Баллада о снеге и горьких травах

Не из сказок и снов
Мир прядет свою нить.
Горьки травы в пути
Он вплетет в твою жизнь.

Не отыщет тепла,
Не засветит свечи,
Чтоб тебе не во тьме
По крапиве брести.

Не жила, не принцесса,
Не в замке средь роз -
Говорят, так бывает,
но разве всерьез?

«Ты добра и мила» -
Говорил тебе брат, -
Только ищут другую -
Чтоб в зареве драк
За нее умереть
Захотелось тотчас.
Понимаешь? Не плачь!
Лучше будет вот так:

Чтоб дарили другим
Из тюльпанов букет,
В тихой церкви они
свой шептали обет.
Я же знаю, сестра,
что потом настает
день, когда даже солнце
на Запад взойдет,

и тогда тот жених,
что слагал о любви
бесконечные гимны,
уйдет налегке.

Он уйдет далеко,
растворившись в ночи,
ну, а дальше, ты знаешь -
хоть плачь и кричи
ничего не вернешь.
И она, что слыла
красотою небесной,
навеки одна.

Не в тот час овдовела
она без смертей,
когда муж ее
вышел из дома,
ключей
не забравши с собой.
Так и сгинул на срок.
Но осталась одна
в день печальный, 
где молодцу стала жена.

Потускнела, потухла,
слегла от тоски,
в ней и солнца осталось
на две-три весны.
Из детей хоровод,
ни монетки на хлеб,
в косы вереск вплетен
вереницею бед.

Не жалей о судьбе,
что не будет твоей.
Там шиповника кровь
расцветет на горе»

Но горюешь опять
Ты в кленовой тиши
И никак не поймешь,
отчего же в душе
разметала метель
рукава, что белы,
и пурга рассмеялась,
протяжно запев
колыбельную песню
нездешних сторон,
где лаванда цветет
веков испокон.

В этой сказке не будет
счастливым конец,
и тогда же рукою
своею венец ты
решила сплести -
всем ветрам вопреки,
чтобы южные травы
покорно цвели
в сине-сизом краю,
где туман-властелин
вместо гор и морей
посылает на мир

белый снег,
острый снег,
что идет не спеша,
словно странник-старик -
до дворца, шалаша,
до лачужки любой
и до барских ворот.
Где бы ни очутился,
гонимый судьбой,
человек, или зверь,
или малый птенец,
одна истина в горестном
крае том есть:
снег придет все равно,
снег найдет и предаст,
и не жди, что полюбит,
простит и отдаст
тебе радость твою,
что забрал сгоряча.
Нет у снега долгов:
снег не стал бы молчать.

Ты ткала каждый вечер
волшебную нить -
и покорен,
как вечер, до дальних небес
достающий рукой,
и теплящий твой кров,
зарождался клубок
под твоею рукой.

Ночь в свидетели,
ветер и дождь — в господа,
и от тайны безмолвной
та пряжа легка,
словно снег,
колкий снег,
что однажды пройдет
над душою твоей,
да за дальним окном,
где безрадостно тих
твой вчерашний жених -
он увидит, как снег
над травою летит.

Нашептала метель
и напела пурга,
ухмыльнулась
седая старуха-зима,
и прознали в деревне
про трав колдовство
чужеродную силу,
что ты создаешь
и ведешь за собой,
как саксонский флейтист,
а зовут тебя
Гретхен -
что ждешь?
Отзовись!
Это имя твое из веков
перешло,
Это сердце твое,
что однажды
ушло
за ветрами вослед,
в ту страну, где
звучат
колокольные звоны
над тем, Кто распят.

Гефсимань же твоя
Здесь, где изморозь
вновь накрывает
Ромашки, что
стойко цветут
под твоим
да окном -
не страшась холодов -
ты заплатишь за
это шесть светлых
годов,

восемь радостных лет,
два кувшина воды,
оживляющей травы
твои до зари.
«Ты так мало отдашь» -
строго скажет отец
и глаза отведет,
не признавши теперь,
как любил твои травы
и пряжу, и нить -
не любому по силам
с дикаркою жить

и ее рассмотреть,
и прочесть до венца,
не отречься до яркого,
но до конца.
Ты ведь тоже одна.
Ничего не спасло.
Разлетелся твой дар -
превращен в ремесло.

Ночь задует закат,
месяц тусклый зажжен.
Руки пахнут алтеем
и чабрецом.
Ничего не отнять -
Травы сердца сплели
Твою жизнь
Из тимьяна,
И слов,
и любви.