не так возбуждает чужой каравай.
духи ее сплошь в атмосфере.
ей нежную правду всегда подавай,
а в грубую лесть не поверит.

запястье затискает время-удав.
терпи, где другие психуют!
будь счастлив, причиной слезинки не став,
что дал победить ей всухую.

и смотришь свет-зеркальцем - вечный экстаз
печаль выдаст, хоть и немая.
терпение шанс, может, все-таки, даст.
истерики не пронимают.

изрядно причудлив любовный сюжет,
извивы его беспредельны.
ты как воскресенье… но знаешь уже,
что скоро придет понедельник.

летучим голландцем летишь по судьбе
в несмывшемся розовом гриме.
где ночи подарят другие тебе,
такая всю жизнь вряд ли примет.

как ведьму в объятьях огонь бы сжимал,
ее в снах безумных ласкаешь.
нельзя исцелиться. сильнее с ума
свести не способна другая.

вдруг исповедальность прочтет по глазам -
что можно прибавить-убавить?
слабее потянет ее к небесам.
а к людям с ней ревность глупа ведь…