Про медвежонка в Магадане

Это было, когда я работал на подлодке. Ну как работал? – Служил. Когда еще в Магадане была база подводных лодок. И еще у нас имелся на борту медвежонок. Поймали сироту на сопке в Нагаевской бухте. Медведицу охотники застрелили. Рылась в помойных баках, агрессивно себя вела, даже двух собак задрала. Вот и пришлось ее пристрелить. А медвежонка я подобрал. Махонький был. Как бельчонок. Выкормил его из пипетки коровьим молоком. А когда уволился с флота, то и забрал медвежонка с собой. Он со мной был всегда. Как собачонка. Жил я тогда в коммунальной комнате в малосемейке гостиничного типа. Очень узкая комната. Как пенал. Но зато с высокими потолками, почти три метра. Я себе второй уровень сделал. Получилась двуярусная квартирка. Наверху спальня, внизу все остальное. Медвежонок оказался каким-то несортным. Или карликовым, либо просто с дегенеративными генами. Короче, так и не вырос в настоящего Топтыгина. Ростом был метр шестьдесят. Тщедушный. Кривоногий. Будто и не медведь, а помесь с собакой. Медведь мой был слабосильным, по причине того, что все время дома жил, а питался «геркулесом» на молоке и только по праздникам тушенку ему скармливал. А еще и трусоватым он был. Выгуливал я своего мишку только по ночам. Когда засыпали соседи и весь Магадан, в котором тогда совершенно не было ни ночных клубов, ни ночной жизни. Выносил я мишку на спине, он держался цепко за мою шею. А сверху набрасывал старый флотский плащ-палатку. И со стороны казалось, что по ночным магаданским улицам гуляет горбун в длинном плаще. В ту ночь мы вышли не как обычно. Я решил побаловать мишку. И посадил его в большой таз, который разместил на своей голове. Так носят негритянки в Африке своих детей и покупки с рынка. Мы вышли в полночь из моей комнаты. И уже спускались по лестнице, когда внезапно с верхнего этажа послышались парные шаги. Гулкие, тяжелые мужские, и дробно стучащие женские каблучки. Мишка мой впал в дикую прострацию. Он же никогда, кроме короткого детства на борту подлодки, вообще не видел чужих людей и очень боялся их. Мишка совершил акробатический кульбит с моей головы и дал стрекача. Таз с грохотом прогремел по ступеням. На очумелой мишкиной голове оказалась моя панама. Такие носили в советской армии в южных военных округах и в сороковой армии. Преследовавшие нас мужские и женские шаги раздавались все ближе. Паника и ужас мишки росли в геометрической прогрессии, и вот он уже вышиб входную дверь. Я сломя голову мчался за ним. Мы вылетели на темную ночную улицу. В безлунном небе тускло светили лишь уличные фонари. Кругом разливался кисельный туман. Я бросился на мишку, чтобы в первую очередь отобрать свою панаму. Ветер неприятно холодил мне макушку. А мишка словно с цепи сорвался. Никогда я не видел его таким агрессивным и злым. Внезапно осознал, что и когти у мишки огромные. Просто, как у женщины с маникюром. Накладные. Сантиметра по три. Он встал на задние лапы. Тонкие, кривые и длинные. Почти как у прыщавого подростка. Вся разница с которым заключалась лишь в его шерсти. Но оная шерсть была редкой и взъерошенная. Как у бродячего кота. Или обезьяны. Мишка угрожающе поднял передние лапы, грозя ударить меня по голове. Панама же, торчком нелепо взгромоздившаяся на его башке, выглядела настолько нелепо, насколько седло на корове. Но в этот момент в дверной проем, где уже не было двери, сорванной с петель мишкой, вышли наши соседи – супружеская пара. При виде их мишка мой сник в момент и обмочился. Мне было жалко и противно смотреть, как моча струилась жидкой струйкой по его кривоногой шерсти…
И тут я проснулся. На улице Дзержинского, напротив здания областной полиции. А ведь моя коммунальная комната находилась в доме, где был раньше магазин «Адмирал», пониже дома с часами. На Ленина. Все так же царствовала ночь. Безлунная. Мишка где-то бегал по дворам и выл вервольфом, выгнув шею, на небо, где не было никакой Луны. Соседская семейная пара растворилась в кисельном тумане, который гасил фонари, словно шляпой фокусника. И что было мне делать? Гоняться за мишкой? Или наплевать на все, да и пойти спать. Домой…
Ноги еле слушались меня. Я не мог идти. Воздух, густой, как застывший бараний жир, не позволял продвигаться на своих двоих. И тогда я отчаянно замахал руками, словно крыльями, и только так мог, отчаянно, скрипя зубами, по миллиметру продвигаться от улицы Дзержинского до своего дома на проспекте Ленина. Проклятый Виктор Пелевин, озлобленно подумал я, поминая этого чертового постмодерниста. Если бы не он, я не оказался бы в таком отчаянном положении. И в этот момент снова проснулся. За окном вовсю светило солнышко. Ласковые его лучи ерошили мне короткую, солдатскую прическу. На небе не было ни одного облака, тем более в штанах. Тихий, негромкий ветерок шелестел в листве. Где-то невдалеке прокукарекал петух. На деревьях чирикали воробьи и жаворонки, пародийно каркали вороны-пересмешницы. День обещал быть солнечным и жарким. Я в отпуске. И никогда не работал ни на подводной лодке, и не имел ручного медведя, больше похожего на помесь собаки и обезьяны. Я уже две недели в отпуске. Но она мне продолжается снится. Периодически звонят и пишут на электронку с работы, либо по рабочим делам. Но кисельный туман моих ночных кошмаров растворился вместе с мишкой, который никогда не был моим любимцем, так как я хоть и не работал, нет, не служил на подводной лодке, но в танке сиживал, и воздуха там не портил, а подрывал мины, заложенные на неизвлекаемость, и панама с широкими полями, которую носили все военнослужащие в Средней Азии, все-таки украшала мою макушку, а не мишкину. У меня была хорошая молодость в сапогах. А самое главное, как говорили в наши дни, не тот мужчина, кто был женатым, а тот мужчина, кто был солдатом. И если подводной лодкой командовать мне не пришлось, зато самолетом управлять даже очень. Но все это случилось задолго до Магадана…

15. 07. 2022 г.