Сон Ивана

А.В. Шарычев
СОН  ИВАНА
Вновь открываю я свою тетрадь,
Чтоб рифмой в строки ловко написать
Историю одну; чтоб можно почитать
Её вам было на досуге.
Внемлите этой рифме, други.
Когда в сиянье солнце лик свой кажет
Лучами обнимая шар земной,
И воздух от росы так свеж и влажен,
Что бодрость накрывает с головой
Всё наше существо; и новый летний день
Восторгом душу наполняет,
Когда уходит грусти даже тень,
Когда на сердце музыка играет,
Тогда и стих слагать совсем не лень.
Холодною ж зимой, для мысли нет веселья,
С трудом дружуся в это время с головой,
И каждый день, как будто бы с похмелья,
Нет путной думы в голове пустой.
Скрипя умом, мелодию слагаю,
Но, строчка, две и я уже шагаю
Легко в звучаньи ритма своего,
Как это происходит, я не знаю…
Зима, иль осени печальная картина,
Жар лета и весна – мне всё едино,
Я про сезон упомнил для красы,
Мысль тормозит лишь из-за «Тизерцина».
Его в вечерние часы на сон грядущий принимаю,
Чтоб спать спокойно было мне,
Чтоб не метаться как на медленном огне
В бессоннице проклятой и докучной.
О, это мука, доложу я вам,
И не поддаётся то словам,
Что ощущается сознанием моим,
Когда безумным взором по углам
Ищу я тех, кто невиди;м.
И в голове моей, как шум и гам
Те голоса на миг не умолкают,
Которые, мой разум создал сам.
И говорят они, кричат, хохочут,
Спать не дают и нету мочи
Внимать им в этой сонной тьме,
В томленьи этой вечной ночи.
Злой ветер за окном хрипит,
И мёртвый свет луны струится
Сквозь дымку облаков;
Не спится, как счастлив тот, кто спит…
И вот уж год пилюли пью
И наконец-то крепко сплю,
Но ум мой притупился сильно,
И вряд ли б рифму я осилил,
Коль б дозировку не сменил.
Сейчас же, оптимум нашёл
И снова стиль и слог обрёл.
(Хотя, их может и в помине
Вовсе и нету у меня),
Пишу, как будто бы шутя -
И в этот миг я счастлив в мире.
Отвлёкся, где же мой рассказ?
А он то будет сей же час,
Вперёд, перо мое шальное,
Звучи, мой бодрый мысли глас!

Глава 1
Всё это было до того,
Как неизвестный миру вирус
В короне вдруг воссел на трон;
Года на три я отодвинусь
От этих пагубных времён.
Вот едет некто, человек,
До тридцати ему нет года,
В окно любуется природой,
Несёт его машины бег.
Таксист-извозчик правит лихо,
Магнитофон играет тихо
И ветер с шумом бьёт в салон
Через открытое окно.
Проходят фуры караваном,
Быть может, из далёких стран,
А у обочин, по канавам
Расставив свой нехитрый стан,
Торгуют дачники товаром.
Верста мелькает за верстой,
Летит бескрайняя дорога,
Простор охватывает око
Не пресыщаясь красотой.
Вокруг леса, поля и реки,
Вот деревенские дома,
Что строилися век от века
Намёткой русского ума.
Приятны для души картины
Родной отчизны дорогой,
Эх, Русь, люблю твои седины,
Един я, родина, с тобой.
Вот у столба венок поставлен,
Посмотришь дальше, вон другой…
Кто ж тут так быстро и случайно
Расстался с буйной головой?
Где вы, куда ушли от сюда,
Прервав свой краткий жизни путь?
Зачем мы все идём до туда
И нет возможности свернуть?
Дорога, глупая дорога…
Тут он пришёл в себя немного,
Развеяв грёзы наяву,
И рассмеялся грустно, строго,
И закурил ещё одну.
От выпитого пива
Голова шумит,
Ещё глоток и снова
Принят бодрый вид.
Как назовем героя?
Наверное, Иван,
Такое имя для славян
Весьма, весьма знакомо.
Вот, значит, они едут
Ваня и таксист,
Ведут они беседу:
«Этот «порох» чист
Как снег в горах Алтая,
Уж я-то это знаю,
Я, так сказать, из лиц,
Кто вечно покупает…»
- Не надо, говорю, -
Ваня отвечает.
Я «хмурый» не люблю,
Я «скорость» обожаю.
«Был амфетамин,
Но щас не дозвониться,
«Солянка» только есть,
Не хочешь ли убиться?»
- Да что же, значит здесь
Как и у нас разруха?
Где сел, там же и слезь,
Беда-беда, непруха.
«Ты б в Питер поезжал,
Там «марки» и грибы,
Как эти вон столбы.
Куда бы не шагал
Везде найдёшь отраду,
Кислотные дожди
Там льются до упаду,
Тут этого не жди.»
- Что и говорить,
Культурная столица.
Понял я давно к чему
Ведёшь, не сбыться
Задумке всё ровно.
Кумарит вон тебя,
Ты «порошок» и хвалишь,
А сам, наверно, знаешь,
Что есть и «скорость» для меня.
«Хорош напраслину взводить,
Не знаю я, вот гадом быть!
Приехали, звонить иль не звонить?»
До города добравшись наконец,
Иван задумался печально:
«Изрядно пьян, от «гречки» мне конец,
Взять «соли» тупо и банально,
Хоть всё же это бычий кайф,
Но приход необыкновенный!
Вмиг растворяешься в вселенной,
Жаль, что безумный потом драйв,
А отходняк – избави боже…
Ну если только так, немножко.»
- Звони на счёт «солей», извозчик!

И вот уже «закладку» доставая,
От радости повеселел Иван,
Под нос чего-то напевая
Отправился к себе, как в ресторан.
Идя на съёмную квартиру,
Момент экстаза предвкушал,
И показавши фигу миру,
Свою реальность создавал,
И знал, что скоро будет бездна…
Вот вожделенный миг, укол,
И стало всё чудесно,
Сознанья луч во тьму ушёл
И осветил там неизвестность.
Скользнувши в море эйфории
Наполнил светом он простор,
И растворился в этом мире.
Под занавесью век, как штор
Минуты три Иван валялся,
Глаза открыв, он разбежался,
Пошёл по комнатам бродить
И сам с собою говорить…
Теперь оставим мы Ивана,
Чтоб можно было нам судить
Каков бывал он вне дурмана,
Каков бывал, когда не пьяный,
Ведь мог и без того он жить.
Нет, далеко он не таков,
Не крыса из эксперимента,
Что от момента до момента
Лапкой скребёт у рычажков
Для новой дозы наслажденья.
Влекли Ивана вожделенья,
Но стержень воли тоже был,
Хоть и настойчиво губил
Он этот дар без сожаленья.
В Иване был источник сил,
Дарующий ему надежду,
Что вскоре сбросит, как одежду
Всё, чем пленён он в мире был. 
Бывало, по четыре года
Он трезв как стёклышко ходил
И ощущал себя свободным,
Но был тоскою злой томим.
И трудно описать словами
Ту боль души, то состоянье,
В котором пребывал Иван,
Не поддается то словам.
Физически вполне здоров,
А от души одни обломки.
Он жил как будто в дымке снов,
И каждый день, как на иголки
Ступал он в зыбкий жизни путь,
И думал: «Почему свернуть
Нельзя с проторенной дороги?
Куда несут меня здесь ноги?
Какие в этом смысл и суть?
Да, каждый видит здесь свой сон,
Но для меня кошмарен он…»
Хоть другом книги Ваня не был,
Но и врагом он ей не был,
С утра, бывало, до обеда
Прочтёт кой-что по мере сил,
Потом физической зарядкой
В порядок тело приведёт,
Так изо дня в день и живёт
Покуда уж не станет гадко.
Тогда зовёт его кабак,
Иль дым травы, иль потяжёле,
Но собирает Ваня волю
И всё же крепится, бедняк.
Бывает, вроде эйфории,
Что-то нахлынет на него,
И ощущает Ваня силу,
И бодрость духа своего.
Затем депрессия нагрянет
И вновь весь свет собой подавит.
Знал Ваня, что он нездоров,
Что он в плену своих оков,
Что психика его больная
Лишилась счастия и рая.
«Повсюду лишь кромешный ад,
И нет возврата мне назад,
Когда был счастлив нерожденный
И в мир, как в грязь не погруженный.
И каждый день, и каждый час
Мне мука разум застилает,
Свет радости во мне погас.
Но вроде есть воспоминанья,
А вот припомню-ка, сейчас…
Да, было время и веселья,
Но что-то долго уж похмелье
Всё тянется и тянется,
Ох, тяжело мне справиться.
Как тягостно мне всё вокруг!
Мир для меня исчадье ада,
Попал, видать, в его я круг,
Мне б выбраться от сюда надо.
Такое Данту и не снилось,
То, что сейчас во мне явилось…
Всё в чёрных красках, злоба, боль,
Вдруг, вспышки ярости, как красный,
Грусть жёлтая летит как моль,
Жрёт душу мою гневно, страстно.
И совесть в существе моём
Давит чугунными тисками
Мне сердце бедное; веками
Как будто бы скитаюсь я
В тоске ужасной меж мирами.
Не обретаю я покой
В этой извечной сказке злой.»
Как говорили мы, словам
Едва ли это удается,
Не рассказать им, как Иван
Рыдает, воет и смеется
В сознании своём больном,
Не будем больше мы о том.
Где ж мы оставили Ивана?
Ага, в воздействии дурмана
Ликует, бродит не в себе.
Подходим мы к второй главе.


Глава 2
Как заводной Иван шагает
По комнатам избы пустой,
Подстегнут ум, душа летает
В порывах прыти молодой.
«Пора б на улицу помчаться,
На воле-вольной разгуляться!
Погода так и говорит,
Что дома щас, лишь инвалид.
Как солнце радостно смеется!
Нет облачка на знойном небе,
Пойду, покуда мне идётся,
Пойду туда, где ещё не был.»
И вышел Ваня на просторы
В большой, кипящий жизнью город,
Свои зрачки он не забыл
Очками тёмными зашторить.
(Вам, это надобно сказать,
Были они по пять копеек,
Большие и ночи чернее,
И за себя могли сказать,
Что их владелец не во хмеле).
Купил напиток в магазине, -
Сушняк навязчивый сбивать,
И всех счастливей в этом мире
Пошёл по улицам гулять.
Куда б он стопы не направил
Всё очень нравится ему,
Восторг и радость удалая
Отраду создают уму.
А день прекрасен, зноен, светел,
Июль на улице – жара,
В такое время всё на свете
Как будто говорит: «Ура!
Ликуй, товарищ, неустанно
Покуда свеж и молод ты,
Пройдёт пора, и как ни странно,
Повянут рощи и сады,
Наступит для тебя и осень,
Вслед ей холодная зима,
Никто тебя, дружок, не спросит
И прочь погонят со двора…
Завянут рощи и сады,
Ликуй, покуда молод ты!»
Идёт Иван, вон перекресток,
Народу прудом не пруди,
Тут стар и млад, ребёнок, взрослый
Столпились на своём пути
И знака ждут от светофора.
«Куда спешите вы так скоро? -
Опять задумался Иван,
И я куда шагаю сам?
Ну я, так скажем, от безделья,
От помрачения ума
Слоняюсь с ночи до утра,
Я занят поиском веселья.
Кого-то гонит здесь нужда,
Кого, быть может, и идея.
Рождаемся, растём, стареем,
Трава полей, песок, вода…
Меня-то, верно, бесы гонят,
Абжабался аж зубы сводит,
Догнаться что ли? без труда!»
Ходил Иван таким манером
До вечера, уже стемнело,
Когда к реке он подошёл,
На пристани уселся он.
Снуют прохожие колонной,
Смех, крики, звуки от смартфонов,
И болтовня о том, о сём
Не умолкают здесь, как днём.
Нет суете конца и краю,
Огромный город не смыкает
Своих пылающих очей,
Ветрин рекламных, и огней
Зовущих мотыльков снующих
Продлить полёт свой веселей.
Сидит на лавочке Иван,
Восторга в нём, как не бывало,
Безумие, как покрывало
Затмило разума экран.
Вдруг видит он перед собой
Лик строгий, мрачный и опасный,
Качает будто головой
Сей призрак, и его гримасы
Исторгли из Ивана вой,
Не крик, не возглас, вопль ужасный!
И все прохожие в тот миг
С испугом смотрят на Ивана,
Был вид его довольно дик
И вёл себя он очень странно.
Пошёл Иван почти бегом
Прочь от скопления народа,
Недоставало кислорода ему
В шуме и гаме том.
Он шёл по улицам в смятеньи,
А то проклятое виденье
Не отставало ни на шаг,
Измучился совсем, бедняк.
Сошла подошва от кроссовок,
Километраж он навернул
Под стать любому марафону,
Почти весь город обогнул.
Мигают звёзды с небосклона,
Во тьме ночной плывёт луна.
Добрался Ваня, но нескоро
До сквера одного, и там
В листве деревьев притаился.
«Что же со мною, иль мне снится,
Вот до чего довел дурман!
Ох, наконец-то образ скрылся,
Что шёл за мною по пятам…
И это только ведь начало,
Грядёт поганый отходняк,
Ох, только бы мне сил достало,
Зачем «солянку» взял, дурак!
Сейчас я дух переведу
И надо пиво пить скорее,
Я это в миг преодолею,
Я точно вывезу, смогу…
Накинул же петлю на шею!
Жив буду, коль не околею.»
Деревья шелестят листвой,
И ветер свежестью вздыхает,
Но вот порыв, за ним другой
И шум листвы не замолкает,
И говорят между собой
Деревья, листья, ветра вой…
 В небе молния сверкнула,
 Гром прошёлся по земле,
 Всё затихло перед бурей,
И только голоса во тьме
С тоской о вечности толкуют.
Их шёпот переходит в рёв
Подобный дикости стихии,
Он плещет волнами из слов,
И разбивает воздух ими.
И что-то жуткое вокруг
Так пропитало всё пространство,
Что вся природа дышит часто,
Во всём, везде, немой испуг.
Извечный ужас, хаос древний
Во тьме беседует с собой,
И бесконечностью вселенной
Он давит, давит… «Что со мной?!»
Вскричал Иван в поту холодном,
Заозирался он кругом,
Тут как на зло повторно хлопнул
Раскатистый, зловещий гром.
И первые слезинки неба
Упали звонко на листву,
И застучали быстро, гневно!
Деревья, как по волшебству
Ещё сильней заговорили,
О чём они там воду лили,
Так ясно слышалось уму (Иванову),
Что он не в силе
Был прошептать себе «угу».
Стоял как вкопанный, пытаясь
Понять, что в существе его
Подобно эху раздавалось,
И думал: «Это не свалялось
Внутри сознанья моего…
Мне в ум такого не взбиралось!
Что же такое, вот дерьмо…
Деревья дело говорят,
Мне б их башку, - вот был бы клад!»
И ужас разогнав с себя,
Иван чуток приободрился
И частой рысью он пустился,
И затряслась кругом земля.
Казалось, будто бы от бега
Весь мир пыхтит, стучит, взлетает,
Что всё кругом вдруг стало бегать
Ивану путь переграждая.
Ночь сотни сущностей родила
И хлещет их жестокий ливень,
Бежит невиданная сила
И жаждет мир живых увидеть.
«А-а-а, что же вы попривязались!
Вот магазин, а там и пиво,
Сейчас я мигом оклемаюсь,
Ща сделаю я всё красиво.»
Вбегает Ваня в магазин,
Прилавки быстро он обходит,
Хмельную влагу там находит,
Вон пиво, водка, есть и джин,
Бутылки вин стоят рядами.
«Пожалуй, можно тут годами
Возле прилавка пировать,
Но мне такое не под стать.
Не уважаю я спиртное,
Доступно, - вот весь плюс его,
Ох, пагубное это море,
И многие ушли ко дну
Его волнами захлебнувшись.
А может это даже лучше,
Не жить, не быть, не понимать,
Тупою водорослью стать…
Нет, мы не итальянцы,
Вином еду не запиваем,
Закусываем мы, бывает,
Чтоб до чертей не набираться.
Да, впрочем, что и за веселье,
Вино и устрицу покушать,
Глоточками в бокале мерить
Сок, забродивший еле-еле.
А то ли дело Русь гуляет
По чарке в полтора ведра!
Размах и воля завывает
Как песня дикая, ура-а-а!»
И только тут Иван заметил,
Что клич протяжный, боевой
Вслух проорал, пропел как петел.
«Да что ж я это, сам не свой…
Уже охранник зенки пялит,
Наверно, странен я на вид.
Так, ящика пожалуй хватит,
И буду спать я, как убит.
На улице уже два ночи
И ливень льёт как заводной,
Благо, что денег очень-очень
Имеется сейчас со мной.
Домой уеду на такси,
Пиво допью часам к шести
И вырублюся сном глубоким;
С отходняком этим жестоким
Я справлюсь, господи спаси!»

Глава 3
Сейчас, наверное, читатель,
Вы думаете: «Вот писатель!
Пошел картину малевать,
Как на заборе, злой ругатель!
И что же это за стихи,
Это ль поэзией зовётся?
Да, рифма его вдаль несётся,
Но всё это одни штрихи.
Он доработать не умел
И слог его довольно странен,
Не пел рифмач, скорей шумел
Своей манерою туманной.»
Читатель, соглашусь вполне,
Работ над текстом не веду я,
Всё, что слагается в уме
Пишу я сразу начистую.
Не то, что бы я был ленив,
Но недоступен мне сей труд.
Меня как будто бы несут,
Мысли мои и их излив
Одним потоком вдохновенья,
Я позже, не могу для них
Придумать лучше обрамленья,
А коль возьмусь, так все напорчу.
Я так сказал тут, между прочим,
Чтоб строго не судили вы,
Порой неряшливый мой почерк…

Опять оставили Ивана!
Где ж он сейчас?
Да дрыхнет пьяный,
Продолжу дальше свой рассказ.
Все видят сны, и стар, и млад,
Гуляем мы между мирами,
Поэты даже говорят,
Что соткан мир нашими снами.
И Ваня тоже видел сон
И был, увы, кошмарен он:
Идёт он по большому полю,
Повсюду пышная трава
Волнуется подобно морю,
Дурманит запахом она.
Ступая ватными ногами
По волнам шелестящих трав,
Он наблюдает, как летает
Большой орёл под облаками.
Летит орёл, крылом обдав
Пол неба, солнце застилая,
И нет конца ему и края,
Растёт он прямо на глазах.
А в поле вдруг зверьё сбежалось,
Истошный издавая вой,
И волки, мёртвой головой,
Словно мячом каким играясь,
Набрасываясь и кидаясь
Катят её перед собой.
И страшно стало тут Ивану
И в то же время и смешно,
Что волки как в футбол играют
Чей-то бедовой головой.
А небо вовсе потемнело
Закрывшись крыльями орла,
И чувствует Иван, как в тело
Ему вползает ночи мгла.
Теперь уже вместе с волками
Он воет, по полю бежит,
За тем, всё будто исчезает
И принимает новый вид.
Уже нет поля, всё в пожаре,
И в нём, всем существом пылает,
Боли не чувствуя Иван,
Он стал огнём, он, это пламя…
Затем, мгновенно всё сменилось
Простором вечным вод морских,
Шумело море, волны бились
В рёв превращаясь, в страшный крик.
Кричала дико бесконечность,
Воплем вселенную тряся,
И хаос выл как зверь; и вечность
Пространство в щепки разнося
Вращалась словно вихрь
Неся в себе пески времён,
И этот странный сон был в них,
Всего лишь краткий сон.
Смотрел Иван под шум стихии
Как сотни, тысячи миров
Из ничего происходили.
Тут нет начала и основ
Для бесконечности безбрежной,
И нет покрова от веков,
Эпох, времён, тысячелетий,
Всё голо, нет этой одежды,
Лишь белый свет сияет светел
Не закрывая свои вежды.
Из света образы явились,
В мирах телами облеклись
И в существах закопошились,
Навстречу жизни понеслись.
А жизнь везде совсем иная,
Где-то, живут и понимают,
А где, и гадами ползут,
Где-то, свершенья совершают.
Повсюду жизнь, и там, и тут
Бушует в разных своих формах,
Бегут те образы, бегут
И не стоят на светофорах.
Один, другой, оставил след,
Посмотришь, и следа уж нет,
А образы в других пространствах
Опять вернулись в вечный свет.
Вдруг, видит пред собой Иван, -
Из света строгий лик явился
И говорит ему: «Родился,
Опять ты в этот мир призва;н.»
И видит Ваня: он ребёнок,
Крик первый зычно произвёл,
Вдыхает, смотрит как спросонок
На белый свет,- он видит дол,
Широкое для жизни поле.
Вот, первые шаги прошёл,
А вот уже по вольной воле
Смеясь, ногами топоча
Играет в садике; вот в школе
Задал от стража стрекоча;
Вот на свидание пошёл
И первую любовь обрёл.
Вся жизнь мелькнула перед ним,
Он вновь её как будто прожил,
А строгий лик ему, за сим
Всё молчаливо подытожил.
И был, увы, этот итог
Уныл, печален, пуст, ничтожен,
Сгорел как будто сена стог,
Гарью и дымом уничтожен.
Все годы сжались в краткий миг,
И он в сознании возник
Как молния, блеснув сверкая
Вспышкой от края и до края.
Всё унеслось; уже Иван
В лесу дремучем оказался,
Там брёл он через весь бурьян,
Из сил в блужданьях выбивался.
«Куда идти мне через дебри,
Не выбраться ведь всё ровно,
Что ж, дожидаться буду смерти…
Как тут грибов полным-полно,
Какие странные на диво!
Они как будто бы из слов,
Исписаны они красиво.
Стоят деревья в виде книг,
Листвою-строками играют.
Умён, могучий дуб-старик,
Ух, как он мудрость излагает!
А вот и пение берёз
Собою душу чувством полнит,
В порыве радости и слёз
Своей листвою они звонят.
Зачем идти мне наугад?
Не дебри это – пышный сад!
Останусь я под сенью леса,
Он мне защита и завеса,
Отрада на моем пути,
Зачем куда-то мне идти?
Всё тут – созревшие плоды,
Нет лучше места в буреломе!»
Воскликнул Ваня, глядь, и вскоре,
И впрямь везде цветут сады…
Благоухает аромат,
Свет солнца радостно струится,
Поют, не умолкают птицы,
Рядом грохочет водопад.
Девы прекрасные, нагие
Дарят восторгами Ивана,
Он пьёт красу их жадно, рьяно,
Не пресыщаясь от дурмана.
Вся красота любовной неги
Теперь в объятьях у него,
Прошёл от альфы до омеги
Бурных страстей водоворот.
Вдруг, видит он в своем сознаньи,
Такую, дивную картину:
Нет у него уже желаний,
И сам как будто бы он сгинул
Приняв другое состоянье…
В просторе вечном растворился
Разум Ивана; с небом слился
Сознания его поток,
В пустом пространстве появился.
Плывя в огромном океане,
Где мысли сделались волнами,
Поёт от радости Иван,
(Не он поёт, его сознанье).
И нету счастию пределов,
Восторгом дышит Дух Ивана,
Он стал единым со вселенной, -
Волной свободной океана.
Несётся по его просторам
И постигает мыслью-взором
Все думы вечности;
С задором он узнаёт о старом, новом
Ещё не сбывшемся, но скором,
О вариантах всех событий,
О вдохновеньи, о наитьи.
И видит существа все сразу;
Вселенский наполняет разум
Их сотворённые умы,
Бросает свет в пучину тьмы.
И снова каждое сознанье
Ведёт свой путь для пониманья,
В различной сложности своей
Этот процесс не прекращая.
Всё это здесь не исчезает
Не появляется; гуляет
От состоянья к состоянью
Сознанья вечного поток,
Разные формы обретая.
И каждый миг, новый виток
В вечном развитии вселенной
Свершается вокруг мгновенно,
Мильоны лет - тут малый срок.
Родятся новые миры,
Другие, где-то погибают,
И всё это, как блеск искры,
Что в бесконечности сверкает.
Пространство наполняет Дух,
В нём каждый образ возникает,
А позже, где-то воплощает
Свой замысел; и в этот Дух
Входят бесчисленны сознанья,
Всё, что когда-то стало быть,
Что научилось мыслить, жить
В разных своих существованьях.
Здесь «я» и «ты» - «они»,
Здесь мысли, как огни мелькают
И в пламени одном живут,
И «там» и «здесь» - всё тут…
В восторге пребывал Иван,
Но вдруг, всё ужасом сменилось,
Развеялося, как обман
И в мрак, и хаос погрузилось!
Ни зги не видно, вой и свист,
Рёв, хохот, крики, вопли боли,
И нету больше здесь раздолья,
Лишь тьма; над мглою той навис
Купол безжизненного неба,
В его тумане бледно-сером
Мерцает солнце без ресниц
И бездну скупо освещает.
Здесь смрад по воздуху витает
Среди ландшафтов безобразных,
Средь тел уродливых, ужасных
Всполохи пыли поднимает.
Тут существа полны страданьем,
В тупом неведеньи своем
Они друг друга пожирают,
Их не назвать даже зверьём.
И вот, Иван средь них явился
И в их обличье воплотился…
Он в клочья рвал таких как он
И от того, только ярился,
И ныл внутри его, как стон,
Душевной муки жуткий звон.
И этот звон, лишь чувством бился,
Мысли не ведая в себе,
Гудел он страшно в голове
И вечной мукой злою длился…
В этом царствии ужасном
Духи правили на тронах,
Своей ненавистью-властью
Создавали там законы.
Злоба, ярость – их призванье,
Безобразие, жестокость,
Хитрость, плутовство, стяжанье,
Низость, подлость, подоплёкость.
Правят эти духи злые,
Нет для власти их препятствий,
Грузят существам на выи
Тяжесть муки неотвязной.
Рвутся словно псы цепные
Жаждой крови обуяны
Их рабы, все те, кто ныне
Рыскают вместе с Иваном
В мрачной, гибельной пустыне.
Вот опять сцепились в драке,
Рвут когтями и клыками,
Носятся в зловонном мраке
Рёвом сумрак оглашая.
Тут Иван в жестокой схватке
Чувствует, как плоть его
Кус за кусом отрывают…
Заорал он как в припадке
И проснулся, кончен сон.

«И приснится же такое!
Ух, как голова гудит…
Где ж ты, пиво золотое,
Придавай мне бодрый вид!
Ну и диво, не припомню
Я такой детальный сон,
Не видал ещё такого.
Думал, точно душу вон
Те скоты из меня вынут!
В райском саде хорошо…
Вот туда бы сейчас двинуть!
Всё развеялось, прошло.
Что там лик мне говорил
На своей безмолвной фене,
Что-то трудно ему верить,
Может так, впустую лил.»
Вспоминал, сидел Иван,
Банку пива попивая,
Мы его сейчас оставим,
Ждет нас новая глава.

Глава 4
Сон и явь – одно и то же,
Всё уходит в грёзах жизни,
Ход времён всё уничтожит,
Не возвысит, не унизит,
Всё сравняет в бездне вечной.
Теплота души сердечной,
Мысли, радости, тревоги
Каплей жизни канут в вечность,
Все идут этой дорогой.
Нет в теченьи сём причала;
Где укромный уголок,
Чтобы в нём не замолчала
Песня бытия в свой срок?
Всё уходит в бесконечность,
Вечна жизнь, но для людей
Явна только скоротечность
Их мгновенных, кратких дней.
Раньше не было Ивана,
Вдруг, явился он на свет,
Детство, юность, как в тумане,
Оглянулся, - стал уж сед.
Что вчера, то же и завтра,
Лишь текущий сей момент,
Что уходит без возврата
В прошлое, его уж нет.
Только память воскрешает
Нам минувшие года,
Но и это затухает…
Нету, нету и следа
Тех, кто жил, мечтал и думал
В этом призрачном миру,
Их как будто ветер сдунул
Разгулявшийся в пургу.
Снег летит, за ним другой,
Тает, снова выпадает
Под протяжный ветра вой,
Что веками не смолкает…
Всё же не люблю зиму,
Ничего, настанет лето!
Будет солнцем всё согрето,
Будет радостней уму!
Но сейчас я не об этом.

