Геннадий Шмаков

ГЕННАДИЙ ШМАКОВ
(1930 – 2002)

СТИХИ С ПОКОСА

Я нынче не читаю, не пишу,
Мне некогда, уже в разгаре лето.
Я луговины росные кошу,
Встаю, как все крестьяне, до рассвета.

И обхожусь пока что без стихов,
А может, завтра сердце их запросит.
Мне по душе вставать до петухов
И ночевать в телеге на покосе.

Покос за речкой Малой Куятрой,
Здесь в тальниках взахлёб трезвонят птахи.
И столько комаров над головой –
Пока что не снимал с плеча рубахи.

Так целый день с литовкой на лугу.
Не думайте, что я купил корову,
Я выкосить деляну помогу
Израненному Якову Михнову.

Старик уже послал за мной коня,
Я не спешу с михновского покоса.
Свинец в груди он носит за меня,
Он отстоял меня, молокососа.

Он до войны один стога вершил,
Рубил дома, катал на стены брёвна,
Но грудь ему бандеровец прошил
Из вальтера гуцульской ночью тёмной.

Он кашляет, а я легко дышу.
Он воевал, а я не знал бомбёжки.
Вот почему без устали кошу,
А старина пускай плетёт лукошки.

САТАНА
А То был трёхлетний жеребец,
Хозяин табуна.
Ему за буйство наш кузнец
Дал кличку Сатана.

Так и прозвали Сатаной
Высокого гнедка.
Он был зачислен к строевой,
Клеймён для РККА.

Была военная пора.
В один из этих дней
К нам заявились доктора
Осматривать коней.

А Сатана табун увёл
Через Денисов лог.
А там пихтач, как частокол, –
Ни тропок, ни дорог.

– Недалеко и до греха, –
Ворчал старик Авдей…
Два дня четыре пастуха
Не слазили с коней.

Но Сатана табун в загон
На третий день привёл.
И плетью бил его Антон
И рыжий конюх Фрол.

Тогда он прясло повалил,
Разгневанно заржал,
От пастухов и от кобыл
Один в луга сбежал.

Клеймённых брали на войну,
На запад, далеко…
За дезертира-сатану
Ушёл служить Серко.

В Покров шумел уныло лес,
Снег выпал до колен…
Пришёл в конюшню наш беглец –
Похоже, сдался в плен.

Дал на себя надеть узду,
Ему простили зло.
Ходить учили в поводу,
А позже – под седло.

Он искупил свою вину.
Да в чём его вина?
Откуда знать ему, коню,
Что в мире шла война?

КОНИ

Не от бича, не от погони,
А вдоль деревни просто так
Летят некованые кони –
Двухгодовалый молодняк.
В репьях нечесаные гривы
Мелькнут в некошеном лугу…
И полудики, и красивы,
Шальные – кони на бегу.
Войдут в бурьян –
Бурьян ложится.
Копыта бьют по чебрецам.
Раздолье гладким кобылицам
Да буйногривым жеребцам!
Они гречиху перекрутят,
К реке метнутся через рожь.
И там не пьют, а воду мутят –
Ничем бедовых не уймешь.
Резвись, гривастое наследство!
Шлифуй копыта добела!
А необузданное детство
Осадят скоро удила…
А лето в гуле, перезвоне,
И зори в травах росы пьют…
Еще в лугах гуляют кони,
Но где-то коням сбруи шьют…

ЩЕНОК ИЗ ЗАПОЛЯРЬЯ
Н. Разумову

Он не скупал на севере мехов,
Мой друг – поэт-мужчина! –
не в кавычках.
Он вез щенка и несколько стихов,
Хоть побывал у черта на куличках.
Качало нарты, вился ненца бич,
Неслась упряжки пестрая лавина.
В широком чуме крепкий магарыч,
Холодная, как жало, строганина.
Хвалил хозяин черного щенка:
«Какой! Хорош!» И наливал из фляжки.
Щенок был впрямь похож на вожака,
На властелина лаячьей упряжки.
Он бороду поэту облизал,
Потом они на шкурах долго спали.
Поэт щенку дал имя Салемал,
Ведь он родился там, на Салемале,
Когда буран над тундрою ревел,
Под корень гнул корявые березки.
В дороге грудь щенок поэту грел,
Тот молоком поил его из соски.
Он вырос без упряжки и бича,
В степном краю, где тоже пела вьюга…
И все же он по Северу скучал,
Но не скулил, боясь обидеть друга.