Встревоженная пастораль

Вы никогда не видели это небо, предзакатное небо серо-розовое?
Прозрачное и алое, жаркое под самым куполом,
Иссиня-серое – у подножия небосклона, над горизонтом,
Мутное от сумерек и отходящих ко сну облаков.
Вы никогда не видели эту дорогу, длинную дорогу в прожилках линий колес?
От начала земли и до края ее тянется широкая полоса,
Усыпанная пылью сухой глины, просыпавшейся из мешков мукой, песком.
На ней нет следов от босых ног и обуви: свистящий ветер уносит их,
Превращает памятные отпечатки в мелодии,
Которые станет кому-то шептать.
Справу эту дорогу отделяет от поросшего колосками луга ограда.
Она сделана из вонзенных в землю сухих извилистых ветвей,
Перетянутых канатом, влажным от росы и покидающей почву влаги.
Ограда чуть падает на высокую траву, будто кланяясь редким путникам.
Иногда на нее запрыгивает сверчок
И поет для невидимых странников.
На последнем колышке висит соломенная девичья шляпа.
Ее украшают высохшие цветы и развевающиеся длинные ленты.
Далеко за оградой пышное одеяло из колосков прокалывают две акации.
Одна цветет душистыми лилейными каплями, ее окружают розовые мотыльки,
Другая стоит черная, обгоревшая, сломанная посередине ударом молнии и уронившая крону.
Дряхлая телега, поскрипывая и прогибаясь, стремится преодолеть длинный путь.
Оводы и цикады сопровождают ее,
Недовольно жужжат, брюшками и крылышками цепляясь за мешковину, устилающую кузов.
Вечер влажный и душный, монотонная дорога и окрестные виды убаюкивают.
Громом средь ясного неба выныривает из кустов и замирает перед телегой, дрожа от волнения,
Неспокойный молодой человек с пожелтелым газетным листом.
Всматриваясь в лицо возницы и изнемогая от нетерпения, он вопрошает:
«Вы никогда не видели эту девочку, маленькую девочку в соломенной шляпе с длинными лентами?»