Я уплыву далеко-далеко... Памяти А. Марочкина

«Я УПЛЫВУ ДАЛЕКО-ДАЛЕКО...»
Памяти Александра Марочкина (16.12.1964 – 26.07.2022)
http://stihi.ru/avtor/marochkins

Сегодня пришло трагическое известие: ночью не стало Александра Марочкина, брянского поэта, в прошлом воина-защитника Отечества, просто чистого, совестливого, доброго, сильного человека – настоящего Человека, настоящего Мужчины. У него было большое сердце, он умел нежно любить родных и животных, природу и женщин – и яростно ненавидеть ложь, приспособленчество, подлость. И это сердце, в последнее время очень болевшее за то, что происходит в мире и в России, не выдержало.
Я совершенно огорошена его безвременным и внезапным уходом, потому что мы с Сашей знакомы уже несколько лет по поэтическому сайту Стихи.ру, а в последние месяцы особенно сблизились, готовя к печати его первую книгу стихов. Сначала Александр приходил ко мне на мастер-классы в мою Мастерскую, которую я уже несколько лет веду на Стихире, приносил свои стихи, которые нуждались в каких-то небольших доработках. Я сразу заметила неординарность поэзии Марочкина, яркую индивидуальность его творческого почерка, живую, тонкую, ранимую душу. Со стороны я ему что-то подсказывала, а он всегда пытался найти свои собственные варианты, не успокаивался, пока результат не начинал ему по-настоящему нравиться. Мы почувствовали дружескую приязнь друг к другу, и я всегда была готова его поддержать. А в середине июня Саша написал мне письмо с просьбой помочь разобраться в его рукописи стихов, сказал, что больше не к кому обратиться, что мне он доверяет, как никому больше. Сначала я просто просматривала его рукопись, отбирала лучшее, потом родилась идея книги, проект стал приобретать реальные очертания. Я отобрала все самые сильные стихи Александра, вместе мы тщательнейшим образом проработали все детали и нюансы каждого стихотворения, каждого цикла. Книга легко раскладывалась на четыре части: любовная лирика, философская лирика, иронические стихи и гражданская поэзия. Так и сделали, а затем я предложила написать предисловие, на что Саша ответил: «Я об этом не мог и мечтать». Только он меня предупредил, чтобы я его слишком не перехваливала. Я шутила: «Обязуюсь писать правду, только правду и ничего, кроме правды!» Предисловие Саше очень понравилось. Он написал: «Это же отдельная книга! Ваша статья лучше моих стихов!» У него было отменное чувство юмора и ещё один редкий по сегодняшним меркам дар – человеческая скромность.
Когда мы работали над стихами, он так загорелся, так расцвёл! Каждый вечер мы были на связи и прорабатывали его стихи не по одному разу, горячо обсуждали макет книги, продумывали и затем из всех вариантов выбирали обложку. Идея обложки была наша общая, разрабатывали её по чуть-чуть: сделать фон из Сашиных черновиков, а в глубине, словно водяной знак, –его фотография. И вся книга оформлена в том же стиле – словно части черновиков, исписанных и скомканных поэтом листков, случайно оказались в поле читательского зрения… Концепция нам нравилась обоим, и верстальщик тоже подхватил идею, доработал… В процессе работы над стихами, когда в результате редактуры стихи стали приобретать совершенно законченное звучание, Саша мне радостно сказал: «С Вами я Онегина напишу! – И ещё добавил: – Вы единственный знакомый мне живой поэт. Я в Вас свято верю». Я отшутилась: «Ключевое слово: «живой»…»
Он был очень воодушевлён идеей этой книги, так её ждал… Но вот – не случилось. Каких-то двадцати дней жизни не хватило!.. Теперь эта книга будет светлой памятью о замечательном человеке и поэте, скромном и настоящем. Высшей пробы.
Как-то обсуждали нашу личную жизнь, свои неудачные браки, и я написала ему, что только к пятидесяти поняла свои ошибки, когда уже поздно что-то менять. «Нет, – ответил он, – не поздно, мы ещё молодые!» Я ещё так порадовалась его оптимизму…
У Саши осталась любимая мама, к которой он относился с каким-то особым трепетом. На сайте Стихи.ру под его аватаркой стоит такое шутливое и одновременно трогательное пояснение: «Моя любимая мамочка, Марочкина Евгения Семёновна, если ты будешь ещё читать мои стишки, помни, пожалуйста, что у меня много друзей, и это они мне рассказали о плохих людях, несчастной любви, ужасных женщинах и своенравных жёнах. В моей жизни всё очень хорошо. Целую». Остался горячо любимый сын Дмитрий, гражданская жена Марина, друзья... Выражаю самые глубокие и искренние соболезнования всем его близким. И бесконечно скорблю вместе с ними. Светлая память!
И хочется здесь дать три стихотворения самого Александра Марочкина – о поэтическом творчестве, его понимании своего предназначения и непростой нашей жизни. Стихи написаны в особой, ироничной авторской манере:

НА КРОМКЕ СНА

Я создал тысячу стихов
на кромке сна – простых и нежных,
почти без слов, но в них весна
и колкость поцелуев снежных.

Я их записывать не стал –
кому нужны такие трели! –
ведь я их попросту украл
у снегирей и у капели,

у надвигающейся тьмы,
у разгоревшегося утра,
у воробьиной кутерьмы
и тишины, как счастье, хрупкой.

ПОДАЙТЕ НА ПРОПИТАНИЕ!

Кто сегодня скинет сто рублей,
тот получит двести поцелуев!
Индивидуальный соловей
ваше сердце вежливо взволнует.

Он расскажет о своей любви,
о, змее казавшейся котёнком,
сто рублей отправь – и оживи
наших чувств смешного оленёнка.

Ты узнаешь – что там сто рублей! –
он расскажет и за половину
про упавших с неба журавлей
и клинки, направленные в спину.

Кто ещё слезинку на щеке
промокнёт стихом, как промокашкой,
и запустит нежно по руке
счастья невесомые мурашки?

Прикоснётся бережно к душе,
сохранит без боли и халтуры
рай в осточертевшем шалаше
за такую мелкую купюру...

ТОТ САМЫЙ ЯЗЬ

Я – выпотрошенная рыба, тот самый язь.
Поймали, выпотрошили, отпустили –
и смотрите, суки, теперь, смеясь,
как я барахтаюсь, в каком стиле.

Может быть, кролем лопачу гладь,
может быть, топором – глубины…
Язь не умеет сказать вам б….!
Что вы наделали, хунвейбины?

Язь облегчённый – плыву легко.
Язь потрошёный – вспороли душу.
Я уплыву далеко-далеко
в самую чистую из речушек.

В самую мелкую: с белым дном
и простодушными пескарями,
чтоб не нашли даже днём с огнём
и не обжарили с сухарями.

Чтоб не плевали моих костей
нежными ротиками флейтисток...
Babies, вот гамбургер, вот чизкейк.
Язь несъедобен, hasta la vista.