Не разберёшь

Один мне топовый сиделец,
стуча себя по пьяни в грудь,
сказал, макнув селёдку в перец:
- Не верь, не бойся, просто будь!

Самим собой, кто есть по жизни,
и не проси заёмных благ.
Я говорю без укоризны,
но говорю не просто так.

Я не горжусь, что много видел
и ещё больше перенёс,
на Бога точно не в обиде
и дъявол мне, что чёрный пёс.

Мне не до чаянья народа,
его понятия греха:
свобода - чёртова порода,
по мне она так неплоха.

Я с ней бродил по казематам
топча, кто душами слабы,
уйдя под дулом автомата
от предначертанной судьбы.

От лжи, от суматохи вечной,
от жизнью загнанных людей,
я только с виду бессердечный,
я человек, а не злодей.

Но как преступник и не каясь
в сознанке шёл на рецидив -
в мир каторжан, от вас спасаясь,
себя колючкой оградив.

И возвращаясь снова в зону
вздыхал и шумно и легко -
всё здесь привычно и знакомо
и где понятья как закон.

Здесь о законах больше звона,
закон на воле, что трава,
законом судят беззаконно,
бесправие берёт права.

Шёл монолог под стопку водки,
под дым клубочком сигарет
и обгрызался хвост селёдки
и с вилки падал винегрет.

И падало в тарелку слово
среди окурков копошась
и слово - словно бы условность,
но слово - с нашим миром связь.

И непонятно, что в нём скрыто,
где преступление, где ложь -
настолько истина размыта,
что ничего не разберёшь.