Тяжко начал день Иван,
Но стакан, ещё стакан,
И как будто поправляясь,
Влагой пенной наполняясь
Выправил согбенный стан.
Вот уже идёт шатаясь
За добавкою себе,
Чад и дикость в голове,
Но намёка на усталость
В сильном теле нет нигде.
В магазин Иван заходит,
На прилавок тупо смотрит.
Деньги подсчитав в уме,
Покупает и уходит.
Движется он, как машина,
Душно мыслям от спиртного.
Постоял чуток, и снова
Возвратился на квартиру.
Там он вещи подсобрал,
В сумку плотно их уложил,
Думал он, соображал:
«Зря я время уничтожил,
Ишь какой маршрут задал,
Всё изъездил, ну и что же?
Тот товар, что нужен мне,
Не сыскать по всей стране.
В Питер так и не доехал,
Не прошёлся по Москве.
Съездить б можно, ведь не к спеху,
Но чего-то худо мне…
Стонет мой несчастный мозг,
Домой, на родину, в Тобольск!»
И решил Иван уехать,
Дозвонился на вокзал
И билеты заказал.
Телевизор для потехи,
Как шарманку он завёл,
Стал смотреть «Божий закон».
Там попы с собой ругаясь
И гордыней не стесняясь,
Стадо поучают враз,
Дают слышать «божий глас».
Ряса одного, от пуза
Так и рва;лалася по швам,
Говорил про стыд, про срам,
Про томленье душ под грузом
И потворство злым грехам,
Псом кого-то обзывал…
К удивлению Ивана,
Слушателей полон зал,
Рот разинув, воздыхало.
Рядом поп другой вещал
Голоском своим елейным,
О смирении пищал,
Речью кроткой вдохновенный.
Стадо с радостью внимало
Мудрым пастырям своим,
Злоба тут взяла Ивана:
«Что бы пусто было им!
Ведь от церкви отвращают
Эти гады, клубят дым
Из словес своих никчёмных.
К истинам святым взывают,
Бьют надменные поклоны
В скотском виде пребывая.
Храм внутри у вас самих –
Здраво молвил нам Христос.
А попы, что слушать их,
Льют словесный свой понос,
Три извилины имея.
Да, бывают и умнее,
Книжниками можно звать,
Но ведь, те же фарисеи,
Один в один, ни дать, ни взять.»
Переключил Иван канал
И смотрит «Вести»;
Там, свой пастырь
Такую чушь и муть погнал,
Что стало совестно, ужасно.
Вот, экономика у нас
Мощные темпы набирает,
Россия первая сейчас
И с гордостью на мир взирает.
У нас и пенсии на диво,
Зарплаты – мама не горюй,
Куда ни глянешь, всё красиво…
«Толкуй, товарищ, потолкуй,
Как будто все мы на Рублёвке
Живём, жируем, припеваем,
В дворцах, в шикарной обстановке
Плоды системы поглощаем.
У них своё есть государство,
На кой же чёрт им вся Россия?
Дороже им своё богатство,
Власть, роскошь, почести и сила.
А что народ, так это скот,
Его налогами доите и режете,
За сводом свод законы
Ловко вы строчите.
Ух, раскулачить бы всех вас!
Но страшен русский бунт,
На нас самих же ярость обращает,
В разор и беды погружает,
И вновь сплетает новый кнут.
Быть может, времечко настанет
И лучше заживём, кто знает…
Военная России сила – вот гордость!
В внешней политике красиво,
Россия – мощь, это не новость,
Внутри б порядок навести нам.»
Переключил Иван канал,
На юмор поглядел похабный,
И сериалов тут и там
Перелистал уже изрядно.
«Тупых ток-шоу и реклам
Набилось в этот зомби-ящик,
Ох, телевиденье пропаще,
Скажу, как поп, всё стыд и срам.»
И сплюнув злобно, погасил
Пультом мелькание экрана,
Залпом стакан опорожнил
И выругался громко, пьяно.
«Сегодня высплюсь я покрепче,
Завтра с утра ждёт путь-дорога,
Пожалуй, мне сейчас полегче,
Ух, прихожу в себя немного.»

И вот уже домой он едет
В вагоне шумного плацкарта,
Кроссворд гадает еле-еле,
Щелкает семечки с азартом.
Стучит железная дорога,
Несутся километры вдаль,
Простор огромен, воли много;
Всё тот же лес, так же как встарь
Шумит зелёными морями,
Сменяясь изредка полями
И синевой озёр, и рек,
Да иногда ещё, домами.
«Да, вольно дышит человек
На родине такой огромной!
Усталый поезд мчит свой бег,
Но нет конца этим просторам.
От берегов Чёрного моря
До зарослей тайги сибирской
Лежит бескрайнее раздолье!
За горизонт бы устремиться
И поглядеть, что будет там…
Жаль не летаем мы как птицы,
Сидим мы по своим местам
И видим то, что дома снится.
Ох, не права была царица,
Аляску, дура, продала!
Схватила с жадностью синицу,
А выпустила прочь орла.
Каких б ещё богатств там было…
Да, впрочем, не сумели б мы
Распорядиться всем красиво,
Не те, видать, у нас умы.
Нефти моря в себе имеем,
И лес, и газ, ведь всё у нас!
Так почему же все худеем,
Живем, абы господь нас спас.
Что стоит рубль наш деревянный –
Валюта третьесортных стран!
Мне, право, это непонятно…
Куда ни глянь, везде обман.
Вот, за отечество сражались
С фашизмом наши старики,
И хоть бы пенсии дождались,
Чтоб с голодухи и тоски
Земные дни их не кончались.
А те же, немцы, австрияки,
Вся европейская их рать
Баронами живут, и всякий
Нашим мильонникам под стать.
Большое поле ты, Россия,
И среди нив твоих, во век
Лихой гуляет человек, -
Кто-то сказал в подобном стиле.
Мила нам родина, всех краше!
Но хуже нету, власти нашей…»
Сидит в раздумиях Иван,
В окно природу наблюдает,
Чай попивает и зевает.
И вот уж к месту подъезжает
Сей стальной локомотив,
 С вагонов люди выползают,
Ожил перрон и стал криклив.
Топот ног не умолкает,
Идут с баулами, бегут,
Движенье дружно направляют
К вокзалу; смотришь, там и тут
Свои пожитки расставляют
И пересадки новой ждут.
А Ване, суетиться тут
Уже не надо, он на месте,
Кругом знакомая окрестность,
Приехал, кончен долгий путь.
С вокзала в город доезжает,
И вот он дома наконец,
 И мама радостно встречает
Его, измучилась вконец
Гуляку-сына ожидая.
Лишь пьяный голос в телефоне, -
Вот всё, что слышала она,
И беспокойством, мукой, болью
Душа её была полна.
Годами горе приносил ей
Непутевый сын бедовый.
Но любовь, своею силой
Одолеет все препоны.
Верила она, что вскоре
Ад кромешный прекратится,
Что по Божьей, доброй воле
Сын из пепла возродится.
Что и в их печальном доме
Будет радости сиянье,
Будет свет в их горькой доле,
Мир, любовь и пониманье.
Много злого Ваня сделал
Своей матери родной…
Да, таков был наш герой,
Жил, как прыщ на белом теле.

Глава 5
Продолжаю, повествую,
Длится дальше мой рассказ.
«Я, пожалуй, нарифмую
На роман» - вот так подчас
Мнится мне; в своем уме
Я историю слагаю,
Смысл в строки облекаю, –
На своей стою стезе.
Пусть и не художник слова,
Но и не пустой маляр,
Я рисую быстро, скоро,
Полыхает как пожар
Дум моих сердечных хворост.
Мчится вдаль поток словесный,
Что там будет? неизвестно.
Ух, подвыпустил я пар,
Может быть, опять не к месту…
Продолжаем путь, читатель,
Где оставили Ивана?
Дома он, ура! не пьяный!
Новую главу романа
С интересом почитаем.

Вот уже промчался месяц,
Как видение Ивана
В беге времени исчезло.
Ощущал себя он странно.
Спал урывками; со страхом
Ожидал он час ночной,
Ложил голову на плаху
И метался как шальной,
От бессонницы страдая.
Не приходит сон-палач,
Мук предсмертных не кончает,
А продляет стон и плач
В тяжкой ясности сознанья.
Как на медленном огне
Корчилась душа от боли,
Словно висельник в петле
Бился, задыхался, спорил
Сам с собою в мёртвой мгле.
«На секунду не умолкнут
Голоса в моих ушах!
Дикий ужас режет глотку,
Давит нестерпимый страх…
Совесть волком завывает,
В клочья рвут мне мозг скоты,
Где же рыщут эти твари?!
Как с ума тут не сойти?!
Размозжу об стенку череп!
Господи, тебе я верю,
Помоги же мне, спаси!
Мне и раньше было плохо,
Но сейчас, невмоготу!»
Думал Ваня, и со вздохом
Погружался в темноту.
Час, иль два за сутки спал
И просвета не видал.
Наконец, к врачу помчался,
Тот таблетки прописал,
Курс лечения начался.
Дофамин в его мозгу
Те пилюли приглушали,
Спать спокойно позволяли,
Просыпался лишь к утру.
Но, как тускл был и печален
Утра солнечного диск!
Смутно всё словно в тумане,
Ум, как будто чистый лист.
Нету мыслей и желаний,
Тупо, глупо в голове.
Стоило ему стараний,
Что-то приказать себе.
Развалившись на диване
Пялил в потолок глаза,
Пусто, пусто на экране…
«Потеки ты, что ль слеза,
Иль улыбка появись,
Гнев, ударь словно гроза,
Что-нибудь, зашевелись!»
Знал Иван рецепт спасенья:
«Гиря в тридцать два кг-э,
Сок из пота и усердья, -
Размешать это в себе,
Пить коктейль как можно чаще,
Этак точно станет слаще.
Книги на обед и ужин –
Этот рацион мне нужен.»
Жизнь помчалась по режиму,
Дни за днями прочь шагают.
Вновь Иван в порыве силы
Гирю тянет и читает.
Тяжело ему ученье,
Ум в лекарственных оковах,
Нету чувств от просвещенья,
Мысли словно в омут тонут.
Раньше Ваня почитал
Кой-какой литературы,
Кой-чего конечно знал.
Не любил макулатуры,
Всяких россказней бульварных
Про убийства и амуры,
Приключения, забавы.
Из художественной чтил он
Только классиков одних,
Их исследовал обильно
Зарубежных и своих.
Знал историю России,
Философию любил,
В психологии, по силам
Кой-чего переварил.
А теперь решил системно
Обучение начать
И предмет себе избрать.
Знал Иван, что несомненно,
Психология ему
Ближе к сердцу и уму.
«Разберусь я в ней отменно!
Всё постигну, что смогу.
Изучу все направленья,
Кой-чего уже имею,
Дальше я легко шагну.
Нужно и психиатрию
Мне, конечно, почитать,
Разные там невралгии,
Или как там их назвать…
Благо, рядом интернет,
Книги тут скачать несложно,
В нашем веке всё возможно,
Здесь препятствий вроде нет.
Будет польза, а не вред,
Мне ведь этот интернет,
Порно-сайтами своими
Приносил немало бед,
Устоять я был не в силах…
На сто бед один ответ,
Унывать тут не годится!
Пусть и дальше жизнь мне снится.
Может будет и просвет
Среди этой мглы туманной,
Может, через столько лет
Я избавлюсь от дурмана,
От безумия, от муки,
Безысходности, тоски…
Эх, живу я в сказке жуткой!
Разорвать бы те тиски,
Что судьбу мою сдавили,
Нету мочи, не под силу
Вырваться из этой гнили!
Длится этот страшный сон,
Прекратить его мне, что ли?
Мысль такая поневоле
Тут приходит; душу вон
Выпровожу я из тела,
Ну а дальше, а потом?
Нет меня на свете белом –
Это было б хорошо,
Ну а вдруг, тогда на деле
Развернется страшный сон…»
Всё же, эти мысли реже
Приходили в ум Ивана,
Не было тоски, как прежде
Острой, душной; небывало,
Впрочем, и игры ума,
Всё в сознаньи глухо стало.
Света нету, но и тьма
Мраком душу не терзает.
Смутно Ваня понимает,
Зрит из своего угла
На жизнь, что мимо пробегает.
Взялся Ваня не на шутку
За учение своё,
В каждую минуту суток
Новое он узнаёт.
Спит спокойно, и во сне
Пройденное повторяет.
Так от дня ко дню гуляет
Мыслями в своём уме.
Странные он видел сны;
В них, он ясно сознавал,
Что видит сон, но всё же спал.
Были мысли так ясны,
Он бодрствовал во сне своём
И был в сто раз живей, чем днём.
«Сейчас я в субъективном мире,
И впрямь, ведь это целый мир…
Вот это чудо, ну и диво!
Не даром написал Шекспир
Про явь, что ткётся только снами.
Где ж ты, реальность?
Какими бы могла словами
Сказать, что это ты? Что сталось
Действительно вот то, и то,
Что это мне не показалось?
Я знаю, что я вижу сон,
Я сплю сейчас и понимаю…
В таком же сне мы все живём
И бодрствуем, не сознавая.»
Внешний мир стал чужд Ивану.
Идя по улице, порой,
Ему казалось дико, странно –
Среди людей он был чужой.
Словно по другой планете
Заплутавшись, он шагал,
Всё предстало в новом свете.
«Лучше б я и дальше спал…
Вроде бы не изменилось
Ничего вокруг меня,
Люди те же, и дома,
Но видать, настройка сбилась
В голове моей; беда!
Вот, в двух соснах заблудился,
Так, куда же мне, куда?
Для чего остановился…
Озираюсь как дурак!
Это же ландшафтный парк,
А за ним и дом мой скрылся.
Что-то, как-то всё не так…
На прямой дороге сбился!»
Входит Ваня в магазин,
На витрину налетает
Он с размаху, всё сбивает,
Под улыбки чьих-то мин.
Взял покупки; возле кассы
В ожидании стоит.
Встретился тут одноклассник,
С ним о чем-то говорит.
Раздаются эхом фразы
У Ивана в голове,
Понимает он не сразу,
Нудно крутится в уме
Смысл слов; ещё тяжоле
Речью мысли облекать,
Начат диалог и вскоре
Лучше его прекращать…
Всё не в радость для Ивана,
Но и грусти тоже нет.
В трезвости живет, как пьяный,
Спит и ест, не знает бед.
Видно, плохо переносит
Нейролептики Иван,
Но страданья стойко сносит.
Начертал себе он план,
Следует ему, упрямо.
«Все расставлю по местам
В этой жизни окаянной!
Хуже точно уж не будет…
Крепанусь, переборю,
Сколько нужно, все микстуры
Я с прилежностью пропью.
Будет праздник для души
Без бухла и анаши!
Буду обществу полезен!
Здравомыслящ и любезен
Я продолжу жизни путь,
И постигну её суть.»

Быстро день за днем мелькает,
Лето, осень и зима,
А за ней весна растает,
Мчится время в царстве сна.
Что-то, где-то происходит,
Жило, было и прошло,
Всё в небытие уходит,
Всё сравнимо здесь со сном…
Вот уже и год промчался,
Как таблетки пьёт Иван,
Краткий сон его менялся;
Поразвеялся дурман,
Смысл здравый появился,
Ваня, соблюдая план,
Результатов всё ж добился.
Поступил он в институт,
С легкостью сдержал экзамен.
Вырвался из тяжких пут.

Глава 6
Согласитесь же, читатель,
Что студенческие годы
Всех милее и приятней,
Нам тогда даже невзгоды
Кажутся, что ль веселее.
Мы в восторге от свободы,
Буйство чувств в душе ликует,
Юность – вот краса природы!
Каждый день как бы дарует
Вихрь радости беспечной,
Молодость во всю пирует
В праздник яркий, скоротечный.
Что за жизнь в семнадцать лет!
Это сказка, не иначе,
Ничего счастливей нет
Той поры, тот миг удачен.
Впрочем, тоже не для всех.
Кто-то с детства горе мыкал,
Не слыхав счастливый смех,
Зная только злое лихо…
Не о том мы; в тридцать лет
Стал Иван опять студент.
Трудно грызть гранит науки,
Но коль нравится предмет,
То тогда уж не до скуки,
Тогда, счастья больше нет,
Как узнать что-то по теме,
И покуда не стемнеет,
В завтрак, ужин и обед
Кушать матерьял усердно.
Сдав экзамены победно,
Вспомнит с радостью студент
Дискотеку и буфет.
Жаль, что раньше для Ивана
Вся учёба состояла
В посещении тупом,
Под накуркой и хмельком.
Специальность не любил он,
В рыбный техникум ходил он
Для забавы и гульбы,
Только время зря убил он.
«Хоть и поздно взялся я
За учение наукам,
Но, учиться мне не в муку,
Это цель теперь моя.
Если б раньше был умнее
Жизнь сложилась б по-иному.
Впрочем, я не сожалею,
Было весело в ту пору…
Развивая интеллект
Точно бы пошел я в гору,
Но чего рядить, коль нет,
Для чего сейчас укоры…
Напрягу остаток сил,
Может буду средь светил
Своим знаньем выделяться!
Ишь чего вообразил…
Главное теперь – стараться,
Будет из Ивана толк!
Коль за дело крепко взялся,
Станет радостен итог.
Всё теперь в руках моих,
Я на светлой полосе.
Эх, напал на меня стих,
Развернусь во всей красе!
Будет праздник для Ивана,
Выбрался он из бурьяна.»
Так, порою думал он
Над уроками согнувшись.
Строил мыслью новый дом,
Старый был, увы, не лучшим.
Не достроен, нищ, убог,
Ядами вконец разрушен,
Окна, стены, потолок
Были бы под стать конюшне.
Ветер воет в той хибаре,
Пусто, нету ни души,
Беспорядок как в сарае,
Всё во тьме, в глухой тиши.
В кухне котелок не варит,
Не горит давно очаг,
Лишь сквозняк в избе гуляет,
Дышит грустью в затхлый мрак.
Да, прибрать это жилище,
Прямо скажем, нелегко.
Населить его, дать пищи
Для жильца, в конце концов.
Впрочем, может тот жилец,
Всего на всего, лишь ветер.
Не живёт, не спит, не ест,
Носится по белу свету.
Залетит на время в дом,
Погостит в тепле недолго
И исчезнет за окном…
Так или этак, а жить надо,
Длить подольше жизни сон.
Выстроив воздушный замок,
Или тесную квартиру,
Всё равно; из этих свалок
Нам не выбраться; в руинах
Как и прежде оживем,
Чтобы снова строить дом.
Запустил Иван жилище,
Но старанием своим
Кой-чего он починил,
Над пропащим пепелищем
Крепкий домик возводил.
Стало вроде бы почище,
В комнатах светло, уютно.
Всё, что нужно Ваня сыщет
В полках памяти; не трудно
Мыслью вольной погулять,
Вовремя заставить спать
Её; всё по минутам
Ловко житель расписал,
Дом в порядке пребывал.
Вихрем перестал носиться
Ум Иванов на просторе,
Крепко он уселся в доме
И неплохо пообжился.
Ураган вечной стихии
Он за стенами оставил,
И в спокойном, мерном штиле,
В нужном русле мысль направил.
Быстро крепнул этот дом.
Ну а что же за окном
В эти дни происходило?
В объективном мире было
То же, что и испокон.
Суетится муравейник,
Хлеб насущный добывая,
В спешном заработке денег
Смысл жизни понимая.
Нет покоя насекомым,
Бегают они по кругу,
Вылупляются и вскоре
Погибают от недугов.
Расширяют муравейник,
Войны, распри затевают.
Те, что стали пожирнее
Суетой сей управляют.
Взял бы, что ли, кто-то веник
И повымел бы всю кучу…
Да, настанет это время,
И, наверно, станет лучше.
Хорошо, где нету нас,
Всё пройдет в свой день и час.

Входит Ваня в кабинет
(Час экзаменов настал),
Отвечает свой билет.
Всё, как надо расписал
Он по теме, что досталась,
Объяснил и доказал
Все нюансы; не осталось
Тут пробелов никаких,
Складно излагал, как стих.
Сдав экзамен на отлично,
Вышел Ваня в коридор.
«Эх, какой в душе простор!
В самом деле, необычно…
Для чего я до сих пор
Дурнем жил, и сам не знаю.
Накопил я грязь да сор,
Не умел скопить я знаний.
Самому себе в укор
Жизнь туманная моя,
Самому себе я вор,
Крал я время у себя.
Вот уже мне тридцать лет,
Я студент первого курса,
Ничего у меня нет,
Пусто, дико, глупо, грустно…»
Однокурсники Ивана,
Те, кто выдержал экзамен,
Веселятся всей гурьбой,
Отмечают праздник свой.
- Есть бутылочка вина,
Ну, приятели, дружнее!
Выпьем, станет веселее,
Отдохнем теперь сполна!
- Долго мылили нам шею…
- Что кричите, детвора?
Кто из вас тут пить умеет?
Надо бы нам всем сперва
Выйти с этого двора,
Нас отчислить враз успеют
Из-за этого добра.
Спрячь-ка бутылёк, дружок,
Укроти на миг поток
Своей радости горячной,
Пышешь словно кипяток.
- На отлично сдал, Иван?
- Да, смотри, зачет по форме.
Что ж, компания вся в сборе,
Где сварганим ресторан?
- В парк, наверное, пойдём,
Знатная там есть беседка,
Там пристанище найдём.
- Это, ты придумал метко,
Что ж, товарищи, вперёд!
Все на пир, труба зовёт!
- Маша тоже на отлично
Все экзамены сдала,
Кстати, вот идёт она.
- Ну, веди себя прилично.
Верещагина вон с ней,
Салтыкова и Смирнова,
Вся краса весенних дней…
Понапялили обновок,
Позови-ка их, Сергей.
- Маша, можно на два слова.

В парк компания помчалась.
Веселился месяц май,
Солнце светом улыбалось,
Тёплый воздух через край
Лёгкие собой наполнил,
Всё вокруг – цветущий рай!
Хорошо тому, кто юн;
В перезвоне бодрых струн
Мир в тот миг нас удивляет,
Жить и верить вдохновляет.
Что ни день, уже и праздник,
Всё в реальности фантазий
Дышит свежестью своей,
Нет отважней и сильней
Пыла сердца молодого!
Юность, всё в красе твоей
Жить и радовать готово.
Развалилась на беседке
Вся компания честная,
Все смеются, шутят метко,
Времени не замечая.
Весел их нехитрый пир,
Льются вина по стаканам,
И как будто бы весь мир
Стал улыбчивым и пьяным
В их безудержном веселье.
- Что-то, други, в самом деле
С вами я подзадержался,
И пока я в трезвом теле,
Надо б к дому добираться,
Быстро майский день темнеет.
- Ваня, ты меня проводишь?
- С удовольствием, Мария,
По дороге мне изложишь
Всё, что за год проходили.
Может, наш Василь Петрович
Необдуманно поставил
Высший бал мне за экзамен.
- Мне он три поставил, сволочь!
- Это, чтобы ты усердней
Занимался, Батраков,
Средний бал не так уж плох.
- Да, но лучше бы последний.
- Снова юн я стал, ребята,
Снова свеж, как день весенний!
Если б знали вы, как рад я,
Как я счастлив! Добрый гений
Свет на разум мне навёл,
Сбросил тень от сожалений!
- Ты ровесник нам, Иван,
Ты душою вечно молод.
- Зрелость, старость – всё обман,
Это только лишний повод
Зря резонить да хандрить!
- Не пора ли уходить,
Проводи же меня, Ваня.
- Всем пока, бросайте пить!
Ну, пошли до дому, Марья.
Марье было двадцать лет,
Были старшими с Иваном
Они в группе; их дуэт
Выглядел почти что равным.
Многих красота Марии
С ума-разума свела,
Лишь о ней и говорила
Желторотая молва.
В эту пору, два-три года
Многое собой дают,
Смотришь, - девушка, а скоро
Женщина уж тут, как тут.
Опыт Машенька имела
Не богатый, но не бедный.
Получала, что хотела,
Знала телом свое дело.
С красотою совмещала
Светлый ум; и им вполне
Пылкость чувства укрощала.
Знала, что сказать и где,
Как желанного добиться,
Как играясь не влюбиться,
Женщиной была вполне.
И наивности хватало
В той натуре молодой,
Нежно Машенька мечтала,
Мчалась сердцем за мечтой.
Идеал она любила;
Был ли принц, то, на коне,
Иль благоустройство мира,
Или подвиг на войне,
Экологии спасенье,
Помощь голодающим,
Иль система просвещенья
В странах развивающихся.
Верила она, что будет
Время счастья на Земле,
Что гармония наступит
Всем, повсюду и везде.
Музыку она любила,
На гимнастику ходила.
Молодость во всей красе
Разлилась в созданьи милом.
И казалось для Марии
Всё таинственно в Иване,
Всё, она в нём находила
Интересным, но и странным.
«Он, как будто бы прохожий,
Для него нет своего,
Всё, как будто бы ничтожно
И смешно здесь для него.
Где-то мыслями витает,
Отстранен, угрюм бывает,
Резко, вдруг развеселится,
Говорит, не умолкает.
С пустяка он может злиться,
Иль печалиться, кто знает,
Что там на душе творится
У него? Не отвечает
На расспросы он мои,
Всё он в шутку превращает.
И всем видом говорит,
Что его я забавляю.»
- Стадия конкретных операций,
Вот на ней и нахожусь, Мария,
Перестал я дальше развиваться.
Рос я словно травы полевые,
Жил в сиюминутных впечатленьях,
Так промчались годы молодые.
- Что ж, Иван, сейчас ты бодр и в силе,
Всё в твоих руках, имей стремленье.
Что до Пиаже, то без сомненья,
К стадии формальных операций
Ты уже вполне успел добраться.
- Ах, люблю тебя, весёлая девчонка!
Всё в тебе, как музыка играет,
Твои чувства радостны и звонки,
Песня эта манит, привлекает…
- Нет, Иван, развитие ребенка
На практике мне рано проходить,
Убери же руки, мне не ловко…
Мне домой пора; а может быть,
Завтра мы увидимся с тобою,
Я в кино хотела бы сходить…
- Не владею, Маша, я собою,
Выпил лишнего; так стало быть
Вместе завернем в кинематограф?
- Да, коль не забудешь позвонить.

Шёл Иван домой и думал,
Как же ночку скоротать.
«Проститутку бы нанять…
Ишь чего, нахальный вздумал,
С юной девой поиграть,
Натворил бы бед я с дуру.
Хороша она, цветёт,
Я ж сорняк и не иначе.
Ей бы нужен первый сорт,
А не водоросль пропащий.
Ей любовь, а мне, лишь похоть,
Не привык я вять и сохнуть
В этой лирике смешной,
Не случалось то со мной…
Впрочем, был и я влюблен,
Где-то этак лет в семнадцать,
Помню тот счастливый сон…
А потом, пожалуй, в двадцать
Тоже крепко я любил,
Но прошло всё, позабыл…
Где достать мне ассигнаций,
Чтоб путану пригласить,
С нею, к счастью, мне не жить,
Не терпеть, не разногласить.
Мне б идилию на час,
Ну а лучше бы на ночку,
Где же денег взять сейчас?
Спать иди, Иван, и точка.
Разожгла во мне огонь
Марья красотой своею,
Ты, дурак, её не тронь!
Не прибавь греха на шею.
А ведь я не буду первым,
Не наивна уже Маша;
Что же, может в самом деле
Свой унылый век украшу
Сим цветком? Вполне поспела
Для серьезных отношений
Эта девица-краса…
Нет, Иван, это не дело,
Спать иди, сомкни глаза.»

