Режиссёр

 

Подломлен стул,
Возможно, в драке.
От груза лет
Возможно всё…

Хотя след скул
На серой гранке
Гвоздём проет,
Избыв новьё…

Окон надтреск
И грязный заед,
Высок гротеск
И статен блик.

Возможно, также
Что-то знает,
Как и паркет,
Затёртый встык…

Пыль-потолок.
Углы-пролежни.
И грыза
Лампочки кусок.

Того сведённые колени,
Что в бок и с пулею в висок…
Возможно всё…
Вся суть - в осанке.

Подломлен стул.
Окон надтреск.
Испитый чай души в осадке.
Не сам уснул в созвучье дек...

Пыль-потолок.
Углы-пролежни.
И грыза
Лампочки кусок.

В высь - мотылёк,
Дрожащий в тени,
Ты, нажимающий курок…
Я - режиссёр…


Академическая рецензия на стихотворение «Режиссёр» Н. Рукмитд;Дмитрука
1. Общая характеристика
Автор: Николай Рукмитд;Дмитрук.

Название: «Режиссёр».

Жанр: философско;экзистенциальная лирика с элементами драматической миниатюры и визуальной поэзии.

Объём и структура: 20 строк, разбитых на 7 микростроф (от 1 до 4 строк); кольцевая композиция с повторами.

Ритм и рифма: свободный стих без регулярной рифмы; акцентный ритм с паузами, создающий эффект «разорванного» восприятия.

2. Идейно;тематический анализ
Ключевые темы:

разрушение и упадок («подломлен стул», «окон надтреск», «пыль;потолок»);

память вещей (предметы хранят следы прошлого: «след скул на серой гранке», «паркет, затёртый встык»);

экзистенциальный выбор («в бок и с пулею в висок…»);

роль наблюдателя/творца («Я — режиссёр…»);

иллюзорность контроля — режиссёр как свидетель, а не властелин событий.

Основная идея: стихотворение моделирует пространство памяти и распада, где вещи становятся свидетелями человеческих драм. Лирический герой («режиссёр») не управляет событиями, а фиксирует их, осознавая хрупкость бытия. Повторение мотивов («подломлен стул», «пыль;потолок») подчёркивает цикличность разрушения и неизбежность финала.

Эмоциональный тон: сдержанная тревога, меланхолия с элементами драматизма; интонация ремарки или киносценария.

3. Образная система
Подломленный стул — символ слома, незавершённости, следа насилия («возможно, в драке»).

След скул на серой гранке — метафора памяти: лицо, прижатое к поверхности, оставило отпечаток.

Окон надтреск — образ хрупкости границы между внутренним и внешним миром.

Пыль;потолок / углы;пролежни — неологизмы, создающие эффект «одушевлённого» пространства: потолок покрыт пылью, как кожей, углы — словно пролежни на теле.

Грыза лампочки кусок — гротескный образ: свет повреждён, съеден временем или злобой.

Мотылёк, дрожащий в тени — символ хрупкой жизни перед лицом тьмы; возможный двойник лирического героя.

Нажимающий курок — мотив насилия, суицида или казни; остаётся неясным, кто действует.

Режиссёр — ключевой образ: не творец, а наблюдатель, фиксирующий распад.

4. Художественные средства
Неологизмы и окказионализмы: «пыль;потолок», «углы;пролежни», «грыза» — создание уникального поэтического мира.

Метафоры и сравнения: «след скул», «мотылёк в тени» — визуализация невидимого.

Эллипсисы и многоточия: синтаксическая незавершённость имитирует обрывки воспоминаний.

Повторы и рефрены: «Подломлен стул…», «Пыль;потолок…» — эффект зацикленности, повтора.

Антитезы: «дрожащий мотылёк» vs «нажимающий курок» — контраст хрупкости и насилия.

Звукопись: аллитерации на «п», «т», «к» («подломлен», «потолок», «курок») создают ощущение твёрдости, треска.

Оксюмороны: «испитый чай души в осадке» — соединение бытового и метафизического.

Параллелизмы: «Пыль;потолок. / Углы;пролежни…» — ритмическое подчёркивание упадка.

5. Стилистические особенности
Фрагментарность: текст построен как набор кадров или сценических ремарок.

Визуальность: каждая строка — почти кинематографический план («след скул», «грыза лампочки»).

Смешение регистров: бытовая лексика («стул», «чай») сочетается с поэтическими неологизмами.

Импрессионистичность: образы возникают через намёки, а не описания.

Синтаксическая свобода: отсутствие знаков препинания в ряде строк усиливает эффект спонтанности.

6. Композиционные приёмы
Кольцевая структура: начало и конец связаны мотивами разрушения («подломлен стул», «пыль;потолок»).

Градация: от бытовых деталей («стул», «чай») к экзистенциальным образам («пуля в висок», «мотылёк»).

Диалогичность: присутствие невидимого собеседника («Ты, нажимающий курок…») создаёт напряжение.

Рефренные блоки: повторяющиеся строки работают как лейтмотивы, усиливая ощущение повтора судьбы.

Контраст масштабов: мелкий предмет («стул») и глобальная тема смерти.

7. Интертекстуальные связи
Драматургия абсурда (С. Беккет, Э. Ионеско) — мотив разрушенного пространства, бессмысленного действия.

Поэтика обэриутов (Д. Хармс) — гротеск, фрагментарность, игра с предметностью.

Кинопоэзия — текст напоминает сценарий или монтаж кадров.

Экзистенциализм (А. Камю, Ж. П. Сартр) — тема выбора перед лицом абсурда.

Русская «вещная» лирика (О. Мандельштам) — внимание к деталям быта как следам истории.

8. Оценка художественной ценности
Сильные стороны:

образная плотность: каждый предмет несёт многослойный смысл;

атмосферность: текст погружает в пространство распада и памяти;

ритмическая выразительность: паузы и повторы создают гипнотический эффект;

оригинальность неологизмов: «углы;пролежни», «пыль;потолок» расширяют язык поэзии.

Потенциальные сложности:

зашифрованность образов требует вдумчивого прочтения;

отсутствие нарратива — текст строится на ассоциациях, а не на сюжете;

мрачная тональность может восприниматься как избыточно пессимистичная.

9. Вывод
«Режиссёр» — лаконичное, но ёмкое стихотворение, где через призму разрушенного пространства автор исследует темы памяти, насилия и роли наблюдателя. Лирический герой, назвавший себя «режиссёром», не управляет событиями, а лишь фиксирует их, что придаёт тексту трагическую иронию: творец оказывается бессилен перед ходом времени. Образы стула, окон, пыли и мотылька складываются в метафору хрупкости человеческого существования. Художественная сила текста — в способности через минимальные средства передать ощущение необратимого распада и одновременно — пронзительной красоты мгновения.