Крестьянская любовь Пушкина. Сборка

Крестьянская любовь Пушкина

1

Любви все возрасты покорны,
Не важны звания и чин,
Природой все к процессу склонны,
Включая женщин и мужчин.

Бывает, темперамент разный,
Здоровью воздержанье – вред,
Бывает он, как безучастный,
Но всё равно оставит след.

Бывает, бешеный, разлукой
Частенько будет подогрет,
Бывает даже горькой мукой,
Но в душах любящих – согрет.

А, в общем, секс всем людям нужен,
Он также нужен, как вода,
Природой в людях он разбужен,
Без – ни туда и ни сюда.

Поэт наказан властью ссылкой,
На отдых в собственный свой дом,
Натурой урождён он пылкой,
Скучал без женщин тяжко он.

Семья осталася в столице,
Одна – красавица жена,
Она привыкла веселиться,
Хотя, бывало, не вольна.

Лишён поэт вниманья света,
К нему он ревновал жену,
В его бы власти было вето…
И все мы помним и к кому.

Всё отравляло жизнь поэта
В крестьянской мёртвенной глуши,
Не видя блеска женщин света,
Общался с няней лишь в тиши.

Терпеть сие уединенье
Натуре пылкой – это плен,
Душа рвалась в очаг сраженья,
Ея толкал «рожденья ген».

Друзья по бывшему лицею
О нём писали неспроста,
Он страстью был подобен зверю,
Кровь Африки так горяча.

Огонь мучительных желаний
Тревожить очень рано стал,
Забыто сказанное няней,
Подростком он уже страдал.

«В начале жизни мною правил
Прелестный, хитрый слабый пол»…
Он чувства все его направил
На этот жизненный улов.

Касание к руке девицы
В лицейских танцах на балах,
Пленял весь взор его искриться
С желаньем бешенства в глазах.

Пыхтел, сопел, как конь ретивый,
Средь молодого табуна,
Родился, как любвиобильный,
И оправдал себя сполна.

2

Частенько вспоминал он предков,
Дед пылок слыл и в том жесток,
Своим поступком в жизни редком
Он нрава показал исток.

Супругу заморил в соломе,
В домашнюю «сослал» тюрьму,
За то, что та в своей истоме
Вела с французом «кутерьму».

Учителем француз был в доме,
Была ли в самом деле связь?
Но дед во гневе, как в погроме,
Изжил со света эту «грязь».

Расправился с ним феодально,
Повесил в собственном дворе…
Супруге новой жить нормально
Не дал, «держа на кулаке».

А дед по матери – не лучше,
Звался он Осип Ганнибал,
В законах слыл давно заблудшим,
Сам правил жизненный свой бал.

На приглянувшейся вдруг даме
Женился при живой жене,
Закон продолжил дело в драме,
Брак не был признан – по вине.

Жене его, законной бабке
Не стало легче от того,
Её он выбросил, как тряпку,
Не дав на жизнь ей ничего.

Петра Великого, арапу
Считался дед поэта – сын,
Свою простёр над бабкой лапу,
Над ней и дочкой – господин.

Оставил их без средств для жизни;
К Екатерине обратясь,
Чтоб муки женщину не грызли,
Супруга боле не боясь.

По величайшему указу
Неверный муж был осуждён,
Своё имение, как базу,
Отдать в опеку принуждён.

Доход, полученный от сделки,
Являлся средством для житья,
Те средства вовсе и не мелки,
Иметь нормального бытья.

Растить трёхлетнюю Надежду,
Поэта будущую мать,
А то, что было с ними прежде,
Со страхом бабке вспоминать.

Проживши тридцать лет вдовою,
Со скудной помощью извне,
И, окунувшись с головою,
В её взорвавшейся судьбе.

Сумела воспитать девчонку
И ненароком бабкой стать,
И заиметь его, мальчонку,
России гения воздать.

В семейных распрях родословной
Страдали женщины всегда,
И Пушкин был напуган словно,
Вокруг – неверная среда.

С сестрой он обсуждал проблему,
Невесты будущей судьбу;
Имел он право эту тему
С ней обсудить всё по уму.