ГЛАВА 7
Снова солнце с небосклона
Мир лучами озаряет,
Новый день проснулся снова,
Вновь природа оживает.
Птицы весело поют,
Транспорт городской грохочет,
Снова бодрствуют, живут
До прихода сонной ночи.
Энергично суетятся люди
В ранний час рассветный,
На счету у них минуты,
Каждый трудится усердно.
Даже дети по режиму
Посещают детский сад,
Все мы в вечной схеме мира,
Расписанье – вот наш ад.
Всё расписано заране,
Мы живём и умираем
В своей замкнутой системе,
Мы, – детали в этой схеме.
Нам не выйти из нее,
Разве, что вперёд ногами,
Есть там выход? кто узнает?
Нас родили, мы живём,
Смысла мы не постигаем.
Для чего таким сознаньем
В сей тщете мы обладаем?
Рыскают по полю волки,
Птицы в облаках летят,
Всё понятно для животных;
Вряд ли они говорят
О своем предназначеньи,
Смысле жизни и о вере,
Им не нужен постулат
Для своих, слепых влечений.
В этом мире правит зверь,
Он гармония земная,
Для чего ж иную дверь
Человек открыл в сознаньи?
Приоткрыл и видит свет,
Но уйти из тьмы не может,
Не найти ему ответ
В этом проблеске ничтожном.
И подобно братьям меньшим
Продолжает рыскать он,
Иль пастись себе неспешно,
Украшая свой загон.
Мыслью может в облаках
Он летать сколько угодно,
Только чаще, то, бесплодно,
Для полёта нужен взмах.
Не орлиными крылами
Он парит над облаками,
А витает в облаках,
Сей полет – заране крах.
Прыгнуть выше головы
Человек, увы, не может,
Не вмещается в умы,
То, что души так тревожит.
Для чего мы, почему
Здесь скитаемся веками?
Что за краем ожидает?
Перейдём ли мы во тьму,
Или растворимся в рае?
Короток наш бренный век,
Суетлив мышиный бег.
Что ж, его мы и продолжим,
Путь един – се человек.

Утром рано Ваня вышел
Свежим воздухом вздохнуть,
Взял пивка, - оно не лишне,
Ведь умел вчера гульнуть.
«Долгожданная свобода,
От учёбы передых!
Лето – время молодых,
Эх, ликуй, пляши природа,
Поддадим зиме под дых!
Да, ещё четыре года
Мне в студентах пребывать,
Но не велика забота –
Не учить, а повторять.
Темы нравятся вполне,
Чувствую в себе стремленье,
На своей плыву волне,
Путь мой верен, без сомненья.
Солнце на исходе мая,
Что-то весело печёт.
Позвонить мне, что ли Марье?
Ух, она меня влечёт.
Жаркий пыл поползновений
Надо всё же бы унять,
Для утехи вожделений
Ровню нужно подыскать.
Хороша, мила Мария,
Но совсем ещё юна.
Романтического стиля
Вся душа её полна.
И в кино её сводите,
И вздыхайте, и любите,
И лишайтесь в муках сна,
И букеты ей дарите.
Нет, комедия смешна,
Мне б кино пооткровенней
Для кипенья впечатлений.
Страсть и дерзость мне нужна.
Навострю-ка лучше лыжи
Я к подруге прежних лет,
Некрасивой и бесстыжей,
Но она не скажет «нет.»
Впрочем, вряд ли, что с утра
Дома она пребывает…
Сам себя я растравляю,
Похоть с бадуна остра!»
Вот, идёт Иван, гуляет
Свежей утренней порой,
И тихонько остывает.
Мысли его, новый строй
Незаметно принимают.
Думает он о вселенной,
О движении светил,
И своей судьбе мгновенной
Среди этих вечных сил.
«Нету твёрдой здесь опоры,
Всё, лишь краткий, зыбкий сон,
И никто из нас не помнит
Для чего начался он.
Всё уходит, гибнет, вянет,
Расцветает и живёт,
Всё мне здесь напоминает
Злой какой-то анекдот…
Блохи, сидя на собаке,
Рассуждают, есть ли жизнь
За пределами их мрака?
Догмы веры, атеизм,
Достижения науки,
Есть ли хоть какой-то смысл
В этой беспросветной скуке?
Бродим на клочке земли
В бесконечном океане,
Краткий миг – земные дни,
Наша жизнь – существованье.
Сотни миллионов лет
В бездну канули; привет
Шлёт нам всем глухая вечность,
Не даёт она ответ
На вопросы человечьи.
В бесконечности миров
Наш мирок позатерялся,
Грезим в вечном царстве снов.
Жили мы, иль нам казался
Сей затейливый мираж?
Незавиден жребий наш,
Плыть в мерцании мгновений
Для продленья поколений,
И не видеть берегов.
Сотни, тысячи веков
Промелькнут в этом теченьи,
Не оставя и следов.
Всё пройдет; и шум стихии,
И моя шизофрения,
Твердь Земли и Солнца свет, -
Всё в свой срок сойдёт на нет.
Я родился, жил и умер,
Как и тысячи других;
Басня, пьеса, или стих,
Цирковой ли это нумер,
Театральный ли шедевр,
Глупый ход, или маневр,
Всё едино, - жил и умер,
Вечный и простой пример.
Мысли, чувства – всё тщета,
Всё здесь тлен и суета…
Соломоновы мыслишки,
Ну-ка, прочь из головы!
Так с утра хандрить, уж слишком…»
Всё Ивану пол беды,
Тут же он развеселился,
В эйфорию бурно впал
И бодрее зашагал,
По проспекту устремился.
Солнце греет, воздух ласков,
Тихо шелестит листва
На деревьях; всё прекрасно,
Всё – звучанье естества.
«Жизнь нам в дар дана, о чудо,
Сколько радости в тебе!
Вечно восхищаться буду
Я тобой; по нраву мне
Красота твоя и щедрость.
Как чудесно на Земле
Жить, дышать, мечтать и верить,
Вдаль по жизненной тропе
Устремляться в жажде света.
Пусть недолог этот путь,
От того он и прекрасен.
Жить в мгновении – вот суть,
Миг сей тлену не подвластен.
Не уйдет душа во мрак,
Будет в мысленном просторе
Вечно жить; есть добрый знак
В человеке; в его воле,
Сострадании, любви,
Боги свой оплот нашли.
Вечность равная мгновенью,
Всё вмещается в тебя!
Трепет чувств, поток мышленья,
Пониманье, что есть «я».
Кружит матушка-Земля,
Время вихрями несётся.
Знаю, всё это не зря,
Неспроста нам жизнь даётся…»
Шёл Иван, не замечая
Ничего вокруг себя,
Ум кипел не остывая,
Замки в воздухе творя.
Три часа этой прогулки,
Как секунда пронеслись.
Кровь в висках стучала гулко
Подгоняя током мысль.
Голод Ваня ощутил,
Вспомнил, что в живом он теле,
И в кафе заворотил,
Заказал себе тефтели.
Ест, скучает, кофе пьёт,
Зал пустынный наблюдает.
Вдруг, по имени зовёт
Его кто-то; не стихает
Чей-то голос: «Ваня, Ваня!»
Встал на теле каждый волос,
Сердце нервно барабанит,
Пусто, никого нет в зале…
С ужасом заозирался
Наш Иван по сторонам.
«Тьфу ты, видно показалось,
Пошумели где-то там
В кухне, или на подсобке.
Но ведь тихо… Бесы ловки,
Пакостят они везде,
Ох, с лихвой у них сноровки!
Пить пилюли перестал
И явилися на бал.
Ничего, вас в шею выпру,
Сам себя я наказал…
Больше года, или вру;
Нет, я трезв был больше года,
Ощущалася свобода,
Тут опять, явились вдруг.
Неужель шизофрения
В самом деле у меня?
Протравил я мозг обильно.
Словно от свечи огня
Таял разум-воск,
Где ты, жизнь, прошла моя,
Как пошла в откос?
С восемнадцати ли лет,
Или с двадцати,
Волчий получил билет,
Взвыл я от тоски?
Детство, отрочество было
Ярким, жизнерадостным,
Юность с дымом уходила,
Как в тумане плавилась.
Эх, зачем поджёг траву
И иглу вонзил я в вену.
Грезил сказкой на яву,
Перешёл во тьму мгновенно.
Но, видать, и без того
Та болезнь во мне гнездилась,
С ядами лишь укрепилась,
И поехало, пошло.
Не шизоидный характер
Я в анамнезе имел,
Психопатом быть умел,
Не шизоидом; ну, хватит
Мне копаться в этой мгле,
Просветленья не настанет
В тусклом, выжженном угле,
Пусть во тьме он догорает…»
Ел Иван свои тефтели
И угрюмо размышлял,
Чувствовал усталость в теле,
Весь задор его пропал.
В частой смене настроений,
Как в пучине он носился,
Мчался в этой буре, бился,
Выплыть к суше не умея.
Вот, звонит ему Мария;
Мигом, радостной волной
Ум Иванов окотило,
Бодрость вновь вступила в силу.
- Здравствуй, Маша,
Рад услышать я твой голос.
Ты мне, словно счастья чаша,
Рад я выпить, ты, мой тонус!
- Слышу я, Иван, что выпил
Ты уже с утра пораньше…
Хмелем ты себя насытил,
А спасибо, значит, Маше.
- Да, в кино нам не идти,
Буду душен перегаром.
Может лучше с пылом, с жаром
Веселей день провести?
Прогуляться по бульварам,
В парк какой-нибудь зайти,
Всё чудесно ведь на пару.
- Может быть, часам к шести
Буду я вполне готова.
- Неужели, что ж так скоро!
Мог бы я к тебе прийти
И сейчас, в сию минуту.
Ждать до вечера, вот скука,
Хочешь ты с ума свести
Ожиданием Ивана.
- Не люблю гулять я рано,
Впрочем, можно и к пяти.
- Темнота – друг молодежи,
Значит, в пять я у тебя.
День прекрасный и погожий,
Марья, ты мечта моя!
- Что-то слабо ты мечтал,
Мог бы сам мне позвонить.
- Я же, Маша, только встал…
И тебя не смел будить,
Вы ведь спите все, как кошки.
- Вот и нет, привыкла бдить
Я, как только свет в окошко
Начинает заходить.
Летом я на тренировках
Уже с самого утра.
- Ах, спортсменка-комсомолка!
Золотая голова
На прекрасном, юном теле.
Как же быть под стать тебе,
Совершенство, в самом деле!
Даже чуть не по себе
От такого счастья мне.
- Я надеюсь протрезвеешь
Ты до вечера, Иван?
- Маша, веришь, иль не веришь,
Быстро я смахну дурман,
Раз приказ такой был дан
От тебя, моя царица!
- Ладно, Ваня, созвонимся…
Вмиг Иван повеселел
И отправился до дому,
Там он выспался, и скоро
Абсолютно протрезвел.
С гирей, бодрую зарядку
Энергично произвёл,
От натуги стало сладко,
Все пружины он завёл
В своём ловком, сильном теле.
Посмотрел немного телик,
Книжку не спеша прочёл.
Вот и время подоспело,
На свиданье он пошёл.
Прогулялися с Марией
По садам и по бульварам,
И к кремлю заворотили.
Там смотрели они с яра
На подгорный городок,
На Иртыш могучий, славный;
Быстр, силен его поток,
Далёко он устремился
И блестит в его волнах
Солнца блеск; на небе чистом
Нет ни облачка; размах
Быстро обрела природа
В молодое время года.
День идёт последний мая,
Всё цветёт, благоухает,
Будоражит и пьянит,
Жажду жизни возбуждает…
- Да, прекрасен этот вид,
Но на море мне просторней,
Юг в его волнах горит;
В нежном говоре прибоя
Слышу я родной напев,
Ощущаю вечность, волю…
Я, как будто не успев
Ещё в теле появиться,
В тех волнах уже носился
Душу к небесам воздев.
А когда гремит волнами
Буря в ярости своей,
Хаос жуткий ощущаю
Я в груди; тогда, ей-ей,
Мог бы точно поручиться,
Что мы вышли из водицы.
- Любишь ты, Иван, природу?
- Да, в ней радость и свобода,
Ощущение мечты,
Лик чудесной красоты.
- И мне сродни такое чувство.
Ах, какое же безумство
С экологией творят,
Что за злое самодурство
Заставляет убивать
Свою собственную мать?!
- Это всё ради наживы,
Но давай сейчас, Мария,
Мы не будем рассуждать,
Как нам мир с тобой спасать.
- В этом, Ваня, всё и горе,
Нету дела никому,
Что наступит гибель вскоре,
Всё уже идёт к тому!
- Кто же гибель ту увидит,
Неужели я и ты?
Перспективы незавидны,
Только мало в том беды.
Лет так, этак миллионы
Будет шар земной крутиться,
Что там станет, что случится?
Нас с тобой уже не вспомнят
Через три десятка лет,
Для чего весь белый свет,
Если нас с тобой не будет?
- Иногда ты очень трудный…
Это эгоизм, Иван,
Жить лишь здесь, в сию минуту!
Для чего нам разум дан?
Чтоб о будущем подумать.
Дети наши будут жить,
Будут радоваться внуки…
- Потомство; что и говорить,
Это высшая наука, –
Новых смертных наплодить.
Размножайтесь и плодитесь,
А зачем и для чего?
Что бы вид наш дальше длился,
Вид, теченье, вещество…
Капля к капле – будет море,
Все мы в омуте плывём;
Испаряемся, и вскоре
Новой каплей упадём,
Чтоб пополнить био-море.
- Вот и пусть для новых капель
Будет этот мир приятен!
Можем лучше во сто крат
Сделать мы его,
Но лишь губим и нахратим,
И беды не сознаём.
- Это ты сказала верно,
Поступаем мы с ним скверно…
Вот, что знать хотел бы я:
В новой капле снова «я»
Оживу в сём вечном море,
Или так сказать нельзя?
Может, я уж сотни раз
Жил и верил в этом мире,
Может, вспомню я в свой час
Состояния другие?
Может, даже за пределом
Сей Земли пожить успел я?
Вот тогда бы смысл был
В сём теченьи биомассы,
Вот тогда бы, каждый плыл
К новым берегам, прекрасным.
- Ваня, я сказать хотела,
Что давно ты для меня
Интересен…
- Марья, я ж люблю тебя,
Мне с тобою так чудесно,
Что и высказать нельзя!

Тут они язык нашли общий,
К ночи, подружились телом,
И любили очень-очень
Это радостное дело…
Каждый день они встречались,
Души счастьем наполняя,
Мир, влюбленным улыбался,
Ласково на них сияя.
Слившись страстью воедино
Новый смысл обрели,
И в любви порыве сильном
Свой корабль повели.
Вместе вы, Иван да Марья,
Веселись, жизнь молодая!

ГЛАВА 8
День за днем уходит лето;
Хорошо на белом свете
Когда воздух свеж и чист,
Когда всё теплом согрето.
Жизнь-писатель, новый лист
Своим текстом заполняет,
Всё, как надо расставляет,
Складен слог, красив, речист.
Всё в той повести на месте,
Буква к букве, фраза к фразе
Расположены чудесно,
Мудрость книги видно сразу.
У природы всё по нотам
Порасписано давно,
Льётся песнею свободной
Сочетанье голосов.
Нет тут лишнего, всё нужно
В композиции извечной,
Хор гремит, играет дружно
Каждым звуком скоротечным.
Может, смолкнет эта песня?
Да, но только ненадолго,
Эхом в новом поднебесье
Разойдется она; с Богом
Мы продолжим дальше путь
В бесконечном мирозданьи,
С новым телом и сознаньем
Обретём иную суть.
Средь бесчисленных миров
Эта песня вечно длится,
Не смолкает, лишь ветвится
Вдаль на тысячи ладов…
Вновь отвлёк я вас, читатель,
Где там, что, Иван да Марья
Жарким летом вытворяют?
Устремлюсь повествовать я.

Лето чудно проходило
Для влюбленных молодых,
Каждый день был словно стих
Из поэмы звонкой, милой.
Всё для красоты у них
Было прямо пред глазами,
Счастливы под небесами
В бурных радостях своих.
Ожидают с нетерпеньем
Час желанного свиданья,
Утопают в наслажденьях,
В страсти пламенем сгорают.
Горяча у них любовь;
Закипает в неге кровь,
Чувствами в сердцах струится,
Души греет вновь и вновь.
Ох, прекрасный сон им снится,
Жизнь – идиллия для них,
Вся гармония вместится
В этом рае для двоих.
Любят Ева и Адам
Тела зной, и наготу;
И не знают стыд и срам,
Знают страсти красоту.
Змей, коварный искуситель
Их не в силах соблазнить,
И запреты наложить
На цветущую обитель.
И никто их не изгонит,
Не покинут они сад,
Всё для них в свободной воле,
Всё у них идёт на лад.
Жаль, недолог сей период,
Улетит чудесный миг,
Будет узами воздвигнут
Тесный и глухой тупик.
Брак, кто выдумал тебя?
Сеешь ты не свет, а мрак,
Тушишь яркий блеск огня,
Превращая в соль и шлак
Все питательные чувства.
К счастью, Ваня не дурак,
И совместного безумства
Не допустит он никак.
Маша тоже понимала,
Что о браке думать рано,
И вообще не представляла,
Как представить ей Ивана,
Ну, хотя бы, для знакомства
Со своею строгой мамой…
Впрочем, мама доверяла
Своей Машеньке вполне.
Всё она заране знала,
Расписала всё в уме.
Вот, диплом получит Маша,
Вот, в профессии своей
Она лучше всех и краше,
Открывает с шумом дверь
В зал почёта и науки.
Вот, шагает без потерь,
Без сомнения и муки
Вдаль по жизненной тропе.
Улыбаются ей внуки
В этих грёзах золотых.
Будет Машеньке жених
Не из вялых, не из хрупких.
Он умён, красноречив,
Честен и добросердечен,
С тёщею своей учтив,
Всем приятен, интересен.
Будет он, для них опора,
Будет, но ещё не скоро.
Первым делом, для карьеры
Машенька должна трудиться,
К этому уже все меры
Приняты; она стремится
Лучше и умнее стать,
И счастливее, чем мать…
Маша с мамой проживала,
И отца она не знала. –
Это к счастью, для Ивана,
Мог бы он проблем немало
Ощутить коль был б отец,
Тут бы Ванечке попало.
Быстро б их союз сердец
Длань отцова разорвала.

Лето зноем полыхает.
Выбрались Иван да Марья
За город; и там они
Коротали ночи, дни
В дачном домике уютном,
Отрывались как могли.
В этих сладостных минутах
Время прелесть обрело,
Тут любое время суток
Только радовать могло.
Маша маме объяснила,
Что поехала гостить
В дом подруги; убедила,
Что степенно будут жить.
Душно в городе, жара,
Твердый плавится асфальт,
На природу бы пора
Отдыхать и загорать…
Ваня был и делом занят,
Орошал он огород,
Много всяческих хлопот
Жизнь на даче насыщают.
- Видишь, Маша, тот сорняк,
Знаешь, что это? – Не знаю.
- Это тёзка ведь твоя,
Чудодейственная «марья».
- То есть, это конопля?
- Да, но если бы она
Чуть южнее прорастала,
То Марией бы была,
Славной дочерью Ивана.
Жил был в Мексике Хуан
И влюбился он в Марию,
Хорошо они любили,
Был приплод им вскоре дан.
Своё чадо окрестили
Они просто, в честь себя,
От Хуана и Марии
Появилась конопля.
Вот такая вот легенда
Мне на ум сейчас пришла…
А сорняк-то этот древний,
Он сырьё, для гашиша.
Его в Индии курили
И в Египте тыщи лет,
Сколько жив был белый свет,
Столько дымом и кадили.
Если бы попы в церквях,
Вместо ладана зажгли
Сей дурманящий сорняк,
Толпы бы людей пошли
К ним на службы и на бденья,
Для такого наслажденья.
Снизошла бы благодать
Враз на каждого, мгновенно,
Мир иной, ни дать, ни взять,
Все б познали несомненно…
Лет с тринадцати знаком
С этою травою я,
С подожжённым косяком
Начиналась жизнь моя.
Цепь смешных ассоциаций
Выстроил вдруг разум мой,
В связи с этою травой.
Было время, посмеялся…
- Я, Иван, один раз сдуру
Покурила это зелье,
Разве это наслажденье?
Тупо голову понурив
Я сидела; сердце билось,
Страх ужасный взял меня,
И казалось, вечно длилось
Состояние червя,
На крючке, как будто вилась
В муках, вся душа моя.
- С непривычки, то бывает,
Лишнее ты хапанула.
В этом деле нужен гуру,
Он ведёт и наставляет…
Ладно, Машенька, шучу я!
- Да, научишь ты плохому,
Тебе только волю дай.
Ванечка, пошли до дому,
Остывает уже чай.
- Может вечером и пиво
К чаепитиям добавим?
- Неужели ты скучаешь?
- Вовсе нет, мне всё красиво,
Жизнь с тобой – прекрасный сон,
Но, бывает мне уныло…
И тогда воссесть на трон
Опьянение стремится.
- Ваня, это не случится,
Не допустим к прежней власти
Мы тирана твоего!
- Любо мне твоё участье,
Что ж, побалуем чайком.
Кстати, тут вода в колодце
Так приятна и чиста,
Как нектар чудесный льётся,
Нежит влагою уста.
Лучше всех напитков в мире
От природы молоко,
Ни коньяк, ни ром, ни пиво
Не затмят сей дар богов.
- Думай, Ваня, о другом,
В каждой мысли у тебя
Появляется дурман.
- Знаю, но не так легко
Трезвым и счастливым быть,
С ядами, привык дружить,
С трезвостью, едва знаком…
- Мы не будем говорить
Ни о чём плохом сегодня,
Радоваться, - значит жить
И дышать мечтой свободной.
Я тут думала, как будем
Жить с тобой до склона лет,
Как, плохое всё забудем,
Отстранимся от злых бед
И прекрасное добудем.
- Я добытчик ещё тот,
Двух грошей не заработал.
Даже шелудивый кот,
Что гуляет беззаботно,
Больше пользы принесёт.
- Ваня, всё ведь впереди,
Ты на правильном пути,
Спутницей твоей я буду,
Помогу тебе дойти.
- В своём возрасте, Мария,
Должен б я тебе помочь.
Всё во мне – глухая ночь,
Нету света ни промилли.
Вот узнает твоя мама
С кем зарю ты здесь встречаешь,
Не покажется нам мало…
- Ваня, ты не понимаешь,
Что любить тебя готова
Я во всю земную жизнь,
Для меня, ты смысл, опора.
- Да, а падать будем вниз.
- Я уже вполне созрела,
Чтобы выбор сделать свой,
Всё ровно буду с тобой!
Мой любимый – моё дело.
Мама запретить не сможет,
Ей любовь не укротить!
Если ум ей не поможет,
То к тебе уйду я жить!
- Чай и впрямь уже остыл…
Долго бродим в огороде,
При такой лихой погоде
Остудить пора бы пыл.
Дышит лето бурным зноем,
Тридцать два сейчас в тени!
Солнце взрывом вспыхнет вскоре,
Ох, люблю я эти дни.
Жить бы нам с тобой на море,
На цветущих островах.
На раздолье и просторе
Плыть на вольных парусах.
Наш же, переменчив климат,
Осень – слякоть и тоска,
А зимой мороз нахлынет,
Всыплет снежного песка.
Только лето мне по нраву,
Жизнь и радость – сей сезон,
Но таков уж здесь закон,
Миг приятен сей, но краток…
Входят в дом Иван да Марья,
Приуселись к самовару,
Крепкий чай в стаканах пьют,
Дальше разговор ведут.
В дачном домике уютно,
Всё тут на своих местах.
Мебели довольно скудно,
Но не нужен здесь размах.
Что же нужно для двоих?
Ложе, печь, да стол пригожий;
Нет удобств здесь городских,
Прямо сразу из прихожей
Попадаете вы в зал,
Он же кухня, он и спальня,
Не велик он и не мал,
В самый раз для проживанья.
Есть ещё второй этаж,
Больше сходен он с верандой,
Знойным днём в нём так прохладно,
Что порой находит блажь
На того, кто отдыхает
В этом ветреном сарае.
Говорят, что в шалаше
Рай влюбленным улыбнётся,
Счастье ведь живет в душе,
А не роскошью даётся.
Тут Ивану и Марии
Было лучше, чем всем в мире.
В двух шагах от них река,
Бор сосновый и луга.
Воздух чист, пейзаж приветлив,
Нет прекраснее на свете
Сих уединённых мест.
Тут природа каждый жест
В танец чудный превращает,
Благодатью наполняет
Девственный, живой простор,
Светом вечным осеняет.
Вот, бежит мышонок-вор,
Тащит он свою добычу,
Добирается до нор.
Коршун в небе зорко рыщет
Распростёртый на ветрах,
Делает он редкий взмах
И парит, гуляет, ищет.
Завели спор воробьи
И чирикают, ругают,
Ни на миг не умолкают,
Сыплют доводы свои.
Фыркают, пыхтят ежи,
На зиму запас готовят,
Резво ползают ужи
И лягушек ловко ловят,
Белки скачут по деревьям,
Шишки весело грызут.
Музыка – здесь каждый звук,
Танец – каждое движенье.
Всё тут дышит, всё живёт,
В каждой капле и травинке
Жизнь свой замысел несёт,
Отражаясь многолико.
Это вам не душный город,
Не нагроможденье плит
Серых, скучных из бетона…
Тут гармония царит.
Выйдут рано по утру
Погулять Иван да Марья
На безлюдном берегу.
Всё от края и до края,
Гладь реки и лес густой,
Небо, ветер, трав шептанье
Дышит вечной красотой.
Грудь восторгом наполняя
Радуется естество,
Каждой порой поглощает
Чудо жизни, волшебство,
Что природа щедро дарит.
Счастливы Иван да Марья,
Страсть влюбленных, превращает
Прозу в звучный, чудный стих,
Всё прекрасно для двоих.
- Знаешь, Маша, здесь согласен
Я с тобою становлюсь,
Нет Земли-старушки краше!
Экологию люблю,
Птиц, зверей, людей, букашек,
Самый мелкий штрих ценю
В этой сказочной картине,
Всё красиво, складно в мире.
Правда, Маша, не шучу,
Мне с зверями даже легче
Язык общий находить,
Вот они умеют жить
И не травят себе печень.
«Чем больше узнаю людей,
Тем больше нравятся собаки» -
Как-то сказал один злодей,
Верно сказал, это не враки.
Ох, далеко ведь человеку
До чуткой верности собачьей,
Он жил от века и до века
Предательством, враждой кусачей.
Кто прямотой души сравнится
Со зверем вольным и отважным?
Кто, к откровенности стремится,
А не к уловкам лжи продажной?
Человек, есть худший зверь,
Изощренностью своей
Братьев меньших превосходит,
И жестокостью, ей-ей,
Фору даст им, ты поверь…
- Нет, Иван, я не поверю,
Краски очень ты сгустил,
Человека окрестил
Страшным и коварным зверем!
Не всегда он в полной мере
К добродетели идёт,
Но добро в себе несёт
Уже с самой колыбели.
Есть конечно и злодеи,
Но ведь мало их совсем.
Верю я, наступит время,
Будет счастье в мире всем.
Лишь добро и справедливость
Будут править на Земле!
- Как же б это получилось,
Где сыскать такой пример?
Для утопии такой
Нету места под луной.
- Ну а сколько, скажем, лет
Нам известен интернет?
И он утопией казался,
А сейчас он не секрет.
Может общество стать лучше
И добрее во сто крат!
- Был бы, Маша, очень рад
Я таким векам грядущим.
В мире вечно правит зверь,
Здесь друг друга пожирают
И достаток добывают.
Тут смешна такая трель
Птички юной, беззаботной,
Это пение, животным
Не поможет открыть дверь
К побужденьям благородным.
Такова уж жизнь-природа,
И жесток её закон,
Прав всегда тот, кто силён,
Хитрецу, - везде свобода.
Всё здесь было испокон
Грязно, смрадно и кроваво,
Дьявол занимает трон
И не любит кротких нравом.
Впрочем, что и за беда,
Такова уж здесь среда,
Все мы дышим кислородом,
Все мы – кости да вода.
Дух в себе не все имеют
Злой, иль добрый – всё ровно,
Чаще, лишь душонки тлеют
Скрыты плотяным мешком.
Кто не тёпл и не горяч,
В стаде тот свой дом обрящет,
Будет жить он в вечной спячке;
Тут и радости, и плач,
Всё сольётся монотонно
В звук унылый и тоскливый,
Этим, глупым, нудным звоном
Наше общество и живо.
Кто храбрее и сильнее,
И хитрее, и проворней,
Тот, воссядет здесь на троне,
Ближних он не пожалеет.
И скажи тогда мне, Маша,
Как же вдруг осуществится
Рай земной? Да это лажа,
Никогда тому не сбыться.
Если это и возможно,
То в реальности другой,
За пределами мирской
Сказки иллюзорной, ложной…
- Не сразу строилась Москва,
Возможно всё, надо стремиться,
И с торжеством возвеселится
Добро, и прочь уйдет тоска.
Вот если б через тыщу лет
С тобой бы ожили мы снова,
То не увидели б здесь злого;
Всё от жестокости и бед
Очистилось бы в этом мире,
В согласии бы люди жили…
- Ушёл бы мрак, настал бы свет.
Да, если б не приставка «бы»
В лукошке бы росли грибы,
И в лес ходить бы не пришлось
Надеясь на слепой «авось».
Спорить, Маша, я не буду,
Может ты и впрямь права,
Мне, упрямому верблюду,
Не исправишь ты горба.
Счастлив я, что ты со мной,
Мне другой не нужен рай,
Если рядом с красотой,
На неё ты и взирай.
Мысли мрачные долой,
Расцветает жизни радость!
Погрузимся с головой
В упоительную сладость…
- Ваня, перестань, не здесь…
- А зачем ж мы ходим в лес?

