Ноты съежились на пюпитрах

Целый город и луна видна
ведьме маленькой, на метле летевшей,
была видна, даже вся страна,
и вода в котле из морей кипевшей.
Когда-нибудь все метлы упадут,
все ведьмы исчезнут как море выпивает дань ручья,
и новые волшебники на смену придут.
Придут, и с ними сказка беспричинная моя.
Сказка, из которой собаки как пудели,
карликовые пудели, вертевшиеся у ног,
унюхают слизь слоновых улиток и ничего не будут есть они,
а будут лаять на луну.
И чокнутый профессор с очками на носу, который студентам bully,
любитель интересных бесед и трубы на стуле,
засмеется еще громче и Микки-Маусов развернет к стене, чтобы мы их обратно повернули
на полке для интересного интервью.
– Привет, мышки, как ваши дела?
– Ничего, у каждого черно-белая голова,
клоунские штучки пуделей мы знаем, мыши собакам неровня.
– Стойте на парте, малыши-коротыши,
или я подставлю вас под струю воды
и вас унесет...
И тут ведьма делает острое пике, и профессор головой до полки достает.
Голова от тела отделяется подтяжками,
брызги соленой воды огнями бедняжками
кажутся, наполненными каплями фляжками,
и у профессора появляется острое желание провалиться под землю, где духовой оркестр.
Микки-Маусы выжимают мокрые футболки, профессор извлекает из огромной трубы звук и даже в башмаках плещется вода.

...

Профессор почесал спину трубой, прищурился,
ноты попали под дождь, зажмурился.
И одна девушка, мышка, первокурсница,
сказала, что к семнадцатому марта мы научимся играть лучше, чем гимн Норвегии играют воронежские в церкви пюпитры...
А... не пюпитры, ноты.  А... не ноты, музыканты.
Америка – это часть Норвегии со времен ледникового периода, они и не знают, что живут на льдине.
Норвежскую фантастику криптопатетики не проходили.