Валерий Шумилин

ВАЛЕРИЙ ШУМИЛИН
(1935  - 2016)


Не слышно песен о России,
Во славу больше не поют.
То до небес превозносили,
Теперь ногами в сердце бьют.
А ты попробуй все невзгоды
С ней разделить, живя в нужде.
Люби Россию в непогоду,
Не оставляй её в беде.

Иных корысть по свету носит,
Влечёт чужая сторона.
Как можно мать в несчастье бросить,
Сбежать, когда она больна?
Не дай, Господь, чтоб в наши годы
Не знать ни веры, ни родства!
Люби Россию в непогоду, -
Любовью Родина жива.

Как время смутное осилить?
Но где страданья, - там любовь.
Молитесь, люди, за Россию,
Чтоб возродилась в муках вновь.
Дай, Бог, чтоб выстоять народу,
В душе безверье побороть!
Люби Россию в непогоду...
Благослови её, Господь!

КОНЦЕРТ В ГОСПИТАЛЕ

Пришли ребята в госпиталь.
Концерт даём с утра.
Руками – «Ох ты Господи!» –
Всплеснула медсестра:
– Одни лишь жилы – косточки.
А скулы как свело!
И, как назло, ни корочки,
Ни крошки, как назло!

Мы легче, чем былиночки,
Что гнут к земле ветра.
И в теле ни кровиночки –
Студёная вода.
А мы едва не падали,
Мы спали на ходу,
В сердца поглубже спрятали
Недетскую беду.

Осиротеть успевшие,
Продрогшие, неевшие,
Мороз хлестал, как плеть.
Но были мы артистами,
А значит, надо выстоять,
А значит, будем петь!
Раз, два, взяли!

И на сцену мы вскарабкались гуськом,
Огляделись: «И откуда в зале гром?»
Гром сердца нам жжёт сильнее, чем огонь.
Гром! – Солдат отбил культяпкою ладонь.
Гром! – Гремят аплодисменты, костыли.
Мы артисты, мы концерт давать пришли.

Лёгкий взмах, затем другой, –
Из осипших наших глоток
Песня хлынула рекой.
«Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой!»
И песня наша – ротная,
Сплочённостью сильна:
«Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!»

Взволнованно, решительно
Подхватывает зал.
И песня оглушительна,
Как орудийный залп.
Подтянутые, строгие,
Поём, слова кипят.
А с мест встают безногие,
И костыли гремят.

КРЕЩЕНИЕ ОГНЁМ

День угасает в отблеске багряном,
Но только свет в квартире не включён.
И потолок становится экраном,
А память по нему скользит лучом.

И снова жизнь поставлена на карту,
Поскольку в титрах значится:
«ВОЙНА»,
И оглушают огненные кадры,
Хотя стоит в квартире тишина.

Тревога! От бомбёжки и обстрела
Не скрыться. Разве можно их забыть?
И этот фильм, конечно, чёрно-белый –
Война цветной никак не может быть.

Шёл фильм.
Рвалась всё время кинолента,
То гас, то загорался снова свет.
Стоял июнь. В чаду померкло лето,
А было мне тогда всего шесть лет.

Рассвет над речкой залпами распорот,
В теплушках в страхе дети голосят.
А товарняк спешит доставить в город
На даче оказавшийся детсад.

Каким опасным было возвращенье!
Но вышел эшелон из-под огня.
И, словно воин, принял я крещенье,
Хоть не было винтовки у меня.

Шёл фильм.
Душа под бомбами кричала,
Крепчали ветры шквальные, свистя.
Бог мой, я был крещён огнём сначала,
Водой крестился много лет спустя.

Гремит война. И рвётся кинолента.
И нет конца у фильма моего.
Ко мне пришло моё седое лето.
А мне в то лето было шесть всего.

Мне только шесть!
Огнём крещённый, еду,
Чтоб пацаном блокадный крест нести.
Господь помог дожить мне до Победы
И в новый век на склоне лет войти.

СОЛЁНАЯ КОРОЧКА ХЛЕБА

Зенитками вспорото небо,
Вгрызается залп в темноту.
Солёная корочка хлеба
Лежит сокровенно во рту.

Как вкус её горек и сладок!
Прилипла к щеке неспроста.
Вкусней самого шоколада
Солёная корочка та.

Забита оконная рама
Фанерой. Промозглая жуть.
К постели прикована мама,
Я рядышком тихо сижу.

Она не присядет, не встанет,
Лишь шепчет:
– Сыночек, держись! –
Солёная корочка тает,
А с нею и мамина жизнь.

Как надо и много, и мало,
Чтоб выжить в том страшном бою:
– Возьми! – протянула мне мама
Блокадную пайку свою.

Спустились вдруг ангелы с неба,
Зовут, приглашают в полёт.
Солёная корочка хлеба
Уснуть до сих пор не даёт.