Весело Иван да Марья
На природе коротают
В страстной неге ночи, дни,
Ход часов не замечают.
Ох, приятны, дороги,
Знойны чудные мгновенья,
Каждый, в памяти лелеет
Эти яркие огни.
Ночь сера, темна, скучна;
Искры счастья озаряют
Этот мрак, не съест их мгла,
Снова в сердце воскресают
Блики радости былой,
Отзвук жизни молодой…
Всё, для Вани и Марии
Было радость, и веселье,
Десять дней они прожили
В этом сладком упоеньи.
Но приходит час расстаться,
Мама Маше позвонила
И тихонько пригрозила,
Приказала собираться.
Передать привет велела
Она Машиной «подруге»,
Молча высказать сумела
Благодарность за заслуги
Милой дочери своей…
- Ну, Машутка, нам теперь
Не избегнуть лютой муки.
- Нет, Иван, не знаешь ты
Наши с нею отношенья,
Откровенны и просты
С нею мы в своих сужденьях.
Я сама ей собиралась
Всё правдиво рассказать,
Но немного сомневалась
И решила подождать.
Мы два месяца с тобою;
Не успела я понять,
Обсудить с своей душою
И волнение унять.
Мама, мне предоставляет
Выбор делать в жизни сей,
Лишь подспудно направляет,
И заботою своей
Вовсе мне не допекает.
- Ну, теперь она направит
Машу в правильное русло.
- Как же в город ехать грустно…
- Дождь сегодня обещают,
Спа;ла знойная жара…
Я тебя попровожаю к остановке.
- Что ж, пора.
Ты на даче будешь жить?
Не забудь мне позвонить
Когда в город соберешься.
- Скажешь тоже, позабыть.
Проводил Иван Марию,
В одиночестве остался,
Быть одним – его стихия.
Сразу монолог начался
В созерцающем уме,
Вдаль поток словес помчался
На пришпоренном коне.
Мчится, топот поднимая
Резвый и безумный конь,
Первым делом вспоминает,
Что уже цветёт посконь.
«Молодая конопля,
Завязь лезет только-только,
Всё же торкнет, хоть легонько,
Тут сноровочка моя
В самый раз сейчас поможет,
Ух, по кайфу жажда гложет!
Травка, ты душа моя!
Молока вчера купили
Жирного, коровьего,
Вот оно-то, в самой силе
Вытянет то топливо,
Что мозгу необходимо.
Здравствуй, радость-ТГК-а,
Раскумарь меня слегка!
Да, в июле мы варили,
Правда, всё же в середине,
А не с первого числа…
«Кашу» скушав два весла,
Иль «манаги» пол стакана,
Веселилися сполна,
Не всегда же купишь «плана».
Ах, природа, ты мудра!
Всё для радости найдется
На полях твоих; щедра
Твоя милость, сердце бьётся
Счастливо в твоих волнах!»
В зелени душистых трав
Утонул Иван по пояс,
И на теле каждый волос
Пряной свежестью пропах.
Набивает он пакет,
Аромат травы вдыхает,
Пышет жаром белый свет,
Ване голову спекает.
«Ух, парит перед дождём;
Вовремя я накосил,
Дождик всё бы с травки смыл.
Что же мы в тебе найдём?
Молода ещё совсем,
Не поспела, не созрела,
Ты ещё пожить хотела,
Ан нет, тебя я углядел.
Выжму я тут из тебя,
Как по лёгонькой накурке,
И «манагой» звать нельзя
Это варево; от скуки
Попытаюсь забодяжить
Для тумана в голове,
Не рассчитываю даже
Грош сорвать в этой игре.
Если бы в конце июля,
Или в августе; тогда
Был бы сей напиток – чудо,
А не мутная вода.»
Достает Иван кастрюлю,
Наливает молоко,
И готовит свое блюдо.
Хорошо ему, легко
Заниматься нужным делом,
Скоро всё уже поспело.
Выпил Ваня, ждёт прихода.
Чувствует себя свободней,
Веселее в каждый миг,
Пол часа; и вот возник
Всплеск чудесной эйфории,
Всё прекрасно стало в мире!
Вышел Ваня в огород,
Смотрит с радостью на небо;
Дождик не спеша идёт,
Солнце в тучах тёмно-серых
Редким светится лучом;
Молния, ударил гром,
Колыхнуло свежим ветром
Изумленного Ивана!
Всё облито ярким светом,
В воздухе струится плавно
Жидким паром кислород,
Каждый звук, словно аккорд
Зазвучал в ушах Ивана.
Небо слёзы льёт на землю,
Буйный ветр пространство рвёт,
Всё здесь дышит и живёт,
И раскатам грома внемлет.
Капли в ливень превратились,
Льётся с шумом их поток,
Не чувствует Иван ни ног,
Ни рук, - в дожде всё слилось.
На миг, как будто растворился
В вечном звучании природы,
В её единстве проявился
И ощутил восторг, свободу!
Потемнело всё мгновенно,
Тучи плотной бахромой
Небесное одели тело,
Скрыли солнце, смыли зной.
Весь Иван промок до нитки,
Но как вкопанный стоит,
С изумленьем в небо зрит.
«Всё ж не плох сварил напиток…
К дому надо повернуть,
Что-то ноги не идут…
Ох, ползу я как улитка…»
Входит Ваня в помещенье,
Ярко всё в его глазах,
Каждое своё движенье
Ощущает он, как взмах
Нежных и приятных крыльев.
В жилах бегают мурашки,
Греют кровь своим наплывом,
От восторга даже страшно!
«Телефон, что ли звонит мне?
Только, только не сейчас…»
- Что ты делаешь, мой милый?
- Маша, я вот-вот, как раз,
Собираюсь на окучку,
И случись, что в этот час
Дождь навел такую взбучку…
Ха-ха-ха! я не могу,
Ох-хо-хо! целую ручку
Я тебе, и убегу,
Надо, Маша, мне в отлучку.
- Что случилось, что смешного?
Через каждые два слова
Льётся хохот из тебя,
От тебя, мне это ново.
- Я тебе перезвоню,
Позже всё я объясню.
Вытащил Иван свой плеер,
Нацепил его на уши,
Музыку стал громко слушать
Расслабляяся и млея.
Ливень хлещет за окном,
Медленно текут минуты.
На яву объятый сном,
Смотрит Ваня взором мутным
Мыслей красочный альбом.

ГЛАВА 9
Жил Иван в уединеньи
Уже целую неделю,
Всё в порядок он привёл
В овощном своём владеньи.
Пил напиток иногда
Для слияния с природой,
Наслаждался он погодой,
Был задумчив, как всегда.
Скучно стало вдруг Ивану
И решил он в город ехать.
«В садоводстве всё по плану,
Что же мне ещё тут делать?
Больше медлить я не стану,
Надо нервы остудить
Вентилятором и душем,
Хватит эту гадость пить!
Машу надо мне послушать,
Что-то хочет объяснить,
«Только не по телефону»,
Что же это может быть?
Надо, надо полюбому
В город лыжи навострить.»
Вот, в автобусе трясётся
И мечтает наш Иван,
Целый час ему придётся
Слушать говор, шум и гам.
Собрались пенсионеры
И толкуют кто, о чём:
Кто какие принял меры
По борьбе с каким червём,
У кого забор свалился,
Где-то привезли навоз,
На ботве цвет появился
Слишком рано, - то, мороз
Нам зимою предвещает.
Всё в том духе; не смолкает
Говор милых стариков,
Сонно умиротворяет.
«Были все вы молодыми,
Ох, безжалостное время…
Оглянуться не успели,
Стали старыми, седыми.
В вечной смене поколений
Едет глупый наш автобус,
Что тут жизнь, для населенья?
Краткий миг, дурацкий фокус,
Шутка времени-факира,
Превращает он всё в мире
В прах, забвение и тлен.
Все мы тут когда-то были,
Но не помним, где и кем…
Та старушка краше Маши
В юности была своей,
Видно и сейчас по ней.
Как подумаешь, аж страшно…
А душой ведь вечно молод
В бренном теле человек,
Двадцать лет ему, иль век.
Нужен всем, для жизни повод,
Цель, надежды чуткий свет,
И тогда, хоть ты и сед,
Но не пустишь в сердце холод.»
Город вскоре показался,
Забирается автобус в гору;
И уже быстрей помчался
Вдаль по улицам знакомым.
Вышел Ваня, идёт к дому.
«Ах, уютен городок,
Всё здесь близкое, родное,
Лучше б выдумать не смог
Я местечка для покоя.
Широки твои проспекты,
Зелень радует в газонах,
Но бетонные объекты
Все развалятся уж скоро.
Нету хуже типовых
Этих девятиэтажек,
Магазинов и пивных,
Да аптек; ну что тут скажешь,
Вся эта архитектура
В каждом городе у нас
Отражает жизнь, культуру…
Хорошо, что и сейчас
Храмы есть, дворцы, музеи,
Монументы, галереи;
Городок вот наш, подчас
Показался б серым-серым,
Коль б кремля мы не имели.
Ох, еще торговый центр
Выстроили здесь на диво,
Будет скоро каждый метр
Приносить барыгам прибыль.
Остановки посносили,
Что б такие же поставить…
Тут уж мэрия вся в силе,
Тут уж выдумки им хватит!
Надо ж хапнуть из бюджета,
Чтобы, что-то было, где-то,
Ход работ произведён,
Дебит-кредит подведён.
Стлать асфальт зимой умеют!
Вот смекалка, в самом деле.
Видно, в старости своей
Буду я мастак брюзжать,
Начинаю уж теперь
Желчь в извилинах гонять.»
Добирается до дому
Наконец-то наш Иван.
Маму встретил он с поклоном,
Развалился на диван;
Про успехи в огороде
Стал рассказывать он ей,
Живо описал погоду:
Как палящий зной лучей
Кабачки чуть не спалил,
Как три дня там ливень лил,
Превратив в большой ручей
Две канавки у забора.
Диалог их принял скоро
Уже новый оборот,
Мама Ване речь ведёт
О событии знакомом.
- Ваня, девочке твоей,
Видимо, влетело дома.
С её мамой я пол слова
Перемолвила: «К моей,
Говорит, юной Марии
Привязался ваш злодей.
Мало девушек, что ль в мире,
Пусть со сверстницей своей
Он разврату предаётся,
Маше свой жених найдётся.»
- Позвонила, в самом деле?
Вот потеха! Как в романе
Тут интрига лихо зреет,
Плещет бурею в стакане.
- Я, Иван, понять умею
Мать Марии; не успеем
Мы понянчить наше чадо,
Как оно уже созреет.
На чеку бы быть нам надо
В воспитаньи дочерей,
Плод запретный хоть и сладок,
Превращается в отраву.
Первым делом нужно к цели
Юность глупую направить,
Приоткрыть ей к жизни двери,
Для пути багаж наладить.
Ей сейчас надо учиться,
А не опыт получать.
- Да она и так стремится,
За уши не оторвать
От конспектов и тетрадей,
И при том, повеселиться
Успевает, погулять.
Но не будем, бога ради,
Эту тему продолжать.
Я, конечно, ей не пара,
Речь об этом не идёт,
Вышло как-то с пылу, с жару;
Поутихнет всё, пройдёт…
Что тут новенького, мама,
Нам покажут по ТВ-э?
Как всегда, одна реклама,
Ох, повсюду и везде
Этот двигатель торговли!
Весь эфир собой заполнил.
- Ваня, на канале «Доктор»
Выбор свой останови.
Хоть до следующей зари
Кнопками на пульте щёлкай,
Ничего здесь не найти.
- Может, фильм какой скачаем,
Или книгу почитаем?
-Лучше всё же почитать,
Книга – лучшее кино,
Для души в ней всё дано.
- Тоже надо поискать,
Всех мы классиков с тобою
Перебрали вечерами,
Зарубежных, что ль начать?
- Теккерея почитай мне.
- «Ярмарка тщеславия»…
В самый раз название
Для юдоли сей мирской.
- Мы прочтём его в запой,
Слог у автора прекрасен.
- С ясной, бодрой головой
Я читать вполне согласен,
Кофе крепкий заварю,
Ум ленивый подгоню.»
С мамой Ваня погрузился
В чтение сего романа,
На страницах растворился,
Перешёл в нирвану плавно.
Так до вечера они
Проводили в чтеньи время.
В городе уже стемнело;
Зажигаются огни
По домам, и фонари
Светят в улицах безлюдных.
- Мог бы я хоть до зари
Вслух читать; совсем не нудно
Пишет этот Теккерей,
Дышит автор полной грудью
В складной повести своей.
Ваня, ну-ка подойди,
У тебя, похоже, жар…
В кухне градусник возьми,
Что это ещё за кара!
- Слабость чувствую чуть-чуть,
Утомился, видно, чтеньем,
И в глазах, как будто муть,
И в ушах моих гуденье.
- Тридцать восемь у тебя…
Ох, сынок, что за беда!
- Градусник, наверно, врёт.
- Нет, правдив он, как всегда.
- Лягу спать и всё пройдёт,
Оклемаюсь без труда.
Что же, в солнечном июле
Грипп сумел я подхватить?
Нет, не может того быть.
Или под дождём продуло?

Утром Ваня в лихорадке
Пробудился; только свет
Заглянул в окно украдкой,
А Иван уж был одет.
В тёплом свитере с подкладкой,
В одеяле до ушей
Тело мёрзнет, бьётся в схватках,
Продаёт во всю дрожжей.
Тридцать девять – в пять утра,
А к обеду уже сорок.
Прикатили фельдшера;
Увезти б Ивана в скорой,
Так нет, хватило им осмотра,
Выдали свой «Арбидол», -
Жаропонижающее
От всех бед, напастей, зол;
И помочь всем страждущим
Дальше, резво поспешили.
Час за часом проходили,
Хуже делалось Ивану,
Встать с кровати был не в силе,
Был он в тягостном тумане.
Тошнота своим наплывом
Сильно мучала его,
Всё в глазах мешалось, плыло,
Тело ныло и трясло.
Сорок и сорок один –
Такова температура,
А под кожей будто льдины,
Тяжело и гадко, дурно…
Между небом и землёй
Целый день он находился,
К ночи вязким сном забылся,
В бред ушедши с головой.
И на следующее утро
То же самое с Иваном,
Только хуже; жизнь, как будто
Скрылась плотным покрывалом.
День и ночь, всё во едино
В разуме больном слилось.
Голова болела сильно
И мозжили в теле кости,
И струился пот обильно.
Еле-еле выбирался
Из постели он своей,
Брёл вздыхая и шатаясь
До уборной поскорей.
«Что-то с зрением случилось,
Всё двоится и троится;
Сердце выпрыгнуть стремится,
Никогда оно не билось
Так безжалостно и дико,
Лучше бы уж вовсе сникло,
Прекратило бы сей ужас…
Что-то делать всё же нужно.»
Пил и дальше он микстуры,
Но они температуру
Только к тридцати восьми
Сбить урывками могли.
Тридцать девять, снова сорок,
Вот уже сорок один;
Продолжался жуткий морок,
Жар никак не проходил.
Пятый день всё не стихает
Лихорадка у Ивана.
Мама снова вызывает
Скорую; и заставляет
Их скорее увезти
Сына к инфекционистам.
Вечер был; часам к шести
Привезли к специалистам
Полумёртвого Ивана,
Кровь забрали на анализ, -
Клещевой энцефалит
У бедняги оказался.

Наш герой в палате спит.
Видит он кошмарный сон:
Дым, огонь, - весь дом горит,
Лезет пламя из окон.
Бегает Иван в том доме,
Задыхается, кричит,
Понимает он, что вскоре
Всё вокруг дотла сгорит.
Мечется он в страхе жутком,
Ищет выход, но никак
Не уйти ему от муки.
Вспыхнул словно красный мак
Он огнём; в одну минуту
Весь сгорел, растаял будто.
Просыпается, глядит
С ужасом по сторонам.
Еле жив, устал, разбит,
В голове всё тот же гам.
Пред глазами всё двоится и сливается.
Смотрит Ваня, - на стене
Лик гримасами кривляется…
(Видел он его во сне,
И в пылу галлюцинаций
Во второй, третьей главе.)
Образ этот появлялся
Лишь на несколько секунд,
Быстро таял, растворялся,
И опять уж тут как тут.
Был он строг, как на иконе;
Очи мудрые сверкали
На лице его безмолвном.
Через миг, в злобном оскале
Он с ехидством ухмылялся,
Уши, брови вырастали,
Весь причудливо менялся
Его облик на глазах.
Но, Иван не удивлялся,
Не тревожил его страх.
Знал, что мозг был воспалён,
Только странно, что всё тот же
Образ воспроизведён
Его разумом; так что же,
Трудной тут загадки нет,
Где-то там, в мозгу ответ.
Ох, томительно тянулись
В каплях капельницы дни…
Всё же силы вновь вернулись,
Помогли ему врачи.
Три недели пролежал
Наш Иван в стационаре,
Наконец-то лучше стало,
Потушили злой пожар.
«Клещ поганый присосался
И испортил лето мне,
Плохо в моей голове,
До сих пор не оклемался.
Будто каждую секунду,
Что-то движется в мозгах,
Плавятся они под спудом,
Череп давят на висках…
Целый год режим постельный
Приказали соблюдать!
Выжил всё же еле-еле,
Думал, точно помирать
Вдруг и не за грош придётся.
Да, случайность зла, смеётся
Над людишками она.
Ты сегодня видишь солнце,
А на завтра уже мгла
Незаметно подберётся.
От букашки чуть не помер,
Вот уж притча; ну и номер
Выкинула мне фортуна,
Пошутила она сдуру.
Как-то раз лежал в больнице
Я с пробитой головой,
(В драках не был я герой,
Чаще всё по пьяни бился).
И тогда вот, помню, думал,
Своей смертью не помру я.
Ну а гибель от клопа,
Мне на ум бы не пришла!»

ГЛАВА 10
О последствиях болезни
Наш герой вскоре узнал,
Бодрый пыл его, исчезнул,
В пасмурном он пребывал
Постоянно настроеньи.
В теле всё везде болело
От костей и до ушей,
И в глазах его темнело
От движений при ходьбе.
В поликлиниках толкался,
Жаловался на приёмах;
Сам себе он удивлялся:
«Постарел я разом, что ли?
Вот теперь я понимаю
Этих бедных стариков,
Что от немочи вздыхают.
Человеку мало слов,
Чтоб постичь, что дар здоровья
Самый лучший средь всех благ,
Ведь покуда свеж и молод,
Губит он его за так.
Чувствует своё здоровье
И, дурак, не понимает,
Что не так уж крепко скроен,
А поймёт, как потеряет…
Всё же спас меня Христос,
Ведь уже боррелиоз
По ошибке углядели.
Снова гадость пить велели,
От которой злой понос
Тряс меня по две недели.»
Дома Ваня пребывал
В мрачном, хмуром настроеньи.
По ночам тревожно спал,
Пробуждаяся мгновенно
От любого шума, стука.
А с утра, такая мука
Наползала на него!
От какого-нибудь звука
Вздрагивало всё нутро.
Свет дневной казался ярок,
Резал он ему глаза.
Мысли, как в хмельном угаре
Подавали голоса.
То, вдруг песню заведут,
Пьяным хором загорланят,
То, чего-то обсуждают,
Чушь такую понесут,
Что фантазии не хватит
Эти реплики представить.
То, какой-нибудь мотив,
Например, хоть из рекламы,
Целый час не умолкает,
Прочно в мозге цепи свив.
Видит Ваня панорамы
Городов, лесов, полей.
Ясно, ярко всё, в деталях,
Люди, звери тут живей,
Чем в реальности бывают.
Слов Ивану не хватает,
Чтобы это описать.
Кстати, надобно сказать,
С речью тоже, что-то стало.
Мысли словом облекать
Ване было как-то странно.
Фразу к фразе подобрать
Разучился в разговоре,
Начал экать и мычать,
Прерываться на пол слове.
Даже челюсти сводило,
Нервным тиком веки било.
Непонятные явленья
Наблюдал в себе Иван,
Весь от страха цепенея.
Тяжко было по утрам;
К вечеру чуть оживлялся,
В чтенье книги погружался.
Про язык и про мышленье,
И про нервную систему
С интересом он читал,
И как будто понимал,
Что-то между строк…
Словно был везде намёк
Обращённый лишь к Ивану.
Как бы ни казалось странно,
Думал он, что кто-то текст
Подменил тут специально,
Что смеются здесь над ним,
Над его недомоганьем…
Книги с полок он другие
В замешательстве хватал,
И с испугом узнавал
Те же всё, проделки злые.
«Кто-то дома побывал…
Книги он перепечатал.
Да, я точно замечал,
Что входил ко мне в палату
Человек, когда я спал…
Справки, что ли наводил
Обо мне? Но для чего?
Ничего не натворил
Я такого, чтоб закон
Неусыпно за мной бдил.
Но бывают и ошибки…
А быть может, чья-то месть?
Ох, плетут они тут нитки
Пауки! Ивана съесть,
Гады, заживо хотите!
Велика вам будет честь
Сворой одного загрызть.
Да, мотив тут точно есть,
Надо лучше поразмыслить…
Странные гудки машин
Постоянно замечаю,
Это тоже ведь они!
Ведь сигналом научают
Словно кролика меня,
Всё по Павлову, всё знают!
Там контора, что твоя
ЦРУ иль КГБ-э;
Спета песенка моя,
Тут не скроешься нигде.
Ничего, приму я бой,
Буду резать вас, собаки!
Мне расстаться с головой,
Всё же лучше будет в драке.
Взять измором вы хотите,
Превратить меня в больного!
Ладно-ладно, подождите,
Кто кого, ещё посмотрим…»
С подозрением смотрел
Наш герой на всё живое,
В каждом жесте, в каждом слове
Заговор прочесть умел.
Что-то яростное, злое
Забурлило в жилах с гневом,
С бешенным потоком крови
Существом всем овладело.
Днём и ночью нет покоя,
Страх и ненависть кипят,
А рассудок жалко стонет,
Вновь попал, бедняга, в ад.

