Маразм

Грустная история со счастливым концом

   Женщина лежала на неразложенном диване и хотела... думать! На удивление, ум был ясным, глаза видели, а слух различал даже трепет листьев за окном. Так хорошо не было давно или никогда.
   Она – мать. Дети взрослые: дочь и сын. Им – за шестьдесят, ей – далеко за восемьдесят. В голове почти нет прошлого и будущего, но есть «СЕЙЧАС» – те волшебные несколько минут самоидентификации, когда все понимаешь. Несколько минут, в которых можно жить, строить планы, воплощать их в жизнь, платить по счетам, бежать к внукам, бороться с трудностями.
   Ничего из рассказанного детьми, ставшими врагами, она не припомнит. И верить в это не собирается. Они убеждают, что уже пять раз терялись ее документы, что соответствующие службы начали отказывать в их восстановлении. Что представители банка, куда приходит пенсия, ежедневно звонят сыну, просят забрать мать, требующую деньги без паспорта. Что местный депутат неоднократно вызывал полицию из-за регулярных скандалов в его приемной по списанию несуществующих коммунальных задолженностей, хотя все ее счета оплачены им из собственных средств. Что она прогоняет всех нанятых сиделок. Что грозится выйти в окно, если запрут дверь. Что не пьет из рук «предателей» ни одной успокоительной таблетки.
   В последний раз сын признался, что у него был повторный инфаркт, и он не может каждый час срываться с работы, забирать мать из полиции и восстанавливать ее документы. Дочь добавила, что регулярные угрозы покончить с жизнью через повешенье, приведут в сумасшедший дом всю семью.
   «Почему я хочу повеситься? Я же так люблю жизнь! – думала она, продолжая разглядывать потолок. – Они делают из меня дуру. Я пока еще все понимаю. В нашем роду все доживали до глубокой старости и оставались в здравом уме».
   Но что-то тревожило. И от этого становилось страшно.
   «А вдруг и правда, настигло безумие? Тогда пора повеситься... Как часто я делаю это открытие? В психушку или в дом престарелых не хочу. И дома не сидится. И с детьми жить не собираюсь. Только одна, только самостоятельно. Говорят, каждый день падаю в обмороки, – врут. Все понимаю, осознаю, ноги-руки работают».
   Мысленно оглядела комнату: «Пыли сколько. Надо бы уборку сделать. Откуда взялось столько пыли?»
   Сверху увиделся угол комнаты. «А за креслом-то паспорт лежит! Упал. Только какой он по счету? Почему-то раньше не был виден…»
   На потолке отразился свет от окна. Прямо из побелки показалась неясная фигура. Она приближалась и становилась похожей на Ангелочка.
   «Бабочка... В январе! А в бога не верю. Нет его. Попов не люблю, людей дурят. Дочь много лет просит покреститься, а как без веры? Всю жизнь коммунисткой прожила, коммунисткой и повешусь. После завтрака. Полежу и ага... Свет-то какой яркий! Для зимы – редкость. Хотя, вроде лето было на дворе?» – Женщина внутренне поежилась.
   «Пожить-то как хочется в полную силу – не нажилась. Трудилась, трудилась на благо семьи. Уж и правнуки есть, а не нажилась. Жить хочу!»
   – Поживешь еще, – произнес Ангел, похожий на бабочку, и протянул ей руку. – Пойдем со мной, коммунистка моя. Жить пойдем. Теперь все хорошо будет.