Всё продолжается

Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было…
Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны,
из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота…
Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди…
в общем, напоминают прежних…
квартирный вопрос только испортил их…
(Михаил Булгаков "Мастер и Маргарита")



И всё возвратится на кру́ги своя —
от первого крика до смертного вздоха,
неважно какие нам дни предстоят,
какие зигзаги судьбы... И неплохо б
понять, для чего ты несёшь этот крест,
зачем тебе следовать этим маршрутом?
И что начертал провиде́ния перст —
где встретят тебя твой Христос и иуда
тот самый, который предаст за бакши́ш
и честь обретаться придворной особой...
А ты будешь счастлив, что ярко горишь,
и статус изгоя в толпе твердолобых
тебя не смутит. Неприглядность трущоб
всегда по соседству с излишеством царским,
об этом витийствовал в баснях Эзоп, –
уж он-то с лихвой испытал те мыта́рства!
Придёт без сомненья к тебе пониманье:
тропа филантро́па всегда широка!
А всё потому, что учтёшь во вниманье
надменность "орла" и упрямство "жука"…
И будет спасеньем от всех преткновений,
как в миг пробужденья индийскому Будде,
догадка о том, что причина сражений
тот самый "квартирный" — давно пресловутый.
Увы… не стихают ни войны, ни распри,
висит над людьми роковая планида —
цари продают ветхий мир за "пиастры",
им пир уж накрыт в тронной зале аида…
Царькам не под силу о каждом забота,
у них о тотальных задачах печаль, –
а печься о каждом — Господня работа…
Ему ведь, Всевышнему, каждого жаль.




…а мораль басни Эзопа «Об орле и жуке» такова: сколь ни сир и убог не́кто,
но не обижай его понапрасну, даже если ты кажешься себе неуязвимым и всесильным,
ибо никто не бессилен настолько, чтобы не отомстить за оскорбление…

Post scriptum:
* * *
Господи, если есть у Тебя рай,
Ты меня туда, конечно, не забирай —
к праведникам прозрачнокрылым,
сама знаю — не вышла рылом.
А пусти меня на кухню через чёрный ход
в 41-ый год,
к Рябинкину Юре,
чтоб за крестами бумажными ветры дули,
буду варить ему кашу, класть по ложечке в рот,
и он не умрёт.
Каждый день буду варить кашу —
пшённую, рассыпчатую — а как же,
и когда он поднимет руку, то этот жест
будет лучшим из Твоих блаженств.
День за днём буду варить кашу —
и о смерти, глядящей в лицо, Юра не скажет.
Буду варить кашу вечером и поутру́ —
и мама не бросит Юру, спасая его сестру.
И тогда я увижу краешком глаза —
всеми шпилями сразу
колосящийся, будто рожь,
Петербург Небесный, в котором Ты всех спасёшь.
 
(Татьяна Вольтская)