Вышел Ваня на проспект,
Сигарет купил и пива;
Ждёт он Машу, на беседке.
(Та ему уже звонила,
Место встречи указала).
Снова воссоединилась пара.
Улыбается Мария,
С Ваней ласково воркует.
- Я тебе не говорила,
Как скучаю и тоскую.
Сильно я переживала
За тебя все эти дни,
Но, увы, не навещала,
Не могла никак прийти.
- Это, Маша, слава богу,
Хорошо, что не видала
Ты меня тогда больного;
Ни кому не пожелал бы
Состояния такого.
До сих пор не отойти
Мне от этого похмелья,
Жив я, Маша, еле-еле.
Груз тяжёл, его нести
Предстоит, наверно, долго,
Но пройдёт всё понемногу.
- Неужели так уж плохо?
- Плохо было, если б сдохнул,
Ну а я ещё живой.
- Что-то ты как будто злой,
Нервный, словно на иголках…
- Да, тревожно мне порой,
Чувствую себя неловко
Я под этим наблюденьем;
Справиться едва ль сумею
С злыми кознями врагов,
Но к сражению готов.
Хоть у них и на крючке я,
Не сорваться ни куда,
А надежду всё ж имею,
Справлюсь, Маша, не беда.
- Не пойму тебя, Иван,
Что с тобою вдруг случилось?
- Действуют они по плану…
А скажи-ка мне на милость,
Ты одна сейчас пришла?
- Неужель не видишь ты?
- Да, но с кем-то по пути
Ты ведь встретилась нежданно?
- Ну конечно, как ни странно,
Люди ходят по бульварам.
- Я имел ввиду знакомых!
- Ваня, что это за гонор,
И за что ты так кричишь…
- Да сойду с ума я скоро!
Но, меня ты извинишь,
Когда всё сама узнаешь…
Тут такое, понимаешь,
Что не враз и объяснишь.
- Ты меня, Иван, пугаешь…
Смотришь дикими глазами,
Я тебя не понимаю!
- Может быть, что это бред,
Может, только совпаденье…
Хотя, всё таки, ведь нет,
Это вовсе не стеченье
Повседневных обстоятельств,
Это точно не случайность!
Маша, меня отравили!
- Уж не хочешь ты сказать,
Что клеща тебе внедрили,
Приказали покусать…
- Если б знала, не шутила!
Могут всё они достать,
Яды разные такие,
Что не сможешь отгадать,
Где и как тебя травили.
А врачей подговорили
Тот диагноз написать!
- Я прошу тебя, Иван,
Успокойся, что с тобою?
- Маша, я совсем не пьян,
И дружу я с головою!
- Вижу, это и пугает,
Трезвый ты, а бред несёшь…
- Западню мне расставляют,
Это правда, а не ложь.
Есть структуры в этом мире
Всемогущие по силам,
И костей не соберёшь,
Если чем-то навредил им.
- Чем ты мог им навредить,
Что же это за структуры?
- Зря не стану говорить!
По страшней прокуратуры
Есть спец-службы на Земле;
Смогут отыскать везде,
Власть в руках у них повсюду.
Человек для них, что вошь,
Вмиг раздавят, без раздумья,
Будешь сломлен хошь-не хошь,
Пожалеешь, что не умер…
Будь внимательна, Мария,
Жить опасно в этом мире.
За тобой они следить
Могут так же, как за мною.
Не ходи одной тропою,
Путай след, сбивай им нить
Их коварных рассуждений.
Знай, у них всегда уменья
Хватит, чтоб со света сжить.
- Перестань, Иван, нет силы
Слушать эту чепуху!
- Ладно, я смолчать могу,
Мне не долго до могилы,
Но тебя уберегу.
- Ваня, успокойся, милый,
Если б ты себя увидел,
Понял бы, что ты в бреду…
- Это ты не понимаешь!
Я ведь ясно излагаю
Всё тебе, как дважды два,
Ты ж насмешкою встречаешь
Правды горькие слова!
- Ваня, я сейчас страдаю,
До насмешек разве мне…
(И Мария зарыдала).
- Маша, я уже в петле,
Душат меня эти гады,
Ох, помучать они рады;
И не скрыться ведь ни где,
Никакой от них преграды
Ум придумать не способен.
Но тебя спасу! Довольно
И меня им одного.
Слушай, едь сейчас до дому;
Если свидимся потом мы,
Всё подробно расскажу
О злодействах нашей власти!
Всех виновных укажу,
Если выживу, несчастный…
Усадил Иван в такси
Горько плачущую Машу,
Заплатил, сказал: «Вези,
Пригляди за ней, папаша.»
И отправился скитаться
Он по улицам и скверам,
Вечер был, уже темнело.
«Что-то дело вовсе скверно.
Одного из них заметил
Я ещё, когда сидели
С Машей вместе на беседке.
И опять он! В самом деле,
Это тот же самый тип!
Ловко наблюдать умеют…
Нет, так просто не убить
Вам меня; ах вы, собаки,
Будет вам сейчас несладко,
Покажу я вам, где раки
Зимовали! Для порядка
Подровняю ваши зубы,
Ну держитесь, душегубы!»
Ни о чём не помышляя
Шёл мужчина по проспекту,
Видит пред собой Ивана;
Ну а тот, ударил метко
Прямо в челюсть кулаком,
Повалил сего субъекта.
Стал долбить как молотком
Он лежачего ногами,
И под этими пинками
Человек припал ничком,
Ничего не понимая,
Боль и ужас ощущая.
Через несколько ударов
Вовсе потерял сознанье.
Смотрит Ваня на него;
«Враг повержен, надо скрыться,
Скоро будут суетиться
И искать меня, но я
Вмиг успею притаиться.
Не заметили они,
Что побил я их агента,
Пользуйся, Иван, моментом,
Наступил и отойди…

Тьма ночная скрыла город,
В небе звёздочки мерцают,
Льёт луна свой бледный холод,
Светом мёртвым усыпляет.
Гаснут редкие огни,
Умолкает шум дороги.
Тихо стало меж людьми,
Почивают сном глубоким.
Лишь немногие гуляют
Этой позднею порой,
Приключений ожидают,
Среди них и наш герой.
Выбрал он себе местечко
И уселся, как в засаду.
«Уж сумею подстеречь я,
Разобью я этих гадов.
Буду их по одному
Из состава выводить,
По расчёту моему,
Тут они должны ходить.
Обложили, затравили,
Вряд ли мне удастся выжить,
Но покуда не убили
Буду бить врагов бесстыжих.
Если принял смерть в бою,
Будешь точно, вечно жить!
Я очнусь уже в раю…
Ну, вперёд! Быть иль не быть!»
Словно музыка играла
У Ивана в голове
Боевая, удалая,
Рог трубит, зовёт к войне.
Будто хором завывают
В песне древней голоса,
Кровь почуять заставляют;
Гнев грохочет как гроза
И на подвиг подгоняет.
Шли тут двое по проспекту,
Бросился Иван на них.
Одного сразил он метко,
От второго сам поник.
Бьют они его ногами,
Кулаками и локтями,
Порывается вскочить Ваня,
Но еще удар, и замер…
- Что же это за дебил?!
Ни с того и ни с сего
Нос мне на бок своротил!
- Ну-ка, растряси его,
Пусть очухается, дурень.
- Эй, придурок, ты не умер?
- Он очнулся; ну и вид у него.
- Может пережрал чего,
Мало ль всяких наркоманов.
- Будет знать он на перёд,
Надо их учить, болванов!

ГЛАВА 11
На другой день, утром рано,
Свеж Иван был, как ни странно.
Хоть болели его кости
И шумело в голове,
Но ничуть не унывал он,
Был в какой-то суете.
Мысли вихрями носились,
Тесно было им в уме,
Выпрыгнуть они стремились.
«Нет пристанища нигде,
Даже дома под надзором,
Видно, крышка будет мне,
Доберутся уже скоро.»
Ходит в диком беспокойстве
Он по комнатам кругами,
Резко под кровать заглянет,
Всмотрится с немым вопросом
В угол тёмный; штору вздёрнет
И в окно посмотрит косо,
Всё приметит и запомнит
Он на улице безлюдной.
«Пять утра, а им не трудно
Пост свой боевой занять,
Начинают наблюдать
В эту самую минуту.
Чувствую, как смотрит кто-то
Прямо в душу мне…
Жаждет крови он, голодный,
Где же этот жуткий зверь?
В средствах нет у них разбору,
Вызвали они психоз!
Где-то должен быть прибор,
Действует он мне на мозг…»
Рыться стал Иван в шкафах,
Повыбрасывал все вещи;
На обоях и коврах
Видел он узор зловещий.
Будто тот же странный лик,
С гневом смотрит на него,
Ничего не говорит,
Хмурит мрачное чело,
Своим жутким, страшным видом
Молча мучает его.
«Что за демон преисподней?!
Прочь исчезни, сгинь, уйди!
Что за ад опять сегодня,
Боже святый, помоги!»
Задрожал Иван от страха,
На колени он упал
И креститься стал с размаха,
Образ всё ж не пропадал.
Стал неистово молиться
О спасении души,
Смотрит, лик тот испарился.
«Знать, слова мои дошли
До тебя, Отец небесный!
Бесы наконец исчезли.
Надо срочно поспешить
За лекарством к психиатру.
Сей же миг начну я пить,
И уверен, что назавтра
Мне полегче будет жить…
Заявлюсь с такою рожей.
Ну и ладно, ну и что же,
Всё ровно ведь не положат
Без согласья моего…
Бред лекарством уничтожить
Я смогу и в одного.»

Что такое ад и рай? –
Состояния души.
Как мы мир воспринимаем,
Так и предстоит нам жить.
Тело адом может стать,
Может ад вселиться в разум
И страданием дышать
Постепенно, или сразу.
Много сирых и убогих,
Тех, кого обидел Бог,
Кто уже рождён в оковах,
Жребий чей, заране плох.
Скорбь глубоких инвалидов
Не похожа ли на ад?
Что, сей мир, для индивида,
Если жизни он не рад?
В разной степени мы знаем
О недугах и страданьях
В нашем теле, и сознаньи.
Но, порой, не представляем,
Что бывает сущий ад.
Ценим мы существованье,
Человек, осёл, иль гад,
Все пожить горят желаньем,
«Жизнь, есть благо» - говорят.
Есть у нас такой инстинкт
Глупый, самосохраненья,
Вот его-то мы и ценим.
И какой б не принял вид
Дар насмешливых богов,
Вряд ли это удивит
Хоть кого-то в царстве снов.
Есть и рай в нашей юдоли,
Счастье, радость и успех,
В разной мере он для всех
Выпадает здесь на долю.
Да, Иван был в круге ада,
Но ещё не глубоко,
Сможет выбраться легко,
Одолеет все преграды.
Мощной дозой препарата
Подавил он свой психоз,
Не ушёл он без возврата
В страшную обитель грёз.
Лето двигалось к закату,
Зной палящий укротился,
Появилася прохлада.
Осень в ожиданьи пищи
Почву к слякоти готовит,
Скоро вновь тоску нагонит.
Павшею листвой, жилище
Разукрасит в жёлтый цвет;
Но покуда её нет,
Наш герой ещё отыщет
Солнца меркнущего свет.
По утрам он выходил
Прогуляться ближе к парку,
Там местечко находил
И сидел себе на лавке,
Сытых голубей кормил.
На безжизненное небо
Он смотрел томим печалью,
Жизнь вокруг не замечая,
Радуясь сиянью Феба.
Плыли облака неспешно,
Птицы точками чернели,
Миром веяло нездешним
На Ивана, душу грело.
Видит он простор небесный,
Ветра чувствует дыханье,
Говорит он бессловесно
Сам с собой в своём сознаньи.
Зрит он в солнечных лучах
Образы ушедших дней,
Воскрешает на глазах
Лица в памяти своей.
Иногда он погружался
Вдруг в такое состоянье,
Что как будто испарялся…
Видел словно с расстоянья
Своё собственное тело,
Всё на лавочке сидело
Оно, только без него,
Очень странное ведь дело.
Наблюдал со стороны
Он по нескольку секунд
Мир, в котором жизнь ведут
Лишь в телах наши умы…
Как-то в этом созерцаньи
Повстречал его, знакомый.
- Ваня, это ты, здорово!
Ну и как мы поживаем?
Рад тебя увидеть снова.
- Да живём мы, как блуждаем…
И тебе я тоже рад;
Расскажи, что говорят,
Ничего ведь я не знаю.
- Тут Артём недавно умер,
Брат Витали. – От чего?
- Да не знаю, но вот думал,
Может тоже от того…
Брат Анвара, Зама умер.
- Зама? Вот уж б не подумал.
- Он болел уже давно.
- Видел как-то раз его,
Был и впрямь он измождённый,
Я тогда подумал, помню,
Что чахотка у него.
- Многие себя стравили,
Помнишь, мы с тобой судили,
Что прожить до тридцати
Ни к чему нам в этом мире.
- Да, казалось, в тридцать лет
Будешь старец ты глубокий…
Где вы, те, кого уж нет,
Может быть, в краю далёком
Видите нездешний свет?
Знаешь, думаю порой,
Что они сюда приходят,
Путь к сознанию находят;
Видит, слышит их, живой,
Лишь урывками во сне,
Но они сейчас везде,
Всё пространство их душой
Переполнено до края.
- Я об этом не гадаю.
Нету их, в земле их кости,
Нет там ни добра, ни злости,
Мыслей и желаний нет,
Тьма там, Ваня, а не свет.
- Но и это ведь, догадка,
Никогда не разгадать
Смерти вечную загадку,
Можем лишь предполагать.
- Вот поэтому, не стоит
Тщетно голову ломать,
Надо, Ваня, нам работать
И копейку добывать,
А не в облаках витать.
Ты всю жизнь ведь беззаботный,
Всё тебе подносит мать;
Не умаялся работой,
Можешь праздно размышлять
О загадочных потёмках,
Только, что от того толку?
- Я и сам давно не рад,
Что живу я паразитом.
- Ну так делай что-то, брат.
- Воду я таскаю ситом,
За чего бы я не брался,
Не выходит ничего.
- Значит, плохо ты старался.
- Не дружу я с головой
Очень часто временами,
От того вся и беда ведь…
- Этак может рассуждать
Только сытый, но нужда
Каждого к труду заставит;
Будешь крохи добывать,
Чтобы жив был в этом теле.
Друг, возьмись за ум скорее!
И понять ты не успеешь,
Как очутишься на дне.
- За участие, тебе
Я конечно благодарен,
Соль насыпал, злой татарин,
На больную рану мне…
- Я, Иван, всё понимаю,
Всем бывает тяжело,
Но в тебе есть, точно знаю,
Очень крепкое нутро.
Ты сейчас совсем раскис,
Но захочешь, - соберёшься.
- Это будет мой девиз.
Зря, дружище, так печёшься.
В институте я учусь,
К свету знания стремлюсь,
И профессии доходной
В скором времени добьюсь.
В общем, буду я психолог.
- И от куда же доходы?
Это ж не на Западе,
Там у них всё это модно,
А у нас зарплаты те,
Для твоих психологов,
Как для всех учителей,
Как для нищих педагогов.
Мне психолог – собутыльник;
Накипело на душе,
Обсудил с ним, мирно выпил,
Сразу же похорошеет
И на сердце, и в уме.
- Эту психотерапию
Мы, пожалуй, проведём,
Ну, дружище, что ли выпьем?
- Это дело, что ж пойдём.
И зашли друзья в кабак,
Пропустили по глоточку…
По домам уж поздней ночкой
Возвращались кое-как.
На другой день от похмелья
Сильно пострадал Иван;
Вылез еле из пастели,
Сунул голову под кран,-
Смыть болезнь свою хотел он,
Но, увы, не помогло,
И отправился за зельем
В магазин, что под окном,
К счастью, мы всегда имеем.
Чуть тоску свою развеял
Новой порцией спиртного,
И решил, что лучше дома
Изгонять своё похмелье.
Смотрит Ваня телевизор,
Пиво тянет не спеша, -
Лечит алкоголем шизу.
«Расслабляется душа;
Если бы соседи снизу
Своим шумом не мешали,
То не ведал бы печали,
Но малыш у них капризный.
Он кричит и мать кричит,
Вечно всё у них стучит,
Мебель, что ли расставляют?
Хорошо, что перфоратор
Стену больше не сверлит.
Всё ж люблю я сельский вид:
Тишина, простор, свобода,
Воздух чистый и природа.
Надоел мне этот город,
Муравейник из бетона.
Уши режет каждый звук…
Натерпелся тяжких мук,
Всем и всеми недоволен,
Я и впрямь серьёзно болен.
Надо скоро на учёбу,
Остаётся десять дней.
Оклемаюсь понемногу,
Ведь поставил себе цель,
Значит буду добиваться,
Хватит праздно прохлаждаться.»
Тут звонок раздался в дверь.
- Маша, это ты, не верю
Я от радости глазам!
Проходи же по скорее.
- Здравствуй, милый мой Иван,
Как здоровье у тебя?
- Всё в лечении по плану,
Вроде прихожу в себя.
- Пиво пьёшь с утра пораньше…
- Да болела голова,
Пропустить решил стаканчик.
У тебя-то как дела?
- Вспоминала я про дачу,
Как мы жили там с тобою;
Думаю, страдаю, плачу,
Что у Вани с головою?
Если бы тогда увидел
Ты себя со стороны…
- Помню, я тебя обидел,
Но на мне там пол вины.
Не в себе я был немного,
Если мягко говоря…
Но прошло всё слава Богу;
Сострадательность твоя
Говорит сейчас о многом.
Маша, я люблю тебя…
Диалог их перешёл
На интимные мотивы;
Покидаем мы квартиру.

ГЛАВА 12
Осень вскоре наступила,
Вновь сентябрь прохладой веет;
Ход сезонов, властной силой
Над природою владеет.
Вечное круговращенье
Дней, людей, светил, планет, -
В этом есть предназначенье,
Но, возможно, смысла нет.
Жизнь творится ради жизни,
Нет числа мирам вселенной,
Наша сказка здесь мгновенна.
От рождения до тризны
Растянулся этот миг;
Для чего он здесь возник?
Наш герой, совсем не знал
Для чего он в этом мире.
Жил и смысл создавал,
Надо ж цели, хоть какие.
Погрузился он в ученье,
Всё подробно разбирал,
И с великим наслажденьем
Балл достойный получал.
Весело ходить в студентах
Вместе с девушкой любимой,
Успевая по предметам,
Получая знанье-силу.
Иногда хандрил Иван,
Но таблетки помогали,
Отошли во тьму печали,
Предстоит занятий план.
Тщательно всё изучал
Ваня сообща с Марией,
Интересный матерьял
Они вместе проходили.
Всё по теме обсуждают,
Иногда даже заспорят,
На уроках не скучают.
И потом, бывало, вспомнят
Уже по дороге к дому,
Только пройденную тему,
И дискуссию надолго
Заведут; едва успеют
На автобус заскочить,
Ну а там, ещё сильнее
Продолжают говорить,
Разбирая всё в деталях.
Дружно приложив старанье,
Получают результат
Свыше всяких ожиданий,
Всё у них идёт на лад.
Наступило бабье лето.
Мягким солнечным теплом
Осветило каждый дом,
На недолго вновь согрета
Перспектива за окном.
Разукрасились деревья
Золотой листвой осенней,
Ожидают со смиреньем
Увяданья день последний.
Тот, кто летом не наелся
На природе шашлыков,
Поскорее приоделся,
Взял мангал, и был таков.
Так же, Ваня и Мария
В эту пору поступили,
Пива, мяса накупили,
И прекрасно проводили
В сих поездках выходные.
Выбрали они в лесу
Подходящую полянку,
Приезжали спозаранку
Поглядеть эту красу.
Будто в краску окунул
Свои кудри лес могучий,
Шелестит он жёлтой тучей,
Осыпает наземь гул.
Скоро красного добавит
В свою чудную палитру,
Ярким заревом охватит
Весь простор лесного мира.
Тишина в лесу осеннем;
Грусть приятная вздыхает
Вместе с тёплым свежим ветром,
Созерцанье навевает.
Льёт ласкающее солнце
Свои нежные лучи
Из небесного оконца.
Дятел где-то застучит, -
Эхом гулким разойдётся;
Птичья стайка рассмеётся,
Покружит и улетит.
Лес осеннею порою
Безмятежный принял вид,
Почву приукрыл листвою,
«Всё готово – говорит,
Перед зимней долгой спячкой.
Я на зиму не сердит,
Справлюсь с ледяной гордячкой.
С прежней силой по весне
Зашумлю своею кроной,
Свежей зеленью в красе
Распушусь для жизни новой.»
Натаскал Иван дровишек,
Быстро он развёл костёр.
- Столько мяса даже лишне,
Три кг-э я тут припёр,
А вот пива маловато.
- Но зато не будешь завтра
От похмелия страдать.
- Меру нужно соблюдать,
Ты права; сейчас ведь завтрак,
А мы будем выпивать.
Помню, где-то я читал,
Что лишь только в час вечерний
Можно наполнять бокал,
Ну а в остальное время –
Путь к запою самый верный.
Будет, мол, алкоголизм
Вам усиленно грозить,
Если слишком рано пить,
Или поздно; в этом смысле
Объясняют механизм
Этой пагубной привычки.
- Ваня, дай, мой милый, спички,
Нитку надо мне поджечь,
Шьют китайские тряпички,
Не успеешь подстеречь,
Как уже ползёт шитьё их.
Да, запои – бич для многих,
Сколько с этим алкоголем
Знали люди страшных бед.
Жил у нас один сосед,
Да повесился; я помню,
Как он каждый божий день
Литрами в себя вливал,
Он у мамы занимал
Очень часто, старый пень.
Жил один и пил один,
Как вообще он до седин
Смог дожить, не понимаю;
Жизнь по капле выпивают,
Ну а тот, ковшами лил.
Помню, дверь к нему взломали…
Сколько дней в петле он гнил,
Точно даже и не знаю,
Смрад ужасный заходил
И в подъезд, и по квартирам,
Вот тогда и поспешили
Все узнать, чего там с ним.
Был он вроде бы военный,
Говорят, служил отменно.
Много ездил, говорили,
По своим командировкам,
А в сраженьях не убили,
Смерть свою нашёл в верёвке.
Страшный, Ваня, был тот дед,
Был он только с виду сед,
А внутри сам сущий дьявол
Плотью старческой одет…
Он во сне потом мне снился,
Что-то говорил, грозился,
Злобно, пристально смотрел,
Заживо глазами ел.
- Ну, тогда помянем деда,
Пусть себе спокойно спит.
- Ваня, не смешно ведь это…
- Кто ж о шутках говорит?
Про него ты вспоминала,
А сейчас ещё и выпьем,
Чтоб душа его узнала,
Чем тут заняты живые.
Помяну своих знакомых,
Помяну своих родных;
Ведь живые, очень скоро
Будут тоже среди них.
- Церковь вроде запрещает
Поминать самоубийц.
- Церковь, что в себе вмещает?
Свечи, рамы, да тупиц
С колпаками, в чёрных рясах.
Вера – это не указ,
Не устав и не канон.
Обществу, нужны законы,
А душа, и без приказа
Знает истину в себе.
Я вот, говорю тебе,
Что не смерть определяет
Нам загробное жилище;
Сам себя ли убивает,
Иль иным путём отыщет
Выход из земного мира
Несчастливый человек;
Главное, чтоб что-то было…
Чтобы длился дальше век
За пределами пространства
Нашей крошечной Земли.
Может, где-то в новых царствах
Жизнь иную обрели
В бездну канувшие души.
- Думаю, что не смогли.
Вот прочту сейчас, послушай,
В «Гугле» удалось найти
Сборник лекций самый лучший.
Нейробиология, нейропсихология
Всё прекрасно объясняют.
- Знаю их теории,
Тоже верить заставляют.
Есть центральная, мол, догма,
Активацией нейронов,
В психике любой процесс
Объяснить она способна.
Для меня же, интересно,
Что я сам всем управляю,
То есть, эти вот процессы
По желанью вызываю.
Я могу эту активность
Направлять по нужным руслам.
Тут уж вся их «объяснимость»
Выглядит довольно грустно.
Что собою наше «я»
В этой схеме представляет?
Мозг? Нет, так сказать нельзя,
Опыт он в себя вмещает.
Информация – не код,
Да, энграммы оставляет,
Но не в клетках же живёт.
Память нашу представляют
Через синтез РНК-а,
Медленным потенциалом
В синапсах течёт она.
И аксоны нарастают,
И дендриты ветви вьют,
И нейроны расставляют
Свой воинственный редут
В вертикальные колонки.
Всё прослежено тут тонко.
Но ведь это механизм;
Разбирая жёсткий диск
Не увидим свет душевный на экране.
Многого они не знают,
Но, зато готов девиз –
«Мозг и есть наше сознанье.»
- Ну а как, ты представляешь?
Что есть разум? что душа?
- Думал я об этом, знаешь,
Только речь нехороша у меня,
Объяснить едва ль сумею
Свою странную идею.
- Буду резать я салат
И вопросы задавать,
Если не уразумею.
- Здорово дрова горят,
Скоро угли подоспеют…
Физики нам говорят,
Что во всём нашем пространстве
Пребывает в постоянстве
От энергии «заряд».
Никогда не исчезает,
Лишь меняет состоянья
Наполняя всё собой,
Всё им дышит под луной.
Точно так же, наши души
Не исчезнут с смертью тела,
Будут в лучшем, или худшем
Виде жить в своих пределах,
В своей замкнутой системе.
Могут снова воплотиться
Для скитаний в этом мире;
Смогут дальше устремиться,
Ведь вселенная пошире
Сей обители земной,
Далеко не в ней одной
Есть пристанище для жизни.
Мы найдём свою отчизну
В новой форме бытия,
Ведь исчезнуть нам нельзя,
Мы – энергия живая.
Изменяет состоянья
Этот вечный жизни Дух,
Всё в себя везде вмещает…
Мой язык, наверно, сух,
Бледно моё описанье.
- Ваня, милый, я вся – слух,
Продолжай повествованье.
- Мало знаем, что такое,
Есть энергия вообще, -
То, чем создано живое;
Не хлебали этих щей,
Вот и вкус не представляем.
Мы под этим понимаем,
Что-то вовсе неживое,
Неразумное, пустое.
А на деле, пустоты
Во вселенной просто нету,
Не найти по белу свету
Абсолютной темноты.
«Тёмная энергия» (таково её названье),
Всё собою занимает
И пространство расширяет,
Ей покрыто мирозданье.
Даже вакуум – она;
Там, где нету ни частицы,
Ни покрышки и ни дна,
Абсолютной единицей
Лишь энергия дана.
Дух носился в пустоте,
Создавая мирозданье;
И в материи, в воде
Породил существованье.
Много у него путей
О которых мы не знаем,
Ведь, как капля в океане
Наша жизнь биосистем.
Вот, к примеру, муравей,
Он ведь вряд ли понимает,
Что живёт среди людей,
Что иная жизнь бывает.
Даже тут опять система,
Замкнутая, как везде…
Муравьиная ты схема,
Вспыхнешь скоро, быть беде!
- Ах, Иван, развёл костёр,
А ведь рядом муравейник,
Загорится уже скоро!
- Я их вовсе не заметил…
Что ж, спасу я этот мир,
Эй, цивилизация,
Помогу сейчас я мигом,
Час пришёл спасаться вам.
Страшный апокалипсис
Мы с тобой предотвратили.
Муравьи, падите ниц!
Нас, в слезах благодарите.
Глядь, утихла паника,
Яйца в норы потащили,
Жили себе не тужили,
Вспыхнула галактика…
Ну так вот, как муравьи
Знаем лишь свой муравейник,
Мы б представить не смогли
Мир иной, иные сферы.
Всё от сложности зависит
На которой существо;
Нас наука не возвысит,
Не изменит естество.
Будем мы в себя вмещать
Только то, что в состояньи.
Что нам может обещать
Наше бедное сознанье?
Душу мыслим только в теле,
Мы представить не сумеем
Жизнь разумную без плоти;
Нам, как всем вообще животным,
Разум дан, чтоб выживать,
Вид свой дальше продолжать.
Муравей – в своей системе,
Человек, хомяк – в своей,
Все в пределах своей схемы
Суетятся на Земле.
Тех, кто вышел, мы не видим,
Это свыше наших сил,
Наша участь незавидна, -
Быть во тьме среди светил.
Скудны органы познанья, -
Зренье, обонянье, слух.
Для природы пониманья
Каждый из нас слеп и глух.
Мы не видим тех энергий,
В коих мысленный простор
Существует в полной мере,
Где уже не нужен сор
Органических материй.
Вот туда уйдёт сознанье,
Скинув плоти чешую;
В чистом разума сияньи
Сущность обретёт свою.
В переходах состояний
Та энергия всегда
Пребывает постоянно,
Воплощает без труда
Дух свой в существах живых.
Миллион лет световых –
Капля в времени-пространстве;
В вечных безднах мировых
Дух сей тлену неподвластен.
От него произошла
Вся материя, все формы,
Лишь разумная душа
К созиданию способна.
- Я читала, что причиной
Послужил большущий взрыв.
- Да, такой видать, был сильный,
Что в мозгу у них наплыв
От контузии возникнул.
Они могут заключать,
Что был всплеск какой-то силы;
От чего? От куда знать,
Мы ведь только миг, как живы
На просторах сей вселенной.
Ишь какой идеей ценной
Объяснили всё мгновенно.
Кто-то, помнится, сказал:
Если б взрыв в библиотеке,
Из обрывков воссоздал
Все томы энциклопедий,
То, тогда бы, мол, поверил
В эту дикую идею.
В общем, дальше продолжаю;
Мы, – есть часть некой системы,
Некоей ментальной сферы,
В ней живут наши сознанья.
Сбросив плотский свой каркас,
Мы меняем состоянье,
Вновь гармония для нас
Предстаёт в своём сияньи.
Обретаем пониманье,
В полном смысле жизнь ведём,
Не влачим существованье,
А в нетленности живём.
Можем снова воплощаться
Души плотью облекая,
Или вечно оставаться
На просторах сего рая.
Большинство обречено
Возвращаться снова в тело,
Редкие достичь сумеют
Состояния богов.
Мирозданье бесконечно,
Несчислимы формы жизни,
Всё в себя вмещает вечность.
Нет рождения, нет тризны
Бытию вечной вселенной;
Ну а для существ мгновенных
Много места для отчизны.
И земная наша схема
Перед чьей-то – муравейник;
В этом-то и вся проблема,
Не постигнуть, не измерить
Человечьему уму
Замысел сего творенья,
Не под силу муравью
Тайны разгадать вселенной…
В своей схеме погибаем,
Чтобы снова возродиться;
Тело временно теряем,
А душа не умирает,
В новом доме воплотится
И хозяйничать начнёт.
Я хочу сказать, что тот,
Кто покинул это тело,
Дальше свою жизнь ведёт
Вне физических пределов.
Вновь он может проявиться
Бренной плотью облачённый,
Снова ему жизнь приснится…
Но удел этот никчёмный,
Надо к высшему стремиться.
Прочь из замкнутой системы
Упорхнуть для жизни лучшей,
Ведь, пожалуй, всем наскучит
В муравьиной этой схеме.
- Значит думаешь, что живы
Все, кто здесь когда-то умер?
- И не только здесь, ведь миру
Зря даём мы первый нумер;
Жизнь была давно разумной
Во вселенной и до нас,
И сюда пришла в свой час.
В новых состояниях
Души умерших пребудут,
Живо их сознание.
- Интересно, как мы будем
Жить без тел, а лишь душой…
- Всё узнаем мы с тобой,
А пока, в телах побудем.
- Ваня, надо, дорогой,
Шампуры уже готовить.
- Это мигом, не впервой.
- Вот, салатика попробуй,
Вроде бы хватает соли?
- Ох, её, пожалуй, много!
- В самом деле? Что смешного?
- Да своё, дурак я, вспомнил…
С солью полный здесь порядок,
Очень нравится салат,
В меру солон, в меру сладок,
Сочен, огурцы хрустят,
Помидоры прямо тают,
И чудесный аромат!
- Значит, пряностей хватает,
Сыпнула сюда я кари,
Перец чёрный и укроп,
Чтоб пикантности добавить.
- Буду есть, пока не лопну!
Заключительным аккордом
Станет мясо – шашлыки,
Композицией свободной
Насладимся от души.
А без пива, вся картина
Потеряла б свои краски,
Только с ним еда красива.
- Тут, с тобою несогласна.
- Ладно, спорить я не буду,
Я ведь вовсе не гурман,
Вкусно мне любое блюдо,
Если рядом есть стакан.
Насадил я мясо ровно,
Погляди на шампуры,
Разместились бесподобно…
Вы пока ещё сыры,
Мяса сочные кусочки,
Но, могу сказать вам точно,
В миг поджаритесь; быстры
У огня тепла движенья,
Подрумянит скоро вас,
Поедим мы с наслажденьем
Сей баранины прекрасной.
Погляди, как зашипели!
Только раз и провернул,
А они уже успели
Ароматный издать гул.
Скоро корочкой румяной
Вы украсите бока,
Ваша нежность так и манит.
Что там все окорока,
Сала, рульки, сервелады
Пред величьем шашлыка?
Конкурентов он не знает.
- Собрались мы как в поход,
Для чего ты взял палатку?
- Как же, нам для обихода
Пригодится; вдруг до завтра
Мы здесь лагерь разобьём.
Наедимся и уйдём
В тесное уединенье…
- Мы замёрзнем. – Что за мненье,
Мы согреемся вдвоём.
Разве Маше неизвестно
Для чего мы ходим в лес...
- Нам и так хватает мест…
- Но и здесь вполне уместно,
Даже лучше, интересней…
Хорошо, когда мы вместе,
Сердце бьётся так чудесно
И предчувствует восторг…
- Ваня, перестань, ну честно,
Неужели б ты не мог
Укротить себя чуток,
Всё одна и та же песня
В жилах у тебя звучит.
- Похоть, Маша, не молчит,
Жизнь была б не интересной
Без утехи этой плотской.
- Ты, Иван, можешь о звёздах
И вселенной говорить,
Про посмертные прогнозы
С убеждением судить,
Душу отделять от тела
И духовность в мире видеть,
Ну и тут же, между делом
Собираешься грешить.
- Что за грех, ведь это жизнь,
Все на свет так появились,
Ни к чему нам аскетизм, -
Размножайтесь и плодитесь.