Жена бедна, зато красива,
А он – потрёпанный богач,
Как женщина, она вся – дива,
А он – бедняк, хоть стой, хоть плачь.

К тому же – фрейлина царицы,
Она всё время при дворе,
Балы и танцы, веселиться,
Так выпал путь в её судьбе.

Вокруг мужчин-красавцев толпы
И каждый ею восхищён,
И все они желаньем полны,
Ей дать намёк – в неё влюблён.

А потому невзрачный Пушкин,
Женившись, ревностью объят,
Держать востро он должен ушки,
Не быть соперником подмят.

Весь высший свет погряз в разврате,
Включая царскую семью,
Искать пример не будем, кстати,
К нему вернёмся самому.

«Погиб поэт – невольник чести»,
Виной – красавица жена,
Престиж семьи достоин мести,
Вина жены – лишь красота.

Вот потому и опасенье,
Свой ненасытный зная пыл,
В семье боялся увлеченья,
Он сам к порокам не остыл.

Сестрица, успокоив брата,
Дала родителей пример,
Коль ты вошёл «во брака врата»,
Не находи излишних мер.

Сама она венчалась тайно,
Удрав из дома с женихом,
Любовь взаимная – моральна
И не должна покрыться мхом.

3

Однако он приехал в ссылку,
Уже не юношей, как муж,
Любовной страстью также пылко
Он не остался неуклюж.

Вполне познавший все восторги
От плотских буйных всех страстей,
Возможных ненасытных оргий
И наслаждений прелесте;й.

Без них не представлял он жизни,
Легко понять мужчины суть,
А по сему, в любви к отчизне
Создал шедевров массы-жуть.

Он рвался в общество людское,
Где блещет женщин красота,
Где естество его мужское
Скучает в жизни неспроста.

Где «сорок девушек прелестных»
И «сорок ангелов небесных»,
Всех «милых сердцем и душой»…
Ах, «что за ножка? Боже мой!»…

Царь знал, как наказать поэта,
Он думал ссылкой обуздать,
Где страсть и пыл его задеты,
Кровь африканскую сдержать.

Но царь жестоко просчитался,
Уединенье – вот та прыть,
Стихами мир наш раскрывался,
Без них не мог он тоже жить.

В той ссылке созданы шедевры,
Царь думал, будет он молчать,
Был неугоден, портил нервы,
Стихами начал выживать.

По женской части не терялся,
Себя «народным» оправдал,
В народ поэт наш весь подался,
Ведь без подруги он страдал.

От чуткой любящей им няни
Не скрыть страдания причин,
Нуждался барин в некой даме,
Снять напряжение пружин.

Пружин естественных влечений,
Мужчина он – и без жены,
Здесь нет друзей и развлечений,
Для вдохновенья – все нужны.

4

Прожив в именьях очень долго
И понимая, что к чему,
Решила, будет больше толка
Устроить общество ему.

Она командовала домом,
Господских девушек кружок,
Под сказки няни, самобытно
Вязали, шили – кто что мог.

Их мастерская была рядом,
Где и поэта кабинет,
И для него, конечно, адом
Был это женский хор-квартет.

В порывах одинокой грусти,
Развеять ссыльную тоску,
Он заходил к девчатам в гости,
Из плена будто бы к броску.

И там, в гостях, как на смотринах,
В одну из них вонзил свой взгляд,
Сработал взор, как на пружинах,
Он в Ольгу выстрелил свой яд.

Звалась Калашниковой Ольгой,
Мила, с подобьем красоты,
Поэт, дремавший в ссылке столько,
Простёр на девушку бразды.

В простом наряде русском много
Красивых, статных, чудных див,
Одеждой выглядят убого,
На самом деле – вид красив.

Одеть как, если даму света,
Заткнут за пояс всех графинь,
Крестьянская их доля спета,
Их – уйма, взгляд куда ни кинь.

Недаром Пущин – друг поэта,
Прибыв, узнать как арестант,
На Ольгу, кинув взгляд с лорнета,
Отметил красоты талант.

Роман в ту зиму был в разгаре, (1825-26)
В «Записках» пишет друг о том,
Поэт от Ольги был в угаре,
Ожил любовью этот дом.

