За что-же меня арестовывали каждый раз

   
А не описывать, просто нельзя.
                ***
Сколько не описываю горе своё великое-Всё тащат и тащщат
и тащат. Кому это нужно. Значит кто-то замешан во всём
 что случилось со мной.
Считаю, что всё началось всё издалека, не менее лет двадцати,
 когда я написал Первому губернатору от демократии, о помощи мне
в работе по истории России.
Потом сделал в :его приёмную пару звоков: о фотографировании
Северной части Тюменской области, что и было сделано.
Второй звонок был о том, чтобы на памятниках погибших солдат
были нанесены не только фамилии, но и Имена и Отчества.
А-то почти на всвх пмятниках имеются только фамилии, но нет ни
 Имени ни Отчества. Получается так, что все пгибшие
в Войну Советские герои лежат в Отечественной Земле не имеющие
ни родства ни племени. Все они далеко оторваны по этим инициалам
не только от сыновей своих, но и от внуков и правнуков.
 И, вот считаю, что именно от этого на меня набросилась в
 прямом и переносном виде вся того времени существующая
Тюменская власть. Тащили все мои архивные работы в пределах
двадцати тысяч архивных листов. Делали так; Брали материал
 и из квартиры в моё отсутствие и из гаражей. Везде у
 них были свои ключи. обрабатывали материал вместе со всеми
 моими основаниями и возвращали этот материал на место.
А при выписке оснований, эти архиавы превращались
простые бумажки, зато увеличивалось во много раз количество людей
с докторскими званиями. И всё это тщательно поддерживалось
авластными структурами, и особепнно преследованием спец служб
в отношении моей личности.
Писал сотни жалоб по всем линиям власти и всевозможным
 партиям, но всё безуспешно. пришёл как-то в комитет
 народного фронта и спрашиваю-Почему мВы не можете мне оказать
помощь мне в отношении воровства моих работ
-А мне ответили, что все Ваши заявления зарегистрированы.
Но, кроме воровства, против меня шло настоящее гонение,
вплоть до задерживание милицией без-всяких причин и
 заталкивали меня в обезьянник, где я сидел до 12 часов ночи.
Забирали безо-всякой регистрации, и поэтому отпускали
 лишь к двенадцати, а иначе должны были моё задержание
регистрировать. При задержании в квартире мне не
давали времени, даже покормить престарелую мою маму,
когда задержапние было во время ужина.
Очень много творили надо мной всяких унижений.
Могли схватить на улице, и затолкать в багажник.
Я даже ни когда не мог узнать-За что арестовывают.

Владимир Прокопьевич Девятков 83 лет отроду.