Хорошо в лесу осеннем
Они время проводили,
Упивались птичьим пеньем
И картиною красивой
Золотистого простора.
Нежит уши жёлтый шорох,
Солнце тёплыми лучами
Льётся на прозрачный воздух,
Небо радость излучает
Синевой своей свободной.
Ветер, сладкою печалью
Веет на осенний лес,
Шевелит его ветвями,
Шепчет бархатом древес.
Нежно умиротворяет
Погруженье в сон природы,
Тёплой грустью наполняет
Всё пространство небосвода.
Жаль, не много этих дней
Предлагает бабье лето.
Холод станет посильней,
Смотришь, и уже раздета,
Сброшена с дерев листва,
Ветви голые воздеты,
Как с мольбою в небеса.
Холод, слякоть и дожди,
Вот, с утра уже и льдинки
Лужи кромкой обложили.
Тут уже как на поминках,
Грусть совсем уж не тепла,
Веет холодом она.
Мы пропустим эти дни,
В царство сна пришла зима.

ГЛАВА 13
Сугробами усыпала зима
Бесконечные просторы
Нашей родины суровой,
Льдом хрустальным облегла,
Навела свои узоры
У Иванова окна.
Утром он раздёрнул шторы,
Смотрит, - солнце так и слепит,
Но не греет в эту пору,
Ярко на морозе светит,
Снежные пески искрит,
Оживляет зимний вид.
Пляшут мелкие снежинки
В бодром воздухе морозном,
Блещут мёрзлые пылинки
У Ивана перед носом.
Высунулся он в окно,
Свежесть ледяную тянет,
Просыпается, зевает,
Пар клубящимся столбом
С содроганьем выпускает.
В кухне чайник закипел,
Мама завтракать готовит,
Много предстоит ей дел
На ответственной работе.
А Иван всё тот же школьник,
Нагребает он рукою
Горку снега в подоконник,
Шарик из него слепил
И на кухню поспешил,
Маме мячик подарил.
Кофе выпили, поели,
И погоду обсудить
Обстоятельно успели,
Встали, стали уходить.
Шёл Иван под скрип мороза
К остановке, на автобус,
Резко в воздухе морозном
Раздавалися шаги.
«Сковывает мне мозги
Ледяною этой стужей,
Ну кому такое нужно?
По пол года здесь ни зги
Не увидишь в снежном мраке,
Мёрзнут люди как собаки,
Вязнут в белые пески,
В зимнем хладе застывают.»
В институт пришёл Иван,
Сдал он в гардероб кафтан,
На скамейке развалился,
Что-то обсуждать пустился
С непутёвым Батраковым,
(С тем, который много троек
На экзаменах имел).
Тут и Маша подоспела,
Тоже в разговор вступила.
Скоро и звонок пропел;
Коридор вмиг опустел,
В кабинеты все забились,
В просвещенье углубились.
День учебный быстро таял,
Промелькнули все уроки;
Вновь идут до остановки
С соблюдением всех правил
Наши Ваня и Мария.
Шаг они остановили
Перед красным светофором,
Шли они без разговоров,
До тепла скорей спешили.
- Тридцать два сейчас в тени,
Только, к сожаленью минус,
Помнишь жаркие те дни?
- Помню, а сейчас бы смылась
Поскорее на такси.
- Тут недолго ведь дойти.
- В эту стужу, очень долго,
До костей уже продрогла…
- Вон автобус, не грусти,
Надо было со Смирновой
На авто тебе уехать,
Вы ж в одном живёте доме.
- Я с тобой пойти хотела.
- Мне «права» восстановить
Предстоит ещё не скоро.
- Ваня, я с тобой готова
Пешим ходом исходить
Шар земной; ужасный холод
Не могу я говорить…
Наконец они залезли
В тёплый городской автобус,
Скрылась ледяная бездна.
- А ведь есть ещё и полюс,
Как там люди выживают…
- Там по пятьдесят бывает,
Ходят все в оленьих шкурах
И не моются годами.
- Фу-у, такого и подумать
Никогда бы не смогла.
- Такова температура,
У них лето, как зима.
Соберутся дружно в юртах,
Дышат копотью костра,
Рыбу свою вялят хмуро,
А водички ни ведра.
Чем помыться бедным людям?
Да к тому же холод лютый;
Вот такая вот беда.
- Рассмешил, Иван, придумал!
- А представь себе, Мария,
Запахи у них какие…
Обонятельного бума
Вмиг могли бы мы достичь
В их уютненьком жилище.
Мясо, рыба на кострище,
Да на праздник мухомор,
Вот и вся их будет пища.
Им не нужен всякий сор:
Телевизор, интернет,
Книги, почта и газеты.
Прост, должно быть, разговор
Этих пасынков природы,
Про рыбалку, да охоту.
Знать не знают всякий вздор
О политике и войнах,
О науках; и довольны
Своей жизнию простой.
- Мы опять сейчас с тобой
Шли путём ассоциаций,
Разговор наш начинался
О погоде; холод лютый и автобус
Превратилися в «права».
- Ты припомнила про полюс,
К чукчам меня привела.
Это верный механизм, -
Мысль цепляется за мысли
И пошло, пошло крутится.
Варит смысл голова.
- Ну и как ты управляешь
В этой схеме поведеньем?
Помнишь, шашлыки мы ели,
Говорил, что представляешь
Ты свободным наше «я».
- Говорил я не шутя,
Докажу щас на примере.
Вот представь себя в шесть лет,
Оживи в сознаньи след,
Образ вспомни в полной мере.
- Вспомнила я эпизод,
Только, не совсем приятный.
- Видишь значит, ну так вот,
Кто тебя привёл обратно?
Это Маша, твоё «я»,
Стержень твоего сознанья
Сим процессом управляет.
Не обратная петля,
Не сцепление нейронов,
А лишь то, что там свободно
Движется, в себе неся
Суть твою, твою природу.
Но и то, тоже бесспорно,
Что процессы вызывают
Изменения в сознаньи,
Подключают, выключают
Нам пути для пониманья.
- Ну так, что же наше «я»?
Как ты думаешь, Иван?
- Если честно, то не знаю…
Это всё ментальный план,
Он себя лишь проявляет
Средь материи живой.
- Остановку прозевала!
Заболтались мы с тобой.
- А давай-ка в супермаркет
Между делом забежим
И хот-догов перехватим,
Некуда ведь нам спешить.
Вызову потом такси,
Вроде хватит мне копеек.
- Хорошо, что пригласил,
И поговорить успеем.

Не спеша проходят будни,
Дни сменяются здесь днями;
Чтобы люди не скучали,
К жизни, их, заботы будят.
Сон бывает интересен,
Если много ещё дел,
Если мир ещё не тесен,
Если пыл не охладел.
Можно видеть и в рутине
Свою радость, когда спишь;
Подчиняясь дисциплине,
Крепче на ногах стоишь.
Что прошло и что проходит
В этой вечной суете,
Смысл лишь в заботах ловит,
Больше не найти нигде.
Серость красками украсить
Каждый может в меру сил,
Всё тут пресно, если страстью
Свой кусок не подсолил.
Прелесть есть, покуда цели
Видит в жизни человек,
Лишь тогда, вполне сумеет
Подбодрить свой скучный век.
Для Марии, скука – вздор,
Интерес во всём находит,
И хандра ещё нескоро
Ей ловушку приготовит.
Двадцать лет и год всего
Прожила она под солнцем,
Свежесть в сердце молодом
Вольною струёю бьётся.
Что там завтра, что потом?
Ей сейчас приятно светит
Счастье в юном, золотом,
Улыбается приветно.
Тяжких потрясений гром,
Бури жизненного гнёта,
Может будут, но потом,
Не до них сейчас ей, что-то.
Расцветает с каждым днём
Существом своим Мария,
Только радость и подъём
Жизнь в неё пока вселила.
Любит искренне Ивана;
Любит нежно целый мир,
Для неё, в нём нет обмана,
Идеал – её кумир.
С светлой стороны предстали
Ей явления природы,
С лёгкою душой свободной,
Грязь совсем не замечает.
Пробудить она б смогла
Свет добра в любом злодее,
Всех и каждого б спасла,
Повела бы к доброй цели.
Лишь прекрасные идеи
Сподвигают к созиданью,
Всей душою Маша верит
В правду, в стройность мирозданья.
В ценность жизни поколений,
Что трудились для созданья
Обществу устоев, мнений,
Путь к свершеньям развивали.
Может социум достигнуть
Здесь гармонии земной,
Маша это и предвидит,
Верит в новый, лучший строй.
Жизнь и жить она любила,
Отдавалась с бурной силой
Ликованью впечатлений;
Свежий, юный, бодрый гений
Вёл по жизненной тропе,
И не знал ещё сомнений.
- Что-то я, Иван, вспотела,
Мы с тобою так неслись,
Что понять я не успела,
Как в кафе мы очутились.
- Как комета ты летела,
За тобой не поспевал.
Что бы ты поесть хотела?
- Ты ж хот-доги предлагал.
- Это к слову я сказал,
Можно плотно пообедать,
Я бы супу заказал.
- И мне возьми, только без хлеба.
Небольшой, уютный зал
Полон был в этом кафе,
Кофеварками храпел,
Ароматы издавал.
Люди ели, говорили
И смеялись приглушённо,
Был приятен этот гомон,
Обстановка очень ми;ла.
Взял Иван себе солянку,
Маше заказал борща.
- Нам бы выпить натощак,
Может быть, раздавим склянку?
- Не полезет мне никак
Эта огненная гадость.
- Ну тогда можно коньяк.
- Нет, нет, нет, я отказалась.
- Сок закажем, коли так.

Вот обедают они,
Дальше диалог ведут…
Всё это довольно нудно,
Хватит эту скуку длить.
Для поэзии нет места
Среди будничного шума.
Но, как раз его и буду
Я лепить, ведь это тесто, -
Жизни нашей матерьял.
«Мне совсем не интересно
Знать про завтраки, обеды,
Слушать к месту и не к месту
Бестолковые беседы.
Ты развитие сюжета
В ярких красках подавай,
А читать рутину эту
Я не буду, заскучаю.» -
Так сказал бы мне читатель,
И, наверно, справедливо.
Сам того не замечая,
Я писал в одном мотиве
Заунывном и тягучем,
Вышло вовсе некрасиво,
Это ведь и впрямь наскучит.
Сильно я увяз в деталях,
Превратил повествованье
В описанье мелочей;
Продолжая в сём ключе
Суть романа растеряю.
Мне вам надобно сказать;
Не имел я вовсе плана,-
Взял перо и стал писать.
Пробудившись утром рано,
Открывал свою тетрадь,
За работу брался рьяно,
Начинал я рифмовать.
Два часа, бывало три
Проводил за написаньем…
Эх, опять вошёл в детали;
Вот, читатель, посмотри,
Как трудился, мол, писатель,
И пошёл, пошёл рядить…
Всё бы смог я описать вам,
Долго протянул бы нить
И для этого сказанья.
Слог главней всего в писаньи;
Даже если смысл убог,
Красота повествованья
Больше вызовет тревог,
Красок чувств, переживаний,
Чем мудрейший монолог
Однотонностью звучанья.
Если бы писать я мог
Совмещая мудрость строк
С красотою стройной слога…
Как какой-нибудь пророк
Я б разил сердца глаголом,
Мудрым и прекрасным словом
Суть вселенной бы облёк.
Шум морской и ветра рёвы,
Солнца свет, сиянье звёзд,
Всё б в стихе моём слилось,
Зазвучало б с силой новой.
Вот тогда бы был поэтом,
А не тусклым рифмачом,
Пел бы звучно, горячо,
Ну а я с своим куплетом
Вряд ли буду кем прочтён.
Но, надежду всё ж имею…
Ладно, переходим к делу,
Новая глава созрела.

ГЛАВА 14
Убывали дни зимы;
В снежном царстве потепленье,
Шли февральские метели
На просторах белой мглы.
Снова праздник новый год
С шумом буйно отмечался,
Веселился наш народ,
Развлеченьям предавался.
Мандарины, «Оливье»
И шампанское в бутылках,
Ножки курицы в подливке
Разместились на столе.
Бьют торжественно куранты,
В небе взрывы фейерверков!
Снова наши музыканты
Захлестнут своим напевом
Телевизоров экраны.
Как всегда, тут «С лёгким паром»,
Дорогой «Иван Васильич»,
В общем, та же всё программа
Этой ночью б вам приснилась.
Ёлка, пьянка, смех, подарки,
Да обжорство до упаду,
Что ещё сказать тут надо?
Знаете и так порядки.
Только дети чуда ждут,
В их сердцах и вправду праздник,
Верят всей душою в сказку
И надежды им не лгут.
Им, под ёлочкой подарки
Приготовил дед-Мороз,
Притащил туда украдкой
Он игрушек целый воз.
Счастье, радость, для детей,
Волшебство в сердечках бьётся,
Прелесть благосклонно веет,
Озаряет души солнцем.
Искренне ребёнок верит,
Мир загадкой представляет,
Приоткрыв для жизни двери,
С интересом в путь вступает.
Только повзрослеть успеет
И хлопот не оберётся,
Сказка мигом разобьётся,
Всё прокиснет, заржавеет…
Что-то я опять отвлёкся.
За окном уже февраль,
Потепленье перед носом,
Схлынет хладная печаль,-
Радуют меня прогнозы.
Учится Иван усердно,
На отлично успевает,
Полугодие победно
В лучшем виде завершает.
Дома в чтенье погружён,
В перерывах, бодро с гирей
Напрягает свои силы,
Оживлён и увлечён.
Нейролептики он пьёт
Лишь на сон, самую малость,
Жизнь размеренно ведёт
И не ведает усталость.
Гонит от себя тоску,
Занимает ум и тело,
Ведь хандра та, то и дело
Срезать хочет по виску.
Лишь для виду присмирела,
Затаилася болезнь,
А расслабься – тут же смело
Новым приступом полезет.
В биохимии, в мозгу
Сделал Ваня укрепленье,
Не отдаст своих владений
На попрание врагу.
На осадном положеньи
Наш Иван не унывает,
Натиск тяжких впечатлений
Он в забаву превращает.
Скажем, смотрит телевизор,
Видит, слышит скрытый смысл
Обращённый лишь к нему,
Но не увязает в мыслях.
Бред рассеивает шуткой,
Не томится своей мукой,
А умело направляет
По другим путям сознанье.
Часто слышит он звучанье,
Повторенье голосов,
Не теряя пониманье,
Что причина – сбой мозгов.
Как боксёр в бою неравном,
Он улыбкою встречает
Вновь пропущенный удар
И в бою не остывает,
Но не делает пожара
Из обыденных явлений,
Принимая всё с терпеньем.
Он надежды не теряет
Ход сраженья изменить,
То и дело пробивает,
Иногда даже теснить
Оппонента начинает.
«Видно, предстоит мне жить
В этой тягостной борьбе;
Ничего, смогу осилить,
Не сгорел в своей избе,
Но не смог и потушить.
Тлеет медленно болезнь
И грозится разгореться.
Может быть, мы с ней любезно
Уживёмся всё же вместе?
Выгнать мне не удаётся
Наглую шизофрению,
Значит, привыкать придётся,
Ведь живут как-то другие.
Даже кой-какую пользу
В этой спутнице заметил,
Много задала вопросов,
Ждёт она, чтоб я ответил.
Мир она дала увидеть
Мне под ракурсом иным,
Если вдруг она изыдет,
Скучно станет; нам двоим
Веселее жизнь приснится,-
Так утешу я себя,
Если бесполезно биться,
Лучше станем с ней друзья.
Если так смогло случиться
И безумие – мой рок,
Извлеку и здесь урок,
Нечему во сне дивиться.
Время грёзы все развеет,
Выплыву на новый берег
Из бушующей пучины,
Не уйду на дно я, в тину,
Обрету иной я дом
С новым видом за окном.
Этот миг умчится в бездну,
Как и тысячи других,
Но, душой я не исчезну,
В мыслях оживу своих.»
Ходит Ваня на учёбу,
Каждый день они с Марией
Видятся, и выходные
Вместе радостно проводят.
Посторонний наблюдатель,
(Если он не психиатр),
Не заметил бы в Иване
Груз психических недугов.
Ясно у него сознанье,
Заподозрить, что-то, трудно.
Мысль свою он излагает
Адекватно разговору,
Нить сужденья не теряет,
Размышляет очень скоро.
Суть вопроса подмечает,
Помнит точно все детали,
Ничего не ускользает
От столь цепкого вниманья.
Всё в себя вбирает память;
Каждый образ, каждый звук
С яркостью живут в сознаньи.
Да, такой себе недуг
Пожелать бы мог писатель,
Или деятель наук.
(Это часто и бывает,
Сим известен этот круг).
Скрыта сторона их мук
Мощной творческою силой;
Есть стрела и крепкий лук,
А стрелок тот невиди;мый,-
Часто, тяжкий, злой недуг.
Но Иван, увы, талантом
Никаким не обладал,
На корню давно завяло
То, что Бог ему послал.
Мир в уме его предстал
Жутким мороком бредовым,
Заживо он погибал
С каждым днём и часом новым.
Лишь занятия спасали
От безумия сознанье,
Хворь ума не угасала,
Но и сильно не пылала.
Всё таки, ходить по углям,
Это лучше, чем сгореть;
Жребий Вани в меру труден,
Сможет он преодолеть.
Часто думается людям,-
«Мёртвый хуже, чем живой»,
Мы о том судить не будем,
Все идём одной тропой.
Девяносто лет, иль тридцать
Видит кто-то белый свет
Для того, чтоб испариться…
Всё в свой срок сойдёт на нет.
Но ведь кто-то и не видит,
И не слышит, и не внемлет,
Неужель он жизнь приемлет
И судьбу не ненавидит?
Муку лучше прекратить,
Этот путь всегда возможен.
Счастье, скажите вы, - жить.
Я судил бы осторожней.
Ване очень повезло,
Он не в тяжких кругах ада,
Сможет он судьбе назло
Одолеть её преграды.
Радоваться он умел
Лучше всякого ребёнка,
Собран был, когда хотел,
Чувствовал довольно тонко
Каждый жизненный нюанс,
Жизнь вполне любил подчас.

Шли они после уроков,
(То есть, Ваня и Мария),
К той же самой остановке,
Где беседовать любили.
Снегу горы навалило,
Сыплет небо снежный пух,
Все свои запасы мигом
Выложит; неделях в двух
Отстоит весна от стужи.
Вновь теплом будет разбужен
Свежий, жизненный порыв,
И свободу получив,
Превратит сугробы в лужи.
Злится, видимо, зима,
Что дни власти сочтены,
Вот и снегу подсыпает
Толщиною в две стены.
- Свежий воздух, нет мороза,
Градусов, наверно, семь.
От такой прогулки польза,
Медленно идём совсем.
- Ах, как нежно и приятно
Обсыпают хлопья снега…
- Посмотри, в руке как тают,
Быстро песенка их спета.
Мы – такие же снежки,
Носимся по ветру, таем,
Ну-ка, щас слеплю, лови!
Ух, как резво убегаем!
- Ваня, хватит, перестань,
Очень сильно ты кидаешь.
- Что сдаёшься? Так и знал!
- Нет уж, ты сейчас поймаешь!
Завязали перестрелку,
Бой ведут ожесточённый,
Попадают ловко, метко,
Лепят быстро, увлечённо.
Прут в атаку без разведки,
Бьют снежком от всей души,
(Так когда-то наши предки
«Молотовым» танки жгли.)
- Хватит, Ваня, я устала,
Мы как дураки с тобой,
Мне за шиворот попало…
- Дай-ка растряхну, постой…
Помню, раньше мы, бывало,
Бой устроим после школы,
Повоюем до отвала,
Разгуляемся мы вволю.
Лезем горки штурмовать,
Роем снежные траншеи,
Носимся ломая шеи;
Надо крепость штурмовать,
Иль на приступ устремиться.
Часто, так могло случиться,
Что уже пошли всерьёз
Отбиваться, колотиться.
Глаз подбит, размазан нос,
Насмерть мы готовы биться.
Сколько смеху, сколько слёз
Было в детских тех забавах…
А теперь посмотришь, право,
Детский мир совсем замёрз.
Им смартфон уже с яслей
Заменяет всех друзей.
Во дворе чтоб собрались –
Это редкое явленье,
Отцифрованна их жизнь.
- Слышала я это мненье;
Старший младшим недоволен,
Так идёт из поколенья
В поколенье; уважают свою долю,
А над новою смеются.
Можно только улыбнуться
Этим вечным рассужденьям.
Страшно было ваше время,
Раннее ты детство вспомнил,
А когда был повзрослее?
- Страшного я не припомню…
Всякое, конечно, было,
Много сильных впечатлений,
Жили люди не уныло,
Волю и разгул любили.
Было больше преступлений,
Да особо в городах,
Как вот, с нашим населеньем.
Наводили лютый страх
Ночью волчие артели,
Да и днём они без дела
Сложа руки не сидели.
Лет на десять все они
Были старше нас,
Вот уж их, не в добрый час
Матери произвели.
Помню, раз пошли купаться
За шестой микрорайон,
Стали с горочки спускаться,
(Есть там небольшой каньон).
Смотрим, труп ничком лежит,
Метрах в десяти смердит
Духом тленья от него.
Говорят, чаще всего
Там покойников скрывали,
Знаешь «мясокомбинат»?
- Что-то слышала, да, знаю.
- А в соседнем от нас доме
Перерезали ребят
Прям в квартире; перед школой
К ним знакомые играть
На приставке напросились,
И заране сговорились
Эту прелесть отобрать.
(Первые «Сони-пластейшен»
Появилися тогда).
В общем, замысел успешно
Выполнили, без труда.
Двух мальчишек порешили
Из-за этой безделушки;
Знать, понравилась игрушка,
Вот отнять и поспешили.
Быстро этих отморозков
Изловили по следам,
Справедливый суд воздал
Наказанье сим отбросам.
Одному, по малолетству,
Присудили восемь лет,
А другому, вот ведь средство!
Жёлтый выдали билет.
Принудительным леченьем
На год волю оградили,
За примерным поведеньем,
Взяли и освободили…
Я ещё пару примеров
Знаю точно в том же роде.
Верно говорят в народе,
Что закон у нас не дремлет.
Могут и за булку хлеба
Посадить, в буквальном смысле,
И способны, в то же время,
Тот же срок дать за убийство.
В техникум я поступил.
За два года до меня
Вопиющий случай был.
Собрались одни друзья
И учителя убили;
Не могли они по химии
Получить себе зачёт,
Нрав химички не осилили,
Их отчислили; и вот,
Утром рано собрались,
Стали ждать, когда она
На лифте поедет вниз.
Вряд ли ожидать могла
Для себя такой сюрприз.
В лифт зашли они с ней вместе,
И зарезали на месте.
Так вот, один из них
Провёл лишь год
В специальном учрежденьи,
И на волю, без хлопот
Вновь взошёл как лист весенний.
- Неужели так бывает,
Год леченья за убийство?!
- Маша, я не сочиняю.
А вот пример иного смысла;
Мой знакомый, за утюг
Осуждён был на три года,
Взяли и закрыли вдруг.
«Не нужна тебе свобода,
Малолетний ты злодей,
Похлебай-ка кислых щей.» -
Так, должно быть, рассудили.
Справедливость в этом мире –
Очень редкое явленье;
Это факты, к сожаленью.
- Как ты думаешь, Иван,
Совесть их совсем не гложет,
Тех убийц?
- Думаю, что как ни странно,
Вряд ли, что-то их тревожит.
Кстати вспомнил, как-то мама
Быль одну мне рассказала.
Как коллега у неё,
(Тоже врач, какой не помню),
На охоте бил зверьё,
Обожал он эту ловлю.
Отпуск проводил в тайге,
Улетал на вертолёте
В глушь лесную; на охоте
Проводил недели две.
Там они себе угодья
Поприсвоили у местных;
Зверя настреляют вволю,
И надолго ту окрестность
Дичь опасливо обходит.
Возникали у них споры,-
Злилися аборигены.
Ну а наши: «Мы не воры,
Вот вам водка для обмена.»
Как-то, в этих посиделках
Не на шутку разругались;
В общем, выстрелы раздались,
Застрелили в перестрелке
Наповал того врача.
Эти ведь народцы, белке
В глаз засадят с горяча,
Бьют они проворно, метко.
Где, кого искать в тайге?
Дело скоро то, закрыли.
Вовсе бы его забыли,
Если б через десять лет
Хант в участок не явился.
Он признался, повинился,
Говорит: «Душа болит»…
А ведь если рассудить,
Поступил он справедливо;
Что ему мешало жить?
Совесть, видно, говорила
Не смолкая ни на час.
Этот человек прекрасен,
Бог, его заочно спас.
Что, цивилизация,
Иль культура просветила?
Воспитала нация?
Нет, добро в него вселила
Его собственная суть,
Нравственная воля, сила,
Не закон какой-нибудь.
Сотни разных отморозков
В нашем обществе цивильном
Процветают; здесь, под носом
Ужасы творят обильно.
- Ваня, у меня вопрос:
Можно ль как-нибудь прогноз
Сделать для лихих злодеев,
Упредить их поведенье?
- В психологии судебной
Много разных есть идей,
И полезных, и не верных.
Иногда способны цели
Те эксперты достигать
И чудовищ выявлять.
- Я бы всей душой хотела
Свою лепту в это дело,
С пользой для добра вложить,
Чтобы лучше стало жить
Обществу на свете белом.
- Хочешь мраку посвятить
Свои светлые денёчки?
Тяжело же будет очень.
Лучше уж цемент грузить,
А не тяжесть «жуткой ночи».
Социальный психиолог –
Вот призвание твоё,
Не грузи на душу морок,
Для чего тебе зверьё?
Ты благоустройство мира
Лучшею стезёй продвинешь,
Специальность эта шире
И достойней; вот увидишь.
- А какое направленье
Ты бы выбрал для себя?
- Я бы чувствовал вольнее
Там, где ищут наше «я».
Нейропсихология
Мне, пожалуй, подойдёт…
Вон, автобус наш идёт.
- А давай-ка лучше, Ваня,
Погуляем пешим ходом,
Лезть в автобус не охота,
Никуда не опоздаем.
Шли они, не торопясь,
Продолжали разговоры,
И гуляя, пришли к дому.

