***

23 августа 1942 года.
Ровно 80 лет тому назад.
Самой безжалостной за все годы войны бомбардировкой,
Был практически стёрт с лица земли город Сталинград.
Как рассказывали после очевидцы: "Горели даже камни."
Памяти живых и павших защитников Сталинграда,
И всех оказавшихся в те роковые дни, на той войне,
Посвящается это стихотворение.

Я боль чужую проживаю как свою.
Я не был там, но пережил всё это.
Я пропускаю сквозь себя и я храню,
Ту память, как священные заветы.
Блокада Ленинграда, Сталинград-
От Волги и до улиц Вустервица.
Я вижу сотни, тысячи людей.
Их судьбы. Их живые лица.

Огнём пылая, плавились зарницы.
Земля пылала. Задыхался небосвод.
От гари, копоти чернели лица.
От крови и земли запёкся рот.
Гудело и ревело поднебесье.
А из под ног рвалась испуганно земля.
"Стоять. Держаться. Стиснуть зубы.
Не сметь, не двигаться, нельзя".

"Там мать, отец, жена. Там дети.
Не выносима эта боль.
Вы живы? Живы? Ну ответьте.
Я знаю, верю вы со мной".

"Как тихо. Как безумно тихо.
А жив ли я? Конечно же живой.
Серёга. Пашка... Вон он Коля.
Всё точно. Как же душит зной.
Идут. Ну вот оно движенье.
Давайте ближе. Перейдём на ты?
Ах это чудное мгновенье!
Ах этот демон красоты!
Не плохо твари, ох не плохо.
А ты куда? Нет не уйдёшь.
Безумство? - прелесть то безумство.
Такое, что бросает в дрожь.
Поднявшись, густо захрипело
Раскатом в лоб - "Ура, ура!"
И вот уже остервенело
Лишь только громовое -" А-а-а"
Петляя, падая, вставая.
И спотыкаясь на бегу.
Прочней в себя цевьё вживляя,
На встречу смерти и врагу.
И нет ни капли сожаленья.
Нет страха, боли, ни чего.
Одно безумное стремленье-
Колоть, душить, повергнуть зло.

Вздыхала, выжженная пашня,
Воронки обгоревшим ртом.
Повсюду рваные останки.
На этом крае и на том.
Дымясь, сползло по танку тело.
Кусками мяса на броне.
Рука вцепившаяся в траки -
Как - будто кто - то лез из вне.

Её отец любил всех больше.
Веснушчатая егоза.
"Давай с играем, пап, в ладоши".
И вечно скачет как коза.
"Отец устал, проголодался".-
Журила мать:-"Иди гулять".
А он хватал её в охапку,
И ну давай всю целовать.
"Колючий ты, как ёжик, папа".-
И раздавался звонкий смех.
А сердце точно трепыхалось,
Порхало от любви за всех.

Стремительно промчались годы.
Беда ворвалась в каждый дом.
И это маленькое счастье,
Казалось мимолётным сном.

Всеобщий хаос в одночасье,
Свернул уютный, мирный быт.
И вот уже в слезах от горя,
Она, обняв, на на нём весит.
От боли сердце разрывалось.
Душил внутри застрявший ком.
"Не уходи"- она кричала.
Душа рвалась наружу в нём.
"Я вас найду, чтоб не случилось.
Я вас найду. Храни вас бог".
И сердце, ударяясь, билось.
В шеренгах кирзовых сапог.

И вот он город. Суматоха.
Столпотворение и гвалт.
Глазницы выбитые окон.
Он точно этого не ждал.

В одно слились здесь беды горе.
В одно несчастье и беду.
Ни кто о том ни с кем не спорил.
Тут все радели за страну.
Здесь много разных было судеб,
Но все сплелись в один клубок.
Здесь боги даже ужаснулись.
Он устоял и выжить смог.
Собрались здесь все силы ада.
Могилой стал им каждый дом.
Они хотели Сталинграда,
А уползли с беззубым ртом.

И он измученный усталый.
Она с слезами у ресниц,
Что каждый день в лицо втирала,
Ища отца средь сотен лиц.

Они прошли путь испытаний
От поражений до побед.
И лишь чрез годы повстречались,
Когда уже надежды нет.
Она его так целовала,
Срываясь, то на плачь, то смех.
И сердце снова трепыхалось
В безумной радости за всех.
"Колючий ты как ёжик, папа",
А он смотрел, глотал комок.
Он просто собственному счастью
Поверить всё ни как не мог.