Война и мир. 1-2-19б

1-2-19б

Ему веселей стало, даже азартней,
Пришпорил он Грачика даже в галоп,
Черту, что судьбу разделяла, став давней,
Он, как перепрыгнул, сказав себе «гоп»!

— Ур-р-а-а-а! — Разнеслось по всему эскадрону;
«Ох, как рубану. Попадись кто теперь!
Я, как и они, в сей атаке не дрогну,
Проснулся во мне уже страшный тот зверь!»

Уже впереди виден был неприятель,
Как вдруг, словно ветра тугая волна,
Весь наш эскадрон заключила в объятья,
И многим она и судьбу предрекла.

Но, что вдруг случилось, и странное чувство
Его охватило, как будто во сне:
«Несусь я, как прежде, но поле вкруг — пусто,
Стою я на месте, так чудится мне.

Упал я, убили ли? — в одно лишь мгновение
Спросил и ответил себе сам Ростов,
Но вот уже нет никакого сомнения:
«Я ранен, а лошадь убита, нет слов!»

Досада, что он уже выбыл из строя,
Но счастье — убита лишь лошадь, а он
Остался сам жив, не испробовав боя;
А где же Денисов, где весь эскадрон?

Один он валяется с лошадью в поле,
Пытался подняться, но снова упал,
Под ним была кровь, но какое же горе!
И конь был убит, как гусар, он пропал!

Он еле поднялся, высво;боди;в ногу,
Почувствовал, что-то висит на руке,
Но крови в ней нет, ну, так слава же богу,
Рука онемела, боль — в правой ноге.

Но вот уже люди, и вспыхнула радость,
Сейчас мне помогут, но — что вдруг опять?
Одеты не так, всё какая-то странность,
Так — это французы, в них надо стрелять.

Они приближались, уж слышен их говор,
Меж ними стоял один русский гусар,
Наверно он в плен попал в здешних просторах,
Возможно, как с ним, и случился удар.

Не веря глазам, что пред ним те французы,
Минуту назад их хотел зарубить,
Возьмут его в плен, в свои крепкие узы,
А может, хотят его просто убить?

Меня, кого горячо все; любят люди,
Семья и невеста, и — как без него,
Да как это, больше и жить он не будет?
Теперь моя жизнь — лишь в руках самого!

Передний француз подбежал уже близко,
Пугал его вид, выраженье лица,
Уже чувство страха не терпит и риска,
Не стал ожидать он такого конца.

Схватил пистолет, но не сделал он выстрел,
Швырнул во француза, и, что было сил,
Бежал он к кустам словно конь, да так быстро,
И этот-то бег ему жизнь сохранил.

Бежал с чувством зайца и гнались собаки,
Страх смерти всё время его гнал к своим,
Пропали все чувства от русской атаки,
Не только родными, был жизнью любим.

Догнать беглеца лишь могли только пули,
И незамедлительно стал слышен свист,
Но пули из да;ли, ему жизнь «вернули»,
На счастье Ростов оказался «пушист».

Он был у своих, но нещадно болели
Рука и нога от паденья с коня,
На левой руке словно гири висели,
И это была теперь будто броня.