ГЛАВА 15
Дни весенние примчались,
Воздух свежестью обдали,
Солнце тёплыми лучами
Море снега нагревает.
Плещет вольными волнами
Белоснежный океан,
Бурной пеной закипает,
Путь готовит к островам.
Разомкнутся скоро волны,
Выйдет суша из пучины;
Почва жить опять готова,
Сбросит с тела стужу, льдины,
И зелёными коврами
Вновь укроется обильно.
А пока ещё бушует
Снежный море-океан,
И, наверное, тоскует,
Срок недолог ему дан.
Снова свежее явленье
Прежнее собой заменит,
Мчится времени теченье,
Ход свой быстрый не замедлит.
Продвигается к апрелю
Юный и не спелый март,
С каждым днём сильней теплеет
Молодой его азарт.
Ждут весенние капели
Снова звонкого звучанья,
Песенкою птичьей трели
Привлекут к себе вниманье.
Расцветут былые дни,
Воцарится вновь весна,
Воспоёт пору любви
На просторах жизни-сна.

Ваня ходит на учёбу,
С пользой время коротает,
Ученик он был способный,
(Мы о том уж замечали).
Цель себе Иван поставил –
Получить образованье,
Оборотов он не сбавил,
Насыщает жажду знанья.
Разрешить хочет вопрос:
Что же, всё таки, сознанье
В этом мире представляет?
Изучал усердно мозг
Параллельно с общим курсом,
Это было большим плюсом
К основной его науке.
«Жаль, что не доходят руки
Почитать психиатрию,
Лишь немного уяснил я
Про свою шизофрению.
Ничего, ещё успею,
Предо мной её пример.
Всё взвалив себе на шею,
Вскачь не пустишься; эх, серо
Всё же, наше вещество…
Не живём мы в полной мере,
А продляем существо.
Если что достичь хотим
Слабым разумом своим,
То должны все свои силы
Приложить на кусочек бытия,
Будто он один лишь в мире.
Фокус узкий – вот стезя,
Освещает лишь крупицу
В бесконечности темницы.
Если ты специалист,
То скорей, в одной лишь сфере,
В остальном же, бел и чист,
Как младенец неумелый.
Только в смежных дисциплинах
Можешь сделаться мастак,
Тут нельзя наполовину.
У меня ж, как-то не так;
Я бы мог быть и философ,
И психолог, даже физик.
Кстати, все эти вопросы
Совмещаются едино.
Только, жизни ведь не хватит,
Да и моего ума.
Расстелить то можно скатерть,
Ну а будет ли еда?
Так голодным и помрёшь,
Не насытишь жажду знанья,
Узок путь для пониманья.
Ты невеждою живёшь,
Глупенький «венец природы»,
Гол придёшь и гол уйдёшь,
Наготу твоей породы
Не закроешь, не проймёшь.
Хорошо тому, кто туп,
Он сомнения не знает,
Он живёт и процветает.
Ходит сей готовый труп,
Живо ли его сознанье?
Бродишь средь себе подобных,
Хлеб насущный добываешь,
Растворяяся в заботах,
Жизни суть не постигаешь.
Разум в этом мире служит
Как орудье для борьбы.
Дан нам свет в пучине тьмы,
Только, вряд ли он здесь нужен.
Вид свой дальше продолжать,
По законам жить природы
И по меньше рассуждать,-
Только этот путь пригоден.
Для чего мираж свободы
Нам в сознаньи создавать,
Если мы сродни животным?
Самоцелью понимать
Надо эту жизнь,
Наслажденье получать,
К удовольствиям стремиться.
Ешьте, пейте, размножайтесь,
Умирайте и рождайтесь,
А когда опасность рядом,
Смело, яростно сражайтесь.
Вот единственный завет,
Жив он будет тыщи лет,
То есть краткое мгновенье,
И оно сойдёт на нет.
Я в неведеньи рождён,
Я невеждою погибну,
Странный, иллюзорный сон…
Мироздание воздвигнул
Изначальный, мудрый разум;
Развивается не сразу
Пониманье у существ,
Во вселенной хватит мест,
Где тупее нас в три раза.
Так же хватит и таких,
Где живут богам подобны;
Может будем мы свободны
В тех обителях иных?
Всюду есть закономерность,
Есть она и для того,
Что, пока что, - неизвестность.
Ещё низок потолок
Для научного познанья,
Выше станет он в свой срок,
Силу обретёт сознанье.
Станут люди понимать,
Что ментальная их сфера
Формы жизни принимает,
Существует в полной мере
И без плотского каркаса,
Бытие её прекрасно.
Наряду с материей,
Есть невидимая глазу
Чудная энергия.
Лишь её средь биомассы
Можно называть живой,
Всё несёт она с собой:
Мысли, чувства, представленья,
Информацию времён,
Варианты направлений
Всех событий; там законы
Создаются для природы.
Все мы в этот мир уходим,
Чтобы населить миры,
Проявиться в новой плоти.
Кто-то будет до поры
Уходить и возвращаться,
Кто-то сможет там остаться
И обитель сотворить.
Большинство обречено
В новых формах снова жить,
Воплощенье находить
Там, где будет им дано.
В одной замкнутой системе
Можно странствовать веками,
Быть частицей в этой схеме,
Лучшего не достигая,
А порою, даже худший
Принимая жизни вид.
Неразумны наши души,
Нам развитье предстоит.
Единицы в этом мире
Лучший путь себе готовят,
К новым берегам уходят.
Остальные, как и плыли,
Так же дальше и плывут,
В том же омуте живут;
Вновь рождение и гибель
Ожидает души тут.
Изучили то, что видим,-
Эволюцию материй,
Главное мы позабыли,-
То, что движет всем в вселенной.
Мало знаем мы энергий,
Многое для нас темно;
Для познанья нам дано
Только то, что в нашей сфере,
То, что разглядеть умеем.
И не так велик наш вид,
Как о том себе мечтаем,
Проблеск разума нам льстит;
Лишь ступеньку занимаем
Мы на лестнице огромной.
Уголок наш очень скромный
И жильцы несовершенны;
Мы – крупица во вселенной,
Знаем только свой клочок,
Жизнь которого мгновенна.
Вечный движется поток,
Нет конца ему и края,
Тьму пространства наполняет
Светом разума; играет
В тысячах живых существ,
Никуда не исчезает,
Пребывает повсеместно.
В том потоке не иссякнет
Жизнь бесчисленных сознаний,
Плещутся они волнами
В этом вечном океане.
Только проявленье «волн»
Чрез материю мы видим,
Движется в потоке чёлн,
Ну а кормчий? Он изыдет
Из мирского корабля,
И узреть его нельзя.
Изучили мы, то судно,
А того, кто в нём живёт
Разглядеть очами трудно.
«Да ладья сама плывёт!
(Заключит скорей учёный),
Её вёсла, парус, борт –
Чёткий механизм сплочённый.
Повредите, скажем, парус
И ладья остановилась,
Руль сломайте – заметалась,
Безвозвратно с курса сбилась.
С очевидностью бесспорной
Нужно сделать верный вывод,
Что ладья сама способна
Управлять своим заплывом.
Миллиардами опилок
Сей корабль организован,
Самый высший в этом мире,
Но он – дерево, не боле.»
Так они все рассуждают.
Что ж, слепец ведёт слепого,
Оба в яму упадают,-
Этот путь нам уготован,
Путь неведенья; не знает
Человек иных путей,
В тупике он пребывает…»
Перечёл Иван статей
И томов большую гору,
Сей предмет вполне освоил.
Не всегда в коня овёс,
Но Ивану шло на пользу
Изучение вопроса
О феномене сознанья;
Радовался он познаньям
В праздном чтеньи обретённым,
Чувствовал себя учёным.
В институте увлечённо
Он занятьям предавался,
В выходные развлекался.
Свой любви союз сплочённый
Укреплял с младой Марией,
С нею время проводил он.
Той весной они ходили
Постоянно в кинотеатр,
За афишею следили.
 Вечером, занявши партер,
Любовалися шедевром
Нашим новоиспечённым,
Жаль, что как всегда никчёмным.
Не любил Иван кино,
Редкий фильм был по душе,
Он Марией увлечён,
Не экраном; и вообще
Ему было всё ровно,
Хоть театр, хоть кино,
Лишь бы Маша была рядом,
Вот ведь главная отрада.
Так же и она судила,
Но и фильм смотреть любила.
Поздно они возвращались
Тихой улицею тёмной,
Фонари им улыбались,
Освещали путь влюблённым.
Звёзды небо украшали,
Сыпали своим мерцаньем
Из далёкой, вечной мглы.
Лунный свет неспешно плыл,
Закрывался облаками,
И опять тоскливо лил
Бледное своё сиянье.
Вот дошли до главных улиц,
Переулок тёмный скрылся,
Тут огни витрин проснулись,
Воздух тёмный заискрился.
Окна на домах горят
Электрическим огнём,
Тут и там блестит их ряд,
Во дворах светло как днём.
Под ногами снег хрустит;
Свежий воздух нос щекочет,
Охладел он ближе к ночи,
Крепкий сон он тем сулит,
Кто им подышать захочет.
Шли домой Иван да Марья,
Обсуждали новый фильм.
- Чепуха опять такая,
Режиссёр совсем дебил,
Что он там изобразил?!
Как смотреть это, не знаю.
Разве, то, игра актёров?
Им бы место в сериале,
Иль в рекламе, там уж в пору
Свой талант бы показали.
Главное, что раздражает,-
Подражанье Голливуду,
Без стесненья всё оттуда
Бездари понахватали.
Неужель своим умом
Кинофонд прожить не может,
Самобытность уничтожат,
Что останется потом?
Будет только лишь кривлянье,
Не увидишь там души,
Мысли, чувств, переживаний…
Всё пропало, свет туши.
- Не совсем с тобой согласна,
Есть удачные картины.
- Выбросить из жизни часик
И не помнить половины
В содержании прекрасном?
Однодневки и не боле;
Больше шуму разведут,
Ба, премьера, пёрл, мол, новый,
А посмотришь, тут как тут
Вновь туманная мазня.
И наброском звать нельзя,
Далеко им до картины.
Если фильм хороший, сильный,
То его ты на всю жизнь
В своём сердце сохранишь.
Пузырей же этих мыльных
Сотни можно просмотреть,
Лопнут, стоит их задеть.
- Мне хватает впечатлений
И от современных фильмов,
Старые все надоели,
Мало их, неповторимых.
- Маша, я на современность
Даже в мыслях не ругаюсь,
Говорю я про бездарность,
Про грошовую их ценность.
Всё ровно в каком году
Снята эта чепуха.
- Если она так плоха,
Мог меня ты и одну
В кинотеатре том оставить.
- Вот обиделась, ну хватит.
Правда, песню затянул
Я унылую… Прохладно
Ветер к вечеру подул,
Возвращаемся обратно
Уже в сумерках совсем.
- Можно было и на семь,
Сам же ведь билет ты взял.
- Ну так кто же, Маша, знал,
Думал, будем целоваться,
А мы начали ругаться.
Посмотри, луна как светит,
Бледно-жёлтый её круг
В головы прохожим метит,
Огорошить хочет вдруг.
Сорвалась бы она с неба
И на нас с тобой упала.
- Ты её, пожалуй, первый
Критиканством доканал бы,
Убежала бы обратно
Полечить больные нервы.
- Ох, люблю, когда ты складно
И с задором говоришь!
Да, луна бы убежала,
Ну а ты не убежишь…
- Как ты думаешь, Иван,
От чего луна влияет
На сознанья состоянье?
Это правда иль обман?
Я недавно прочитала
Про психически больных,
Про лунатиков шальных;
Интересного немало
В поведении у них.
- Да, влияние бесспорно
Бледного сего светила,
Точно также, как сезонов;
Есть незримая тут сила.
Я вот вовсе не могу
Спать под полную луну
Без своих ночных снотворных,
Грезится во тьме уму
Призрак сил потусторонних.
Верно говорят в народе:
С переменою погоды
Чаще в беспокойных снах
К нам покойники приходят.
Всё в дыхании природы…
О весеннем обостреньи
Знает каждый психиатр.
Что-то чувствовать умеют
Те больные, но не знают
Как понять и объяснить…
Чутки они к биоритмам,
Не в себе привыкли жить.
Исступлениям, молитвам,
Помрачению ума
Связь с природою дана.
Все они не столько телом
Жизнь ведут на свете белом,
Сколь сознанием своим
Воспалённым и больным.
Пребывают в этом мире
Нераздельно от природы,
Их чутьё острей животных.
Горизонт событий шире
Простирается для них,
Голос разума их тих,
Но могуч вопль стихии.
- Ваня, помнишь говорил
Ты мне как-то о сознаньи,
Что оно не исчезает.
- Тело отдадим могиле,
А душа жить будет дальше
В новых Ванях, новых Машах.
Так же, сможем мы покинуть
Навсегда сей грешный мир,
Не дано сознанью сгинуть.
Много во вселенной дыр,
Их мы и законопатим,
И, быть может, не утратим
О себе воспоминаний.
Лучшую ступень сознанья
В новом мире обретём,
В новом месте пребыванья
В лучшем виде расцветём.
А пока не воплотится
Наша жизнь средь организмов,
Будем мыслию носиться.
Наша вечная отчизна
В мире нематериальном,
Эта жизнь иного плана.
Нету времени, пространства
В том небесном государстве,
Быть повсюду и нигде,-
Состоянье то прекрасно.
Там сознание живей
Чем в телах несовершенных,
Там едины со вселенной,
Знают всё, что будет в ней.
Тьмы миров предстанут разом
И в себя вместит их, разум,
Чтобы позже населить,
Снова в новой плоти жить.
Бьётся этот вечный пульс,
Соки жизни подгоняет
И пространство расширяет.
Никогда в нём не найдутся
Ни начала, ни концы,
Меры нет для высоты
Мироздания сего.
Да, вначале было слово,
То есть логос, смысл, сознанье,
Мы его назвали богом,
Атрибут ему придали.
И чем больше говорим мы о нём,
Дальше тем от пониманья.
Мы забылись кратким сном,
В сумерках наше сознанье.
Будет снова пробужденье
И опять вернёмся в сон;
Но каким же будет он?
Тут же, в новом поколеньи,
Или где-то за пределом
Сей обители земной?
Не погибнем – путь такой,
Явимся на свете белом,
Новою пойдём тропой.
- Ваня, ты так интересно
О бессмертьи говоришь,
Что меня ты, если честно,
И пугаешь, и дивишь.
Вот иду и звёзды вижу
В чёрной бездне небосклона,
И они как будто ближе,
И мерцают благосклонно
Только лишь для нас двоих.
На меня навёл ты стих,
На душе восторг и радость.
Думаю, мы повстречались
В этой жизни потому,
Что когда-то уж влюблялись
В прежней жизни. На луну
Так же вечером смотрели,
Звёзд мерцаньем озарялись,
Жить и верить мы хотели,
И желанье то, сбывалось.
- Точно, ехали в карете
Мы с тобою после театра,
Я тебе: «Мари, на завтра,
В тесном, близком тэт-а-тэте,
Я надеюсь, всё же будем.
Душно в этом Петербурге,
Оперы, балы, спектакли
Грусть наводят на меня,
Я хочу одну тебя.»
Ты мне, что-то по-французски
Со смущением лепечешь.
И тепло так в ухо шепчешь,
Что готова, мол, к нагрузке.
Взяв шампанского и устриц,
Мы идём в апартаменты;
Там, лукаво улыбнулись,
Сбросив лишни сантименты
В вожделенье окунулись.
- Живо, Ваня, представляешь,
Рассмешил меня до колик!
- А быть может этак, знаешь,
Сели мы с тобой за столик
Деревянный, закоптелый,
Печь огромная и лавки,-
Вот единственная мебель.
Щи хлебаем без добавки,
Луком, репой заедаем.
Безучастно рассуждаем
Односложными словами
О работе, урожае,
Ждём, когда подохнет барин,
Лучшей доли ожидаем.
Дальше, я тебя хватаю
И тащу на сеновал,
Там мы негу обретаем,
Чтобы бог нам деток дал.
Их уже у нас десяток
Грязных, хмурых, ловких, хитрых,
Неуверенных, что завтра
Будут хоть немного сыты.
- Ну теперь ты всё испортил,
Мы с тобой иного сорта.
- А может, Маша, было так;
Кошка ты, а я кошак.
Я бегу вслед за тобою
Хвост по ветру распушив,
Ты мурлыкаешь довольно,
В твоём голосе призыв.
Мы весеннею любовью
Переполнены до края,
Заняты свой игрою
Где-нибудь возле сарая,
Или на высокой крыше.
Вопли наши всюду слышны,
Страсть кипит в кошачьем теле,
Перепуганные мыши
Шороху издать не смеют.
Вот натешились мы вволю
И пошли на солнце греться.
Ты с ужимкой озорною
Стала на спине вертеться,
Я мурлыкаю-пою,
И, наверно, жизнь люблю.
- Может мы и вправду жили
Уже много-много раз?
- Жили, только позабыли,
Но припомним всё в свой час…
Шли они и говорили
И на звёзды любовались,
И о времени забыли,
Поздней ночью распрощались.
Проводил Иван Марию
И пошёл угрюмо к дому;
Ночь утех ему сулила,
Только места не нашёл он.
Не было апартаментов,
Ни шампанского, ни устриц;
Но приятно было чувство,
Что душа его согрета
Лишь сердечной теплотой.

ГЛАВА 16
Разгорается весна,
Вот уже и снег растаял,
Снова наступает май,
Согревает царство сна.
Почки пухнут на деревьях,
Зарождается листва,
На газонах лезет зелень…
Мало в этом волшебства.
То же самое, что год,
Или два назад, иль тыщу.
Нарисует и сотрёт
Время, жизни полотнище.
Тот же самый всё рисунок
У приевшихся сезонов,
Всё одни и те же струны
Вновь играют монотонно.
Лето, осень и зима,
И весна идут по кругу;
Люди прячутся в домах
Укрываяся от вьюги,
Иль на улицах пируют
Под наплывами тепла.
Всё таки, рисунок скудный,
Небогат его контекст,
Но штрихам его нетрудным
Жить под солнцем интересно.
Все они в одной картине
Видят пред собой – свою,
И века назад и ныне
Свой набросок создают.
Каждый сам в себе имеет
Внутренний, душевный мир,
Он, наружного главнее,
Он сознанию – кумир.
Наш Иван его низвергнул,
Грубой критике подвергнул,
Но, другой создать не мог.
Стало меньше в нём тревог,
Тёмных красок сожаленья,
Гнева мрачного кипенья,
Клякс уродливых безумья.
Светлый разум в нём рисует;
Доработает картину,-
Может быть, создаст шедевр.
Лишь бы только не остынуть,
Не погрязнуть в нудном, сером
Пережитке бытия.
Молодым порывом смелым,
Ярких красок не губя,
Надо направлять себя.
Наш Иван это и делал.
До экзамена ему
Три недели оставалось,
Сам себе он удивлялся,
Своей ловкости, уму.
Всё он делать успевал,
И учёбу, и свиданья,
И науку о сознаньи
Гармонично совмещал.
Гирей приводил в порядок
Заленившееся тело,
Задавал ему зарядок,
Чтоб окрепло, пропотело.
Плод усилий всегда сладок,
В какой сфере бы он не был;
Строки жизни бегут складно,
Если трудишься усердно.

Шёл Иван до института;
Выдалась ему минута
Про себя поразмышлять,
Монологам волю дать.
Этому он предаваться,
(Вы заметили) любил,
В каждой, каждой ситуации
Сам с собою говорил.
Вот идёт по тротуару,
А на встречу ему пёс,
Прямо, как в каком кошмаре,
Подошёл, задравши нос
И завыл он на Ивана.
Воет-воет, не уходит,
Дыбом шерсть его стоит,
Злобных глаз своих не сводит
Он с Ивана; страшный вид
Был у зверя городского,
Столь лохматого, большого,
Что собой напоминал
Он чудовище; оскал
Хищный на мгновенье кажет,
Лапами асфальт скребёт,
И завоет вновь протяжно.
«Хладом сердце обдаёт
От мелодии такой…»
- Что ты вылез, идиот!
Ну, иди своей тропой!
Пёс спокойно повернулся,
Медленно поплёлся прочь,
Как-то странно оглянулся.
«Смотрит на меня, точь-в-точь,
Будто бы какой знакомый
Хочет вымолвить мне слово…
Напугал меня собакин.
До панической атаки
Чуть старушку не довёл,
Вон стоит и причитает,
Быстро крестится, вздыхает.
Ладно, дальше я пошёл.»
Встретились они с Марией
В сквере возле института,
Выдалась у них минута.
На уроки не спешили,-
Не было двух первых пар;
На беседке порешили
Свой затеять семинар.
Собралась компания
Однокурсников весёлых,
Не для жажды знания,
Для вестей каких-то новых.
- Что там за сенсация,
Ну, рассказывай Мария.
- Я ребятам объяснила,
Что у нас вакансия
Есть на весь второй наш курс.
Выдал семь путёвок ВУЗ,-
Пять на нашу специальность,
Две ещё, отдал «ин-язу».
Туристическая сфера
Практикантов захотела
Из студентов вербовать,
На курорт хотят послать.
На «ресепшене» работать
Будем сутки через двое
И бесплатно отдыхать.
- Значит, едем мы на море?
- Да, осталось только сдать
Нам экзамены успешно.
Но, сейчас уже подать
Надо мне декану список
Тех, кто едет; время близко,
Надо кадры набирать.
- Нас ведь пятеро сейчас;
Званье старосты, Мария,
Тебе в пору поручили,
Собрала в удобный час!
- Вот известие! Прям сон
Наяву мы зрим прекрасный!
Все, наверное, согласны
На халяву к морю ехать?
- Отрицательных ответов
В нашем стане точно нету.
- А куда же мы поедем,
Расскажи-ка поточнее.
- Ждёт нас скоро город Сочи,
Есть там «Бархатные ночи»,-
Превосходный санаторий;
Комфортабельный он очень,
В то же время прост и скромен.
Там путёвки по ста тысяч,
Так же есть и по тридцатке.
Разными он корпусами
Выстроен; в нём непривычно
Сочетается богатство
И бесхитростный бюджет.
Целый комплекс, прямо царство,
И чего в нём только нет:
Там и бары, рестораны
И концертные площадки,
Яхты и аэропланы,
Горки водные и парки.
Тьма экскурсий в все концы
По Абхазии нарядной,
Кстати, нам они бесплатны.
- Что вы скажете, юнцы?
Я уж там одной ногою;
Радости своей не скрою,
Всей душою жду красы
От пленительного края,
Много раз там побывал я.
- Все мы рады, слава богу,
А оплачена ль дорога?
- Столь практический вопрос,
Странно мне от Батракова
Слышать; всё там будет в пору,
Денежный не нужен взнос.
Перелёт туда-обратно
Входит в перечень путёвки,
Всё для нас будет бесплатно,
Сможем сами заработать.
Номера, пусть и не люксы
Нам студентам предоставят,
Всё ж без крыши не оставят.
- В этом деле только плюсы,
Едемте скорей, друзья!
Иль Тобольск оставить грустно?
- Этого сказать нельзя,
Тут нас дачная обуза,
Или скука во дворах
Попридавит своим грузом.
- Ну так, значит, на крылах
Улетим скорей от сюда!
- Ну и Маша, ну и чудо!
Хоть бы словом намекнула
Ты о радости такой,
Удивляюсь я тобой.
Хорошенько всё смекнула
И хранила свою тайну,
Ни словечка не сказала!
- Я сама-то лишь неделю
Знаю это предложенье.
- Салтыкова б разболтала
Через час, а тут семь суток!
- Час? да это многовато,
Разболтала б чрез минуту.
- Вот уж этого не надо,
Не смешная ваша шутка,
И совсем я не такая!
- Ты девчонка-незабудка.
- Замолчи же, Батраков!
Матерных не хватит слов,
Чтоб с тобою говорить!
Как мы рядом будем жить
Я совсем не представляю.
- А Смирнова представляет,
Обо мне она мечтает.
- Да кому ты нужен, бес,
Скройся от меня, исчезни.
- В общем, мы посовещались,
Ехать, вижу я, собрались.
Только срок на весь сезон,
Все три месяца там будем.
- Маша, наш тебе поклон!
Вот прекрасно, вот так чудно,
Это лето не забудем.

