Я сидел и отчаянно не понимал себя

Я сидел и отчаянно не понимал себя.
Где тело, где дело?
Седел потихоньку.
За окном вместе с пухом пролетало лето,
За окном со снежинками летела зима.
Какая-то такая вот ватка
Штопала раны,
Какой-то такой вот штопор раны вскрывал,
Я сидел и отчаянно лакал,
Зализывал,
Бесконечно алкал в поблёкшей лужице,
Упрямо не видел того, что за границей,
Впивался в сосцы страха, как в последнюю добродетель.
Я бредил,
Меня пугало, что ни я, ни то, что вокруг, уже не дети.
Меня настораживал ветер
И сторожила земля.
Я не был уверен в том, что сижу именно я.
Слишком старожил, слишком мало жил, слишком много знал понаслышке.
Что-то шло не так,
Всё шло не так:
Слишком не здесь и не там,
Слишком наотрез возражал.
Никто не держал,
Но сам не особо рвался.
Я сидел и волосы щипал
Вместе с хорошенькой, как плечо богини, травой с луга,
Предавал друга,
Предавал себя, каялся мало.
И всё это летело куда-то и неоспоримо таяло,
Да сознания неокрепшего сваи
Гнулись, гнулись, как могли,
И ломались, а потом – заново, заново и заново,
Заново, заново и заново,
Заново, заново и заново.