Ей девятнадцать – самый возраст,
И он – мужик в расцвете лет,
Любовь, а вовсе и не корысть,
Поэт как вновь увидел свет.

Она – бойка, проворна, сме;ла,
Во многом даже весела,
Она неплохо песни пела,
По дому много дел вела.

К тому же – дочь и управдома,
И всем известна эта связь,
Обоих в плен взяла истома,
Мила обоим эта «казнь».

«Смеётесь вы, что девой бойкой,
Пленён я, милой поломойкой…»
Писал сестре своей он, Ольге,
Кто брату жизнь вещала стойкой.

Здесь слово «милая» -- всё просто,
В стихах и в прозе – лишь в любви,
Когда вонзилось в жизнь так остро,
Что чувство селится в крови.

5

Прекрасный образ поселянки,
Скорей всего, от Ольги взят,
В рассказе «Барышня крестьянка»
Ей образ Ольги – просто брат.

В простом крестьянском сарафане
Помещика, соседа дочь,
Устроив встречу на обмане,
Красавцу барину помочь.

Чтоб выбрал он себе невесту,
И этот трюк удался ей;
Имеет случай часто место,
Неважно звание людей.

«О поцелуях страстных свежих
Селянки черноокой и младой,
В объятьях любящих и нежных»,
В «Онегине» находим мы порой.

Блондинка с чёрными глазами,
На Ольгу – вот второй намёк,
Друзья, скажу я, между нами,
Что Ольга – творчества кусок.

Поэт – ценитель тонкий женщин,
Ума и женской красоты,
Он с этим чувством как повенчан,
Совместно с чувством к ним любви.

Блондинка с чёрными глазами,
Крестьянской редкой красоты,
Своими чудными очами
Над барином взяла бразды.

Почти два года продолжался
И не случайным стал роман,
Серьёзным чувством оказался,
А не какой-нибудь обман.

«Утехи Купидона» -- сладки,
Обоим счастья принося,
Но Ольга понесла… зачатки
И новой жизни для себя.

Родиться должен был ребёнок,
Сей нежелательный момент,
К её судьбе и к чувствам тонок,
Поэт решил укрыть «патент».

Хотел избавить он подругу
От встречи с собственным отцом,
Письмом просительным, как другу,
В Москву поведал он о том.

Сей случай был неординарный,
Друг Вяземский – надёжный круг,
В те времена досуг забавный,
Просил о коплексе услуг:

Принять красавицу подружку,
На время только лишь родов,
Запрятать где-нибудь в избушку,
К сему добавив пару слов:

…-- при сём с отеческой заботой
Их окружить клубком забот,
Малютку окружить опекой,
Не отдавать мальца в приют;

Пристроить малыша в деревню,
Тем самым и создать уют.
Не следовал за нами тенью
И не склонял нас всякий люд.

6

Входя в поэта положенье,
И не навлечь себе забот,
Он принял мудрое решенье,
Вернуть просителю забот.

Всё описать отцу подруги,
Раскаяться – теперь он зять,
Ссылаясь на потом услуги,
Ответственность за внука взять.

Мол, будешь барином – сочтёмся,
В любом исходе тех услуг,
И в интересах мы сойдёмся,
Прощая мне житья досуг.

Здесь не насильственный был случай,
А настоящая любовь,
Взаимность чувств была кипучей,
Смешали с Ольгою мы кровь.

Отец был вынужден смириться,
Как управдом, он был плохой,
Отец поэта стал сердиться,
Управом может стать другой.

Поэт послушался совета,
И Ольгу с крепостным дитя
Пригрело Болдинское лето,
Она, отец и мать – семья.

Судьба ребёнка – неизвестна,
И лишь почти чрез двести лет
Раскрылась эта тайны бездна,
Поэта сын оставил след.

Назвали крепостного Павлом,
Возможно, был плохой уход,
Родился мальчик очень слабым,
Он умер, не прожив и год.

Поэт лишь чрез четыре года
Сумел именье посетить,
Он грусть свою такого рода
В стихах о том смог осветить:

«Вот, правда, мужичок, за ним – две бабы вслед.
Без шапки; несёт под мышкой гроб ребёнка
И кличет издали ленивого попёнка,
Чтоб тот отца позвал да церковь отворил».

