***

Забвенье боли и забвенье нег...
 Анна Ахматова

 Вместе с Анютой мы,  отправились на поиски Земли обетованной, земли забвения.
 Сначала, мы бежали от ее ревнивого отца,
 что пустил нам вслед с полсотни солнечных зайчиков стальным зубом и тупым кухонным ножом.
 Затем от кондуктора в пустой электричке.
 Потом от тетеньки, приставленной охранять опавшие яблоки у дороги.
 И уже потом случилась та самая Станция,
 захлебнувшаяся июльским зноем,
 в полуобмороке между ручьем и оврагом
 притулилась, спасаясь от жары,
 и яблоки – вон из подола
 на изумрудную мураву поверх нехоженых шпал,
 в крапиву на вокзальной клумбе,
 под хромую скамью у опадающего слюдяным водопадом расписания,
 где однорукие часы силятся пошевелить оттопыренной стрелкой,
 бухой репродуктор плюется жвачкой в окна рябых пятивагонок,
 и перепонки щекочут несметные полчища цикад .
Щурово..
 А хочется: на карьер в Авдеевку на голубые озёра, чтобы плюхнуться в студёную воду охладиться, как бутылка шампанского на рождественский вечер и забыть, обо всём.
 Желток. Смола. Мед. Воск. Деготь. Шпалы. - Что с тобой?-...Посмотри прямо в глаза, не отвлекайся!
 Вместе с Ваней мы, зарылись в самую глушь, в заозерье, в заоблачье, в бездорожье, в запределье
 (во всяком случае, за пределы атласа автомобильных дорог).
 Козлик,( велик )исправно спотыкался о вросшие в грунт шпалы,
 но кряхтел и храбрился, пока не уткнулся носом в ограду у въезда на разобранный мост. Только бы не вспороть колёса.
 Прямо там, на насыпи, под рык моторки, доели холодную курицу
 и, воткнув по окурку в ямки от вырванных с корнем костылей,
 нырнули в хвойную жуть густых сумерек.