Из цикла Леонид Харитонов

ИЗ ЦИКЛА "ЛЕОНИД ХАРИТОНОВ"

Его гармошка так и пела,
Как: "Мужички-сибирячки!
Иное время нам поспело--
У Курской насмерть встать Дуги!"--
А где же прошлое без войн?
Где Целина? Он, прежде воин,
Под небом мирным? Всё пройдёт?
И снова прошлое придёт?
Не надо сетовать. Так надо.
Опять набат. Опять СОвесть.
А за душою--только честь,
Последней мирною отрадой.
Братишки слушали его
В дороге будто самого--

Себя. Всяк. Проще ад немного.
С его: "Братишки! Мы того.
Мы у последнего порога.
Иль мы, иль дальше ничего.
Не умирайте вы. Держитесь.
Над нами ворон, а не витязь.
Одно хотел бы он--свой Schnaps,
За счёт один--за счёт всех нас.
Но не видать ему победы
На нашей Матушке-Земле,
Пускай она в последней мгле,
Но разве даром наши деды,
Своею жертвенностью той
Нам даровали жизнь--святой?"

И с тем ушёл в сторонку. Слёзы.
Чайковский на гармошке. И
Тот танец лебедей. В них грёзы,
Как будто пройденной любви.
Ужели всё в далёком прошлом?
Прочь, слабость! Только о хорошем
Воспомним. Завтра первый бой,
А там, что сказано судьбой,--
С ним, жизнь ли, смерть ли, приключится.
И чтоб никто не понял той,
Скупой слезы его простой,
На небо глянул он. Иль снится
Оно торжественно ему,
Николе как ещё тому

Ростову? Не сон позабытый,
Иль сон, расплавился в металл,
И не поймёшь, какой подбитый
Танк--свой, соседский, иль настал
Расплавки вражеских металлов,
Час. Верно. Время будто встало.
Но он своё всё вторит--знай:
"Савельев, пушку заряжай
Сейчас, в раз самый бронебойным!.."--
Летит снаряд один, другой,
Курган разрыт. И в страшный зной
В ряду горит "Пантера" стройном.
"Ну, мужички-сибирячки!
А вы совсем не простачки"--

Сказал он тихо, улыбнувшись.
А жар пожарищ всё сильней.
Деревья рядом, окунувшись
В огонь, взывали всё больней,
Сквозь неразгаданные слёзы,
Отмстить сестрицы--за берёзы,
И вдруг затишье. В день какой?
Уже по счёту фронтовой?
Ему, старшОму, ужели?
Не понарошку умирать?
Да полно! Вон за ратью рать
Ещё...как будто, в самом деле,
Братишек. Что же из того?
Что не случится что его?

А там, Победы за долами
Лет через пять убьют его,
Четыре года...между нами,--
В Москве, и только лишь всего.
Не выйти б нынче из машины,
А что теперь? Уж всё едино.
А завтра новый страшный бой,
Давно назначенный судьбой.
Но без него. Нет! Подождите!
Его уволят завтра же!
В Москве, на страшном вираже
Судьбы! Негодного для Сити
Лицом КАК? Возрастом?--Москвы?
Такое ль испытали Вы?

Постой же чуть хоть, режиссура!
Ведь он пригоден, он того!
А пуля что? Она ведь, дура,
Не понимает ничего.
Повоевать хоть сутки дайте!
И взор потупили все братья.
Егор Кузьмич, ты прощевай,
Братушек, нас не поминай,
Коль сможешь, непременно лихом.
На жизнь закрылися глаза,
На жизнь вся высохла слеза.
А под Курганом тихо-тихо.
Ещё покудова не смерть.
Застыть бы в жизнь здесь. Не стареть.