У края бездны

Он, ничего для детей не жалея
(Детский пупочек – услада для губ),
В небо пускает воздушного змея,
Огненным смерчем пугая трезуб.

Праздник на сердце его сердобольном,
Пешки идут на убой без обид.
Жили, да были в чаду алкогольном,
Кто же пред ними теперь устоит?

Удаль толкает вперёд, и сомнений
Нет в героических душах солдат,
Ведь подпирают валы поколений
Тех, кто уже по могилам лежат.

Браво и гордо бросаются в жерло
Жаркой печи удалые полки,
А пропаганда им дивные перлы
Вновь сочиняет, мол, рвут на куски

Сами себя эти глупые люди,
Уничтожая свои города,
Пусть же мечтают и молят о чуде.
Мы же спасти их явились сюда!

*
День не настанет, и ночь не проснётся,
Испепеляет пространство огонь,
Будто бы зажжено новое солнце,
С гривою рыжей торопится конь.

Всадник его понукает поспешно,
Время настало.  Стучится война
В мир бестолковый, кровавый и грешный,
Тешится бранью людской сатана.

Выйдет из моря суровая кара,
Ныне живущим настанет конец:
И озверевшим вконец от угара
Власти, и тем, кто по жизни - мертвец.
 
*
Копит страна оптимизма запасы,
Глупое стадо, не видя границ,
Бездне безумные строит гримасы,
Бездна глядит в их подобия лиц.

Катится к чёрту срамное веселье,
Думская братия выела мозг
Целой ораве, не ждущей похмелья,
Если вернётся без рук и без ног.

Ставит отметки на лбы откровенье, -
Каждому Каину будет печать.
Впрок ли пойдёт огневое ученье,
Чтоб отдышаться и вновь не начать?

Матери встанут ли грудью у двери,
Или пошлют своих чад на убой?
Кто сосчитает, оплачет потери,
Кто их оплатит достойной ценой?

Нет оправдания ереси смертной,
Кровь не впитается в толщу небес.
Ждёт воздаяние. С каждою жертвой
Глубже, зловонней, больнее разрез.

Выдержит сердце, попросит пощады?
Сжалась до точки земля вдалеке…
Ей-то чужого как раз и не надо, -
В небе журавль, да ломоть в кулаке.