В поле чистом

В поле чистом
Девочки плечисты.
Хотят туриста-
-культуриста
Получить,
Проучить,
Жизни научить.

И я теряю во сне
бедняжку,
Которая
в уголке
ест какашку
И думает,
что она налегке
И что уместится на руке.

Как же жизнь тяжка
в упряжке!
Как же
присяжным решить,
кого убить,
а кого – любить,
А кому – в одиночестве жить,
В дальнее море уплыть?


Не растет налегке,
невзначай,
так просто,
как в Индии чай,
Твой Соломоновый остров.

Зима говорит: "Прощай!"
А лето – зарастает коростой.

Говорит, что не просто
Оказаться плохим,
Чужим,
Когда вокруг тебя остров.


И всем одиноким людям –
– хуi на блюде!
А всем альфачам –
– сраженье на мечам
нескончам
И превращенье в хлам
к тридцати годам.



Тем, кто верили
клинкерным кирпичам
и мазанкам
расчудесным,
Показалось нечестным,
Что они тут
и там,
Спят по домам
неизвестным.

А расчетливое чудо
призывает Иуду
ниоткуда
И расписывает посуду
в узоры древности,
Ко-всему-сразу ревности.


И куда плыть теперь
Честным парням,
Метафизическим богатырям?
И тем,
кто просто
немножко в теме?

Мы же этого хотели!
Мы же этого,
планетого,
Сомневали по утрам,
Сочиняли в горам,
Починяли в норам!...

Собирали весь хлам
назло врагам,
Назло бабушкиным пирогам!
И назло поэтам,
Криворуким эстетам!


Где теперь моё лето?
Раздетое,
Спетое
голосами тюрьмы?
И как будто бы
из дерьмы?

Я его не поймы.
Я его не видал.
Я его
воспринимаю
как кал.
Как шакал
из тьмы.