Дар с небес

Про катаклизмы погоды в природе написала полусерьезно, полушутя.
Хотя Москве досталось от гнева Всевышнего больше беды, чем нам
Питерцам, думаю, что на .печатание этого произведения Москва даст добро.


Не шутки ради, а всерьез
В повестке дня один вопрос:
Поливать, не поливать?
И как бы сериал не прозевать.
     И, наконец, как будто воздух посвежел.
     Зевс молнией в полнеба полыхает,
     Обозначая свой приход.
     С женою Герой в ссоре пребывает.
     И, стукнув жезлом, подал на развод.
Раскатным громом гнева громыхая,
Он мощных ливней струи посылает:
Все б на народ, на сад, на огород,
Как щепкам после рубки леса…
Пускай у грешных все гниет!
     Но, у Зевса черт в душе попутал беса.
     По полыхал, погрохотал,
     С ледышкой Герой помирился
     И восвояси удалился.
 Забыв про ливень и землян,
Трезубцем бороду густую расчесал,
Водичкой свеженькой умылся,
Поел, попил и спать свалился.
     Я утром раненько в саду
     Увидела сверкающую самоцветами росу –
     Следы Зевесова мытья:
     На травушке, цветах, деревьях и кустах.
     Хватило им от Божеских щедрот питья.
Но все ж я сад свой полила.
Поди дождись, пока могучий Зевс проснется.
Да и с какой еще ноги
Он за дела свои возьмется?
     Зевс взялся за свои дела
     И, не шутя – всерьез.
     Три дня он с Герой баловался,
     Ну, а потом пошел в разнос.
Девятого, попозже к вечеру
Пролил с небес свою воду.
Три дня владенья объезжал,
Чтоб разглядеть, куда попал:
     Где передал, где недодал,
     Где затопил, где засушил,
     Где вовсе ничего не совершил.
     И вот двенадцатого к вечеру:
Заполыхал, загрохотал,
Кругами в вальсе поплясал
И бухнул бочечку с небес,
Да не одну, а целый лес!
     Лило с бес четверти шести,
     Конечно, вечера, а не утра.
     Я в шесть хотела в сад пойти.
     Парило, душно целый день,
     Аж шевелиться было лень.
Дай, думаю, пойду.
Лучок подсохший соберу.
Но Зевс хитрее всех
Нас вместе взятых.
     Уж дал, так дал:
     Со стуком в окна,
     Стеною ливня все дома разгородив,
     И на земле все разом стало
     Так непрочно, так неуютно.
Все разметал, переместил,
Деревьев кучу повалил,
Машины градом повредил.
Набедокурил, ухмыльнулся:
     - Людишки, словно, муравьишки.
     Очухаются от грозы моей.
     Наладят все в своем хозяйстве,
     А я лишь сверху погляжу!
И, если что-нибудь не так,
Уж я им снова пригрожу!
Да, да! –
Сказал и надолго умолк.
     Но, чуя, что переборщил,
     Он бабье лето на землю спустил:
     Пол-августа, сентябрь и октябрь,
     И даже половина ноября сухая выдалась пора:
И без дождей, и без грибов,
И даже запоздал покров.
     Лишь только рано по утрам
     Густой раскинется туман.
     Такой густой, как молоко.
     Ни близко не видать, ни далеко.
Ни сад мой, ни фонарь,
Ни тропочку вдоль моего окна,
Дорогу, а за ней домишки
Не разглядеть – сплошная мгла.
     Лишь солнце с пробужденьем запоздалым
     Расшевелило ветерок.
     И ветерок, проснувшись,
     С туманом в прятки разыгрался
Как малое дитя
В клубах пушистых кувыркался:
То вверх, то вниз,
То кругом, то волчком.
     К обеду, видимо, устал, затих,
     Шутя туману пальцем погрозив.
     Последний – тоже уморился.
     К обеду взял и растворился.
Такие чудеса в природе,
Прослушав по ТУ все враки о погоде,
Я наблюдаю из окна своей квартиры.
И нет нужды носиться с рюкзаком по миру!
        Хотя очень хочется…

                6 августа 2915 года.