Кохинур и безмолвная синева

Славится Иран умными мужами и красотой девичьих, точно песчаная роза, кос - а тебе быть слугой до скончания этого века, не знатного, но ученного человека - ты, быть может, умен, и наверное красив.

А я кто?

Я самая прекрасная из миллиардных верениц невест, мое второе имя - Млечный путь - а отец говорит забудь и не ищи его во дворце, но отче слово - не суть...

Говорит моя душа: Он тебя променяет на золота звон и пенье монет, он тебя обесценит, продав кому-то как один из самых простых кохинур - и запишет, глядя на луну, в счетную книгу своего господина - мудреца.

Нет! Я свои косы, что точно райский песок, в синеву шелка дамасского оплету - и в пустыню к джинам и гулям побегу, уж я с сапфирных глаз своих слезы им лью, причитаю, унижаюсь, все во имя твое - пусть научат, как мне приворожить тебя, слуга-мудреца.

И пошел уж пятый год, джинов числом в пять обучали меня колдовскому мастерству - до меня дошел слух, что самый умный из слуг мудреца заполучил приз в жены саму султанскую сестру, вот уж по Ирану в это празднество стелят бархат, как мои глаза - синь.

Что ж.

Вот уж вижу я вас у алтаря, вас холит султан и его жена, невеста твоя в лилейную тафту облачена, ты же словно в насмешку мне, статен, и весь в синий облачен, а на тюрбане мигает сапфир - ну, хоть раз ты позволил быть себе мужчиной, а не скопцом.

Что, слышите треск стен и взрыв куполов? Не отвлекайся, я с тобой говорю! И наступаю на мантию твоих одежд - невеста под пол провалилась уж давно со всем родом своим.

Ты как-то сказал, что я лишь легендарный кохинур.
И тебе не претит, что невеста твоя это белое платье одела с десять раз и было у нее десять мужей до тебя?

И звание мудреца получил ты, и я напомню тебе - оставайся теперь безмолвен в веках.

В той легенде был один лишь кохинур - и все, не было не Лейли и Меджнун, не Хосрова и Ширин - и на небо брошенных слов.

И щелчком пальцев я сломала весь этот дворец, перевернула млечный путь на голову твою, низвергла все пять священных, острых, блистательных комет...

А из синих бархатов ковров я сплела одеяние себе - разрушен дворец, и тебя, как пыли с твоих книг, давно уж нет в моём напеве, в небе облака лишь изредка пишут письмена, и песчаной, колючей розой порос легендарный Иран.

Надо же кому-то помнить о нашей легенде,

О кохинуре и безмолвной синеве.