Названия - удел графоманов 3

Ты меня помнишь? Нет наверно,
Лишь я несу то время, скверно
Всплывают кадры твоей тени в киноленту.
И под их звуки разрываю я плаценту.

Оборвав порочную нить зачатия,
Пуповину толстую забыв окончательно,
Вылив воды мутные, сказал: "Замечательно!
Хороша жизнь", вздохнув мечтательно.

Но просыпаясь, в горле ком, в сердце боль,
И развивая рой ветров, грани, роль,
Чтоб никогда не убегать - строгий шаг, держим строй,
Я всех пытаюсь поражать - чётче слог, жёстче крой.

Старания должны вознаграждаться бурно,
Мне наплевать, я все подарки - трехочковым в урну
Кидаю, круто развернувшись, попав в блок-шот обскурный,
Стараюсь в этом шапито не быть я конъюктурным.

Все уже научились квадратам абстрактным,
По четыре рифмовки на слог находить,
Однотипным хореям и ямбам бездарным,
А в конец - что-то грустное, чтоб зацепить!

И я тоже умею, лукавить не буду!
В этом я преуспел выше прочих порой,
Только надо пытаться расти, дабы с дуру,
Не решить, то что ты - генерал, рядовой!

Мне пока нет зазнаться повода,
Если бы был поэтом лишь - сдох с голода,
Малыш напрягся, ходит вдоль по проволоке,
Писать, читать, искать ответы в городе.
 
В холодном городе уральском, сером,
Увидеть женщину в кроваво-красном, смелой.
Она меня не вразумит рассказом, с рифмой белой,
Я даже слушать не хочу, стоять бы под омелой.

И вряд ли из большой любви, да так, заткнуть чуток,
Лишь бы не слушать этот визг, свинячий, словно ток
Пронзает уши до крови, читай же между строк,
Быть может, если замолчишь, секунды пойдут в прок.

Молчи, малютка, за словами - глупость, пакость,
Подумай, сколько нам прикосновений рук осталось,
Допустим двадцать, но нам эта груда - малость!
Но пусть этот малейший круг, нам будет в радость.

Пусть первое - привет печальный,
Знак угасающей любви,
Второе - звук улыбок дальних,
Как говорил месье Селин.

А восемнадцать - на прощанье,
Не верь, малютка, голосам,
У нас бы всё бы получилось,
Поверь, хоть раз, Москва слезам.