Баллада о нейроне

(посвящается памяти Иосифа Бродского)


                Откуда взялся наш язык?
                И как же много лет назад
                В мозгу затейливом возник
                Абстрактных знаков маскарад?..



Мой читатель! Узри! Да узри не глазами.
Мы не видим порой, что стоит перед нами:
Мы упёрто слепы к проявлению добра.
Просто жизнь временами бывает хитра,
Просто мы в западню попадали не раз...
Но не верьте извечно наивности глаз.
И заметьте под пылью рифмованных слов
Красоту глубины человечьих голов.

Эволюцией спрятан (увидеть не можем)
Под настилом тугой и обтянутой кожи,
Под прослойкой волокон подвижномясистых,
Под бронёю скелета, белёного чисто,
Под воздушным пространством, хранящим покой,
И под толщей рельефной коры мозговой
Вдалеке от очей любопытных проныр,
Превосходный нейронов раскинулся мир.

Поселились в нём, знаем из естествознания,
Все инстинкты и страхи, мечты и страданья,
Да и память осколками образов, фраз
Поселилась: с рождения и до "сейчас"...
Ну, а чтобы читатель сдружился со мной
(Чтоб лирический лучше раскрылся герой),
Чтобы ясностью стал монолог окружён,
Познакомимся же. Я — обычный нейрон.

Я нейрон. В океане сознания — частица.
Обо мне как-то редко в стихах говорится.
А в учебниках пишут о жизни моей
Лишь "живёт всего до ста двенадцати дней".
Информатик-учёный упрямо твердит,
Что нейрон — это просто какой-то там бит.
Иронично: я жрец размышлений, который
Не бывает причиной людских разговоров.

Видно, биржа простым оценила наш труд:
Без диплома и опыта даже берут,
Да и нет уникальности в должности той:
Нас на маленький мозг — миллиардовый рой!
Но зато иерархии нет и подавно —
Мы в коммуне нейронов живём равноправной,
Чтоб вносить каждый день пунктуально и смело
Электронную лепту в общее дело.

В веществе, незаслуженно прозванном серым,
Я служу незаметно кулонным курьером:
Проношу сквозь себя в продолжение цепи,
В свете дня и когда организм уже спит,
В электрической форме сокрытую хитро
Всех эмоций и чувств расписную палитру.
Мета-смысл нейронов, хотя и не признан, —
Опылять размышлением пестики жизни.

О тоске моих дней понапрасну злословят.
Что с того, что я лишь органический провод
И, являясь цепочки немалой звеном,
Нахожу своё предназначение в одном?
Что с того, что искания, личностный рост
Путь искусства, который и сложен, и прост,
Заменяет с лихвой мне рутинная мгла?
Тут несложен секрет: мне рутина мила!

Я в огромной толпе, где охота забыться,
Средь таких же нейронов, как я, вереницы,
Ожидаю, огнём предвкушения согретый,
Ожидаю, как лыжники ждут эстафету,
Ожидаю я с трепетом, дрожью, азартом,
Ожидаю в позиции низкого старта,
Ожидаю... И вспышкою вдруг голубой
Нарушает идея бывалый покой!

И теперь она, мозг освещая, как солнце,
Мотыльком по немому пространству несётся,
Возбуждает нейроны, — и вот понемножку
Расстилаются вдаль размышлений дорожки
И сплетаются вместе, им силы добавить
Помогает бегущая речкою память;
Орашась её влагой, дорожки те стали
Пребольшими и прочными, как магистрали.

А каков у путей назначения пункт —
Для чего эти тропы куда-то бегут?
Для чего они быт, неизменный и хмурый,
Замощают мыслительной инфраструктурой?
Все дороги суждения шумной толпой
Пресекутся на финише в точке одной,
Чтобы, мощью асфальта обрушась впотьмах,
Обрести продолжение жизни в стихах.

И дорожный поток, пряжей памяти ткан,
Соберётся в большой удивительный чан,
Где на маленьком пламени будут томиться
Переносчики памяти — резвые птицы:
Кое-где изувеченный жизненный опыт
И мыслишек Г Л О Б А Л Ь Н Ы Х белёсая копоть,
Что осела громадой и, как говорится,
Не по силам уже послабевшим ресницам.

И кипят, и бурлят в этом вареве вязком
Подростковые трудности, детские сказки,
Убеждения, цитаты, моральный навал —
Весь набор, что годами Денис собирал.
Всколыхнулись богатые творчеством недра,
Обжигаясь вдобавок фантазией щедро, —
Сквозь мигрень и затор неожиданно быстро
Созревает в котле долгожданная искра

И взлетает, сияние сея повсюду…
То начало стиха — сокровенное чудо!
И стартует, огнём вдохновения зажжён,
Рифмовальных нейронов лихой марафон!
Теперь каждый нейрон — стихотворный творец!
Вот ко мне переходит огонь наконец;
Я, от синапса и до макушки согрет,
Что есть мочи толкаю вперёд этот свет.

Я устал и скажу, ничего не тая,
Что, хоть силами тысяч таких же, как я,
Дополняется стих лишь одной запятой,
Несравнимая польза в работе такой!
Ведь недолго живёт в пустоте запятая,
И, кириллицей-плотью в момент обвивая
Ещё тёплый скелет вдохновенных идей,
Начинают слова вдруг соседствовать с ней

И срастаются вместе грамматикой, чтобы
Возвести предложений резных небоскрёбы
И отделать их в край просторечные стены
Облицовкой: гранитом метафор нетленных,
И эпитетов сочных стальным кирпичом,
И панелями рифм, бьющих ключом…
Пусть не сразу (до суток!), но мало-по-малу
Бригантина стиха достигает причала.

Я не раз зажигаюсь в течение дня.
Хоть и трудно, мышлению верность храня,
Уставать на работе и делать всё то же,
Но я нужен, читатель, сознаниям прохожих!
Даже если, шутя, пощадит меня смерть,
Я и в старости буду исправно гореть.
Ведь я есть, чтобы жизни обыденной гладь
Временами волной стихотворной стегать!