Печаль захватывает душу,
Убогих сына похорон,
В поэта втискивая стужу,
Картин, прошедших тех времён.

Несёт под мышкой гробик с внуком
Сам дед и вся его семья,
Две бабы, мать и бабка, с мукой
Бредут, и горя не тая.

Возможно, и сюжет «Русалки»:
Наташа, мельника в ней дочь,
Конец придуман ей столь жалкий,
Родив от князя тоже дочь,

Не выдержав всего обмана,
От горя – в омут с головой;
Навеян Пушкину романом
Своим и Ольгой той порой.

7

Но Ольга – нет, не утопилась,
А всё, как раз – наоборот,
Она лишь с горя прослезилась,
С успехом продолжая род.

Одна, без друга и без сына,
И чёрные прожив все дни,
Оставшись крепостною в чине,
Взялась за гуж своей судьбы.

И снова прежний друг помог ей,
На вольную закинуть сеть,
Стремленье к вольной в жизни этой,
Сам обещал её иметь.

Но на пути возникла трудность,
Семья вся была не его,
И это крепостная скудность
Не позволяла снять иго;.

Распорядиться их судьбою,
К семье отца, без тёплых чувств,
Пока привязкой крепостною
Родители «питали вкус».

И Ольга понимала это,
Она дала ему совет,
Просить мамашу, снять бы вето,
Семье увидеть новый свет.

Сдержал поэт все обещанья,
Тем боле искупив вину,
Сбылись и Ольгины желанья:
Покинуть рабскую тюрьму.

Выходит замуж вольной птицей,
Её отец помог ей в том,
Поэту пишет, чтоб гордиться:
«Я выдал дочь с большим трудом».

Женою стала дворянина,
Чиновник некий, Ключарёв,
Достойна диву вся картина,
Как избавленье от оков.

Советник, муж сей, титулярный,
В дворянском, земском он суде,
Престиж для Ольги – это явный,
Как поворот в её судьбе.

Такая партия крестьянки,
Как раньше «порченной» судьбой,
Теперь сама она дворянка,
Есть крепостные у самой.

8

Помещиком был муж, начальством,
Именье – в тридцать душ крестьян,
Но выпивал и обладал нахальством,
Как муж, имел такой изъян.

Зимой прислал письмо поэту,
От имени своей жены,
Просил две тыщи денег к лету,
Именье выкупить должны.

Не мог поэт такой дать суммы,
Он вовсе не был так богат,
Претензии, мол, столь безумны,
Он сам безденежьем объят.

Наплакавшись, в письме ответном,
На мужа всю взвалив вину,
В стремленье к помощи столь тщетном,
Но с просьбой вновь идёт к нему.

«Прибавку снова жду в семействе,
Прошу Вас крёстным быть отцом,
Ещё прошу я Вас в содействие,
Уладить спор с моим отцом».

Как управляющий, родитель Ольги
Допёк у Пушкина отца,
Отец поэта с тяжкой болью
Устал ждать воровства конца.

Всю жизнь он был им недоволен,
Над ним опеку учредил,
Сей управдом не был бы волен
И воровство бы прекратил.

Его уволить, намереньем
Отваги полон был отец,
И в то же время избавленьем,
Как управдома, наконец.

Но Пушкин внял последней просьбе,
Её отца он приютил,
И «блудного свово, как тестя»,
На ту же должность водрузил,
В своём поместье, Кистенёве,

Тем самым подал людям повод,
Ценить и помнить с Ольгой связь,
И не охватит память холод,
Его крестьянская та «казнь».

Она – дворянка Ключарёва,
С проворством, хваткой рождена,
Решила завестись обновой,
И на развод с ним подала.

Его постигло разоренье,
Но с выгодой прошёл развод,
Все жалобы на ухудшенье
Не повлияли на доход.

Купила дом в уездном граде
И для престижа – крепостных,
Осталась как бы вновь в награде,
За счёт «наград» своих былых.

Всё сходство Ольги с героиней,
О просьбах к рыбке золотой,
Замучившей её гордыней,
Но получившей лишь отбой.

Крестьянская любовь не скрыта,
Его подняв в глазах людей,
Не у разбитого корыта,
Оставшись и до наших дней.