Новый стимул, их сподвигнул
Сдать экзамены успешно.
Время пронеслось поспешно,
Резвый май к июню прыгнул.
Пару дней всего до лета
Дожидаться оставалось.
Группа наша собиралась
И готовилась отъехать
Вскоре в южные края.
С нетерпением друзья
Ожидали день чудесный,
Тот, когда в простор небесный
Унесёт их самолёт,
И доставит без хлопот
К морю, к солнцу, на курорт.
День настал; собрали сумки
И спешат в аэропорт.
Настроенье – первый сорт,
Лишь улыбки, смех и шутки
Дружно сыплются от них,
Не смолкая ни минуты.
Каждый всей душою вник
В предвкушение свободы,
И Иван был с ними молод,
Ликовал как ученик
Получающий пятёрку.
- Скучные свои уроки
Наконец-то мы оставим,
С наслаждением добавим
Свежих красок в зарисовки
Наших однотонных дней.
Поскорей бы, поскорей
Мне увидеть снова море…
- Я вот вовсе не видала
Это море никогда.
- Много, Надя, потеряла.
- Да ей это не беда,
В Иртыше её отчизна,
Быть кикиморой капризной.
- Первым делом, как приедем,
Утоплю я Батракова.
- Начинаете вы снова
Свою милую беседу;
Посмотрите на Смирнову,
Всё молчит, за вас краснеет.
- Да уж, не проронит слова,
Что она себе мечтает?
- Я за вами наблюдаю.
- Маша, ну-ка посмотри,
Это, что ли, наш куратор?
Видишь, вон стоит с плакатом.
- Это он; как раз пришли,
Два часа нам до посадки.
Занимайте скорей лавки,
Тут народу – муравейник.
И когда же нам сумеют
Возвести аэродром,
Едут люди до Тюмени
И толпятся здесь потом.
- Вон, те двое из «ин-яза»,
Посмотрите, видно сразу,
Что какие-то хмыри.
- О себе так говори
И тогда не ошибёшься.
- Салтыкова, ты дождёшься!
Сели в зале ожиданья,
Ждут с волненьем самолёт;
Быстро времечко идёт,
На посадку их позвали.
Вот уж дружно залезают
В недра быстролётной птицы,
Тесно место занимают
И готовы в путь пуститься.
Зарычал стальной орёл,
Разбежался он для взлёта,
Подмахнул своим крылом
И раскинулся в полёте.
Дальше, дальше от земли,
Ближе к небу, ближе к солнцу,
Оставляя всё вдали,
Быстрым вихрем он несётся.
Потолок из облаков
Вскоре был преодолён,
Скрылся где-то под крылом
Суетливой жизни сон.
Небо солнцем озарилось,
Беспредельное пространство
Чистотой своей разлилось.
Ваня молча улыбался
Наблюдая красоту,
Отрешиться он старался,
Но шумят; то там, то тут
Раздаются разговоры,
Смех веселья, где-то споры
Не смолкают ни на миг,
Не дают красу постигнуть.
По традиции нелепой,
Перелётный персонал
На английском рассказал,
Что и как должны вы делать,
Если будет катастрофа.
Как надеть свои жилеты
Перед гибельной Голгофой.
- Из полезного сказали
Только время перелёта,
Надоели, идиоты,
Иностранными словами
Непонятное бубнят.
- Я с тобой согласен, брат,
Их английский очень школьный,
И вообще, он инородный,
Пусть по-русски говорят.
Лучше бы совсем молчали,
Тут излишни их заботы,
Ну кого, скажи, спасали
Их жилеты? Вот бы
Лучше говорили:
«Смерти, братцы, вовсе нет,
Все готовьтесь на тот свет.»
- Ха-ха-ха, Иван, ты в точку.
- Тут смешного вовсе нет!
- Салтыковой страшно очень;
Надя, скоро ты скелет
Будешь, где-то под землёй.
- Если буду, то с тобой,
Мы ведь вместе, Батраков.
Ох, какой же ты тупой!
- У меня полно мозгов,
У тебя – одна помада!
- Перестаньте, ну не надо,
Можно и без бранных слов
Долететь благополучно.
- Так, пожалуй, будет скучно.

Три часа прошло в полёте;
Принеслась стальная птица
И успела приземлиться
В Адлере, возле границы
С солнечной Абхазией.
Вышло без оказии
Путешествие на крыльях.


ГЛАВА 17
До курорта добрались
На автобусе друзья,
В номерах расположились.
Им куратор рассказал
О работе предстоящей,
Все нюансы указал,
Речь его была блестящей.
Ване предстоял спортзал,
Стал он там администратор,
Пост ответственный занял
И готов был выйти завтра.
Остальные получили
Назначенье на «ресепшен»,
Всё узнали, обсудили
И устроились успешно.
К морю дружно побежали
Встретить водную стихию,
Взорами к волнам припали
И в восторге все затихли…
Вечер был; уже закат
Заалел над горизонтом,
Море красками играет,
Разбивает берег звонко
Говорливыми волнами.
Беспредельное пространство
Бесконечной синевы,
С неустанным постоянством
Катит вдаль свои валы.
Ухает волной о берег
И вздыхает при отливе,
Рассыпает пену мелко
Белоснежной, пышной гривой.
Дышит свежестью свободной
Весь простор необозримый,
Каждой каплею солёной
Составляя мир единый.
Вечно смотрит это море
В души путников мгновенных,
Удивляет дикой волей
И своей судьбой бессмертной.
Чайки кружат над волнами,
Спорят меж собой, кричат,
Резко в волны упадают
И с добычею назад
К небу радостно взмывают.
Берег был почти что пуст;
Два ленивых рыбака
С удочкой стояли грустно,
Да ещё, издалека
Видно было, как туристы
Шли куда-то очень быстро.
Лишь дыханье ветерка
Воздух наполняло чистый,
Да по небу облака
Плыли кромкой серебристой.
Изумлённые студенты
Вдруг молчание прервали,
Красоту заобсуждали,
И воздали комплименты
Морю, солнцу с облаками,
Восхищалися горами,
Тесным брегом каменистым,-
Любовались южным краем.
- Помнишь, мы с тобой, Мария,
Всё о море говорили
У себя на Иртыше,
В дачном, ветхом шалаше.
- Помню, Ваня, ты доволен,
Что путёвки я достала?
- Ну конечно, ну ещё бы!
Вновь меня очаровала
Прелесть южной красоты,
Вновь сбылись мои мечты.
- Салтыкова, ну а ты?
Ты же первый раз на море.
- Свой восторг никак не скрою.
- Счастья полные штаны,
Верно, и у Батракова?
- Хоть мне море и не ново,
Но величием прекрасным
Захватило сердце мне,
Ты права, я точно счастлив,
Здесь красиво как во сне.
- И Смирнова тож довольна,
Но безмолвна, как всегда.
- Я прислушиваюсь к морю.
С радостью бы навсегда
В солнечных краях осталась,
Вечно бы в волнах плескалась
И носилась вольным ветром,
Озаряясь ярким светом
Бесконечности небес.
- Мир бы для тебя исчез,
Стала б пеной ты морскою
И была бы тем довольна.
Вечно ты сама в себе.
- К счастью, я не Батракова.
- Маша, ну а как тебе
Ощущения от моря?
- Я от счастья всей душою
Над собой взлететь готова!
- Побежали же купаться!
Хватит в лирику вдаваться.
В волны бросились друзья
И давай играть, плескаться,
 Друг за дружкою гоняться.

Утром рано на работу
Поднялись с восходом солнца.
Провели им беглый смотр,
Объяснили, как даётся
Персоналу этот труд.
Им хватило пять минут,
Чтоб улыбкою дежурной
Растянулась их гримаса;
Даже кто-то самый хмурый,
Их увидя, рассмеялся,-
До того были забавны
Те сияющие лица,
Из-за парт встали недавно
И успели обрядиться.
А Иван ушёл в спортзал,
Мог прийти туда и позже,
Только в девять начинался
Шум от беговых дорожек.
Осмотрел он тренажёры,
Штангой не спеша размялся,
И в журнале расписался,
Столбик там завёл он новый.
Девять, десять уж часов,
Вот одиннадцать – всё пусто,
Стало тут Ивану грустно,
Громче он поддал басов
На колонках; развернулся
Всей своей сибирской силой,
Налетел на тренажёры,
Отдохнуть решил от гири.
Посетители не скоро
Зал здоровья навестили,
Только лишь после обеда
Стали на дорожках бегать,
Пол часа - и уходили.
Всё же к вечеру собрались
Здесь любители железа,
В зале сразу стало тесно,
Все усердно занимались.
Без хлопот Иван провёл
Первый трудовой свой день.
В десять ровно запер дверь
И до корпуса пошёл.
«Вот такую бы работу
С радостью я выполнял
До семнадцатого пота.
Ух, себя я прокачал;
Мышцы ломит от натуги,
Твёрды стали и упруги,
Уважаю я спортзал.»
Остальные же, устали
С непривычки не по-детски,
Переполнилось печалью
Их студенческое сердце.
Толпы вечно недовольных
И несведущих туристов
Не давали им лениться.
Целый день они подходят,
Сыплют на ребят вопросы,
Паспортами перед носом
С возмущением махают
И к участию взывают.
Людно, громко в вестибюле,
Заселение идёт,
Голоса гудят как улей;
Только к вечеру пройдёт
Этот суетливый рой.
Но студентов успокоил
Их смеющийся начальник,
Говорил, что лишь в начале
При открытии сезона
Так бывает; что всё скоро
Обретёт неспешный вид.
Редко снова закипит
Новых жителей волна
И отпрянет, и всегда
Будет здесь приятный штиль.
В десять ровно побрели
К номерам своим ребята,
Перед сном поговорили,
Планы выстроив на завтра.
На экскурсию решили
К даче Сталина уехать
И узнать, вожди как жили;
Разошлись они со смехом
По уютным номерам,
Отдались беспечным снам.
Ваня жил вместе с Марией
На девятом этаже;
Вид с балкона был красивый,
Радостно было душе
Созерцание картины
Голубого горизонта
И высоких кипарисов.
Склоны гор под небом чистым
Пышным лесом зеленели,
Вдалеке, уже синели
Очертаньем серебристым.
Раздавались птичьи трели
Вдаль на сотни голосов,
В тёплом воздухе звенели,
Пели музыку без слов.
К ночи в чёрном небе звёзды
Светом неземным сверкали,
Небо куполом громоздким
Близко землю накрывало.
На балкон Иван да Марья
Вышли небом любоваться,
Чувством сладостным пылая
Безмятежно наслаждаться.
- Посмотри на ночь, Мария,
Чёрный бархат нежит очи;
Крупные мерцают точки,
Близко они очень-очень.
Будто бы рукой способны
Мы достать все эти звёзды
И играть ими свободно.
Ну а воздух чудный просто,
Лёгкостью своей ласкает,
Грусть и радость навевает.
- Да, Иван, красива ночь;
Пышна южная природа,
Дышит в ней сама свобода.
Я остаться тут не прочь,
Нравится мне этот край.
- Верно, Маша, прямо рай,
Только жить тут трудно очень.
Всё тут есть – работу дай,
Их туризм один спасает;
От того, и уезжают
Заработать себе пай
Ближе к северу.
- Я знаю, многие у нас бывают
И прописку получают.
«Мне хотелось бы с тобой
Жить у берега морского,
Слышать волны, шум прибоя,
Наслаждаться красотой.» -
Ты мне часто говорил
Это у себя на даче.
- Вот и выпала удача,
Мы с тобой на юг глядим.
Впереди у нас всё лето
Моря, солнца, красок, света
И прекрасных настроений;
В океане наслаждений
Мы купаться будем здесь,
Всё для нас и в нашу честь.
Умница, моя Мария,
Пять путёвок нам добыла!
- Спать, наверное, пора,
Завтра утром ждёт дорога.
- Ехать нам туда недолго,
Я на даче той бывал.
Погуляем в этом доме,
А потом поедем в горы
Мёд на пасеках отведать;
Завезут нас на озёра
Любоваться дивным цветом
Их спокойных, пресных вод.
Но ещё не всё на этом,
Поглядеть дадут нам свод
В древнем храме православном,
И тогда уже обратно
В свой поедем огород.
- А когда ты побывал там?
- Был в пятнадцатом году,
Правда, пьян был; как в бреду
Всюду лазил я с азартом
И вино пил на ходу.
- Я надеюсь, что ты завтра
Пьянствовать, Иван, не будешь?
- Ну конечно, трезвым лучше,
И без хмеля я найду
Интерес в такой прогулке;
Я теперь с собой в ладу,
Пробудил свой разум хрупкий.
Кстати, мой запас таблеток
Через месяц испарится.
Растяну его на лето,
Буду пить, когда не спится.
- Удивляюсь я, Иван,
Комаров нет даже ночью,
Как-то это даже странно.
- Ты по ним скучаешь очень?
Мошки толпами летают
Только возле фонарей,
Комаров же, не бывает,
Этих мерзких пискарей,
К счастью, мы не наблюдаем.
А у нас бы, что щас было,
Налетела б вражья сила
И пошла бы нас кусать,
Не давая ночью спать.
- Ты про сон напомнил кстати,
За день очень мы устали.
Путь один – уснуть в кровати
И до завтра без печали
Видеть сладостные сны.

ГЛАВА 18
Пробудилось утро раннее,
Солнце вновь облило мир
Золотистыми лучами.
Словно звуки нежных лир
Раздавалось птичье пенье.
Просыпались пассажиры
И к автобусу спешили,
Ждал их там экскурсовод,
Проверял билет у входа.
Мало собралось народа,
Все уселись по местам.
Вот шофёр повозку тронул
И помчались по горам
Серпантинною дорогой
По Абхазии цветущей.
Красоты встречалось много
За окном быстробегущей,
Вдаль несущейся машины.
От величия картины
Дух туристам захватило;
Зелень пышным покрывалом
Поднималась на холмах,
Солнце бликами играло
В речках горных и ручьях.
Обливаясь буйством света
Южное ликует лето,
Вольно дышит здесь природа
Жарким зноем обогрета.
Жизнь бушует на свободе
В ярких красках первозданных,
От земли до небосвода
Сила льётся благодатно.
Местный, ловкий тамада
Был в пути экскурсоводом,
Объяснял всё без труда,
Сыпал шутками он звонко.
Весело было туристам
От игры сего артиста.
Скоро прибыли до места,
Дом зелёный, был в горах,
Вписывался он в окрестность;
Трудно было в облаках
Лётчику его заметить,
Сверху бомбою пометить.
- Да, убранство в этой даче
Вовсе не назвать роскошным,-
Жулики живут богаче,
Для вождя, это ничтожно.
- Ты бы точно, Батраков,
Выстроил себе дворец.
- Ну естественно, известно,-
Для царя нужен венец,
Сам себе его и строит.
- Пролетарий ты народный,
Не бывать тебе бароном.
- Верно, я не Салтычиха,
Мне усадьбы не нужны.
Нету в роскоши цены,
Как и толку от шумихи,
Громкой славы и почёта.
- Тут ты прав, тебе болото,
А кому-то, океан.
- Салтыкова, да ты контра!
Смерть напыщенным врагам!
- Тише, дайте же послушать,
Сбавьте громкость на пол тона,
Иль уйдите, если скучно.
- Сталин, точно параноик,
Каждый метр обустроил
В целях безопасности.
- С этим можно и поспорить,
Время было ведь такое.
- Да они себя спасти,
Все старанья прилагают,
И охраной обставляют
Свои важные персоны;
И сейчас, пожалуй, склонны
К этому ещё побольше.
- Позалазили на троны
И плюют на нас с верхушки.
- Прекратите, тошно слушать,
Разойдитесь по углам,
Помолчи хоть ты, Иван.
- Кресла в зале и диван
Конским волосом обиты,
Пулю мелкого калибра
Не пропустит эта ткань.
Зеркало, что тут, в стене,
Позволяет видеть сразу
Близко лица всех гостей;
Бегло бросит хитрым глазом
И успеет оглядеть
Подозрительно гримасы.
- Тут, пожалуй, только страх
Был у каждого написан,
Ждали от него сюрприза,
Жизнь лежала на весах.
- Свет любил он, затенённый,
Атмосферу создавал
Мрачную и угнетённую;
Мерно он слова ронял
И, наверно, наслаждался
Страхом, что в людей вселял.
- Я б его не испугался,
Он б в ногах моих валялся.
Я огрел б его по шее,
Показал бы кто сильнее.
- Правильно, любой осёл
Мёртвого кусает льва.
Батраков, ты б не ушёл
На своих младых ногах
Из уютной этой дачи.
- Ваня, я сейчас заплачу,
Можно ль наконец затихнуть!
- Маша к тишине взывает,
Всё, не смеем больше пикнуть.
Что там тамада вещает?

Время быстро пролетело,
Был закончен смотр дачи;
Вышли погулять в аллеях,
Точку сбора обозначив.
Через пол часа в автобус
Загрузилися туристы,
Настроенье пришло в тонус,
С нетерпеньем устремились
Выше в горы.
Извивался серпантин
Тесной, узкою змеёю.
Пики высились вершин;
Головой своей седою
Горы путникам кивали,
Выше к небу приглашали.
Над обрывами они
Взор свой мудрый простирали;
Рядом с солнцем, с облаками
В созерцаньи провели
Вечность, вложенную в камни.
Реки бурными струями
По ущелиям грохочут,
Обнимают горы прочно,
Влагу скалам доставляют.
Хищно носятся орлы
В родовом своём жилище,
Жаждут крови, ищут пищу,
Облетают все углы
Неба дикого; одни
Они с ветром на просторе
Рыщут, крыльями обдав
Волны воздуха; как море
Их широкий, вольный нрав,
Кто силён у них, тот прав.
Так же, люди здесь веками
Свой кинжал не убирали
В изукрашенные ножны.
Лезет тихо, осторожно
Из засады злой абрек,
Слышит рядом скрип телег;
Озирается тревожно,
Приглядел свою добычу
И момент удобный ищет,
Чтобы быстро уничтожить
Зазевавшихся купцов.
Много этих удальцов
Промышляло тут разбоем;
Но, наш век благоустроен
И туристам здесь спокойно.
Не спеша пришёл автобус
К пасеке высокогорной.
Ульи выстроились строем;
Пчёлы, ловко приспособясь
На лугах пыльцу сбирать,
Вылетали жатву жать,
Много времени не тратя
На далёкие полёты,
Ведь цветенье было рядом.
Спорилась у них работа.
Люди же, ходили праздно
И на пасеку глазели,
Поняли они не сразу,
Для чего сюда заехал
Туристический их поезд.
С сотней ульев ознакомясь,
Мёд попробовать пошли;
Качество было на совесть,
Стоил, правда, не гроши,
Цену мёду возвели
Высотой под стать горам.
Всё же многие купили,
Чтобы с чаем по утрам
Съесть хотя бы пару ложек.
Остановка в пол часа
Стала здесь на час похожа,
Раздавались голоса,
Что пора бы, сколько можно
В скучном месте сём сидеть,
Мы на храм хотим глядеть.
- Не умеют оценить
Красоту эти зеваки,
Всё им надобно спешить;
Скачут резво, как макаки,
Всюду они и ни где.
В бестолковой суете
Ищут зрелища и хлеба;
Горы рядом, воля, небо…
Им же, надо клуб ночной,
  Или сериал тупой,
Да смартфон и интернет,
Да движение с толпой.
- Что ты забрюзжал, Иван,
Лучше нас сфотографируй,
Мы на фоне гор предстанем,
Хорошо их будет видно.
- Ладно, троица святая,
Размещайтесь поудобней.
Где забыли Батракова?
- Возле лавки он гуляет,
Мёд купить, наверно, хочет.
- Вот и он, бежит, сверкает,
Чем-то он доволен очень.
- Ух, смотрите, медовуху
Ловко я сейчас украл,
Целый литр тут сивухи!
- Зря губу ты раскатал,
Пополам она с водой,
Дай попробую; открой.
- Сразу нас забыл, Иван,
Как спиртное появилось.
- Батраков, ты клептоман!
Ну скажи-ка мне на милость,
Ты зачем её украл?
- Что она так разозлилась?
Я купил бы коль поймали,
Для чего платить деньгами,
Если ловок ты руками.
- Мудр он, как аксакал.
Правильно ты рассуждаешь,
Раз не пойман – не украл.
Уважение внушаешь
Своей прытью молодой,
Выпьем за тебя, герой!
- Он сарказм не понимает.
- Ладно, все сейчас мы в сборе,
Встаньте, я вас поснимаю.
Небо синее, как море,
Солнце яркое и горы,
Ах, прекрасна панорама!
Ну я фоткаю, готовы?
Вспышка. Время и пространство
Замерло на фотоснимке,
Очертило постоянство,
Сделав вечно молодыми
Лица, позы и улыбки.
Быстротечна в этом мире
Жизни бурная река,
Взглянут старики седые
В фотоснимок; далека
Юность, канувшая в Лету,
Шлёт безмолвные приветы
Со страниц фотоальбома.
Сердцу мила и знакома
Обстановка прежних дней,
Но, увы, закрыта дверь
К тем счастливым временам,
Только здесь мы и теперь,
Прошлое – подобно снам…

Дальше уезжал автобус,
К церкви древней вёз туристов;
Нёсся очень резво, быстро,
Словно хитрый, ловкий фокус
Пассажирам представлял,
В поворот влетая чисто.
Скоро купол засиял
Храма белого, большого.
Транспорт притомился, встал,
Выпустил людей на волю.
Собрались у входа в церковь,
Ждут сигнал экскурсовода.
Он позвал; за ним по следу
Поспешили пешеходы.
Стены храма их обняли,
Ввысь подняли, его своды;
В пристань тихую попали
Люди, и вздохнув свободно,
Угол сей облюбовали.
Смотрит на них лик Христа
Взором мудрости печальной,
Скорбью мира изначальной,
Мукой тленного креста.
Тысячи веков пройдут
В вечной смене поколений.
Вновь страдания найдут,
Муки, слёзы, сожаленья
И унылый путь слепца.
Медленно бредёт он к яме
И не ведает конца
Тьме кромешной; он усталый
Не найдёт себе приют,
Не поймёт зачем он тут…
Оглядели храм, узнали
Как построен и когда;
И в автобусе заня;ли
Поскорей свои места.
К винным погребам в Пицунду
Путь им близкий предстоял,
Долетели в две минуты.
Там себе напокупали
Виноградный дар богов,
И в дороге не скучали
Дегустируя его.
Прибыли они к озёрам;
Голубая гладь воды
Радостным предстала взорам.
Здесь, вдали от суеты
Созерцанью предавались,
Панорамой наслаждались.
Слушали они легенды
Связанные с этим местом.
Ели вкусные обеды:
Лаваши с секретным тестом,
Шашлыки и чебуреки.
Кухню местную отведав,
В санаторий укатили,
Путь свой долгий завершили.

ГЛАВА 19
Следующий свободный день
Порешили провести
Возле моря; было лень
Снова плоть свою трясти
По извилистым дорогам
Горной местности. В покое
Пропеклись под солнцем знойным
До пузырчатых ожогов.
Целый день они на пляже
Развлекались как могли,
Позабыли вовсе даже
Про обед; часам к шести
Только, в корпус возвратились,
В номерах уединились.
- Ваня, ты как рак варёный!
Дай-ка я тебя обмажу
Поскорей «Депантенолом».
- Чувствую себя неважно…
Жаром пышет моё тело,
С непривычки подгорело.
Бледнолицый был вчера,
А сегодня краснокожий.
Ух, опухла моя рожа.
Цветом алого костра,
На томат она похожа.
Я всегда вот так сгораю,
Но потом я принимаю
Бронзовый оттенок кожи.
И болит совсем немножко
Этот солнечный ожог.
- Зря ты кремом пренебрёг,
Нас он защитил вполне.
- Мне поможет только Бог,
Я же на своей волне.
Вот заставь меня молиться,
Точно, лоб я разобью;
Надо дураку жениться.
- А представь, что вдруг семью
Салтыкова с Батраковым
Создадут; они с любовью
Друг на друга нападают.
- Да, я то же замечаю.
Славная же будет пара,
Поддадут супруги жару,
Не на миг не заскучают.
А вот тихую Смирнову
Не могу себе представить
У кого-нибудь в объятьях,
В монастырь она готова.
- Я согласна, очень скромна
И чиста наша Смирнова.
С ней всегда я очень рада
По душам поговорить,
Хочется ей всё излить.
Сплетен всяких ей не надо,
Тех, что любит Салтыкова.
Говорит сама немного,
Слушает и отвечает;
И как будто понимает
Сразу всю твою проблему,
Чутким своим сердцем верит
И безмолвно наставляет.
- Значит, психотерапевт
Будет из неё хороший.
Крайний она интроверт;
И, должно быть, очень сложный
И богатый мир внутри
У себя она имеет.
Впрочем, может и болеет…
Почитал психиатрию,
И спешу ярлык приклеить.
Сам психически болею,
И своим аршином мерить
Часто ближних тороплюсь.
Но вот, странная в ней грусть…
Внешне это как печаль,
А внутри живёт тоска
И тяжёлая; не знает
Выхода она вовне,
От того, сильней снедает
И страданья причиняет
Мученице сей вдвойне.
Если бы у Батракова,
Скажем, завелась хандра,
Он бы с нею без труда
Расквитался; не способен
Он тоску свою носить,
Сразу может погасить
Выразив её, как злобу.
Обвинять себя не станет,
Мысли не начнёт вращать
Постоянными кругами.
Причитать и заклинать
Свою собственную совесть,
Его точно не потянет,
Мозг его не так устроен.
- Всё это, Иван, теории.
А по мне: она добра
И собой вполне довольна;
Обладает крепкой волей,
Сдержанна, всегда пряма,
Не кривит она душою.
Вовсе она не больна;
Замкнута она немного,
Ну так что же в том плохого?
- Добрых качеств у неё
Никуда не отнимает
Её психика больная.
Впрочем, может я своё
Состоянье отражаю
И в других подозреваю.
Предположил я; не знаю
Тайников её сознанья,
Просто праздно рассуждаю.
- Завтра утром на работу,
Если честно, не охота.
Ну а как тебе, Иван?
- Я в спортзале беззаботно
Выполняю нужный план;
Умываю мышцы потом,
Даю волю кулакам
Смачно по мешку работать,
Своим делом я доволен.
Мало там совсем народу,
Редко кучка соберётся
И в занятия упрётся.
Остальные же, заходят,
Потолкут лениво ноги
На дорожках беговых
И уже идут на выход.
Для чего администратор
Нужен там? не понимаю.
С радостью пойду я завтра
И себя поразминаю
В зале том полупустом;
Я доволен сим постом.
- Повезло тебе, Иван,
Сам себе ты там хозяин.
Нас же, толпы осаждают,
Будто бы приказ им дан
Измотать бедных студентов.
Не без всяких инцидентов
Тянется рабочий день,
Ждёшь, когда бы поскорее
Подошла ночная тень,
Чтоб улечься на постели.
- Это было заселенье,
А сейчас вам будет легче…
Что мы будем в этот вечер
Делать перед сном грядущим?
- Кожу мы твою полечим.
Чтобы пропиталась лучше,
Слой потолще нанесём,
Дай сюда «Депантенол».

Следующий будний день
Промелькнул быстрей, чем прежний,
Улетел как лист осенний,
Канул в омуте безбрежном
Вечных и пустых времён.
Люди продолжали сон
В иллюзорном своём мире:
На работу выходили,
Плакали и веселились,
Ненавидели, любили,
Умирали и плодились.
Наша же, компания,
Выходные свои дни
Провела в купании.
Дружно плавали они
В обогретых волнах моря,
В водах вольного простора
Нежили тела свои.
Пили не спеша вино,
Истину в нём не искали;
Был приятен дар богов,
От того, и наливали.
- Ох, хорошее вино!
Жаль, что взяли мы немного,
Три бутылки, это строго.
В магазин я, кто со мной?
- В магазин идти не стоит,
Лучше обойдём посёлок.
Сей напиток там недорог,
А зато, пожалуй, втрое
Лучше, чем его собрат
На витринах магазинных.
А когда пойдём обратно,
Чебуреков купим дивных;
Их прям пред тобой пекут,
За копейки продают.
- Только долго не ходите,
Нас одних не оставляйте
На съедение акулам.
- Мы вернёмся скоро, ждите.
Шли Иван и Батраков
Между скученных домов,
Виноградников, деревьев.
Яркие цветы в аллеях
Часто радовали глаз,-
Становилось веселее
На душе, при этом сразу.
Щедрыми плодами юга
Был украшен каждый дом;
Не было здесь стужи, вьюги,
Всё согрето тут теплом,
Зноем, вымыто дождями.
Здесь земля обильно дарит
Свой богатый урожай,
Превращая клумбы в рай,
Грядки в овощную скатерть.
Вишни, груши, абрикосы
Зреют прямо перед носом.
Улицы полны народом,
Каждый здесь был чем-то занят:
Дети кубарей гоняли,
Старики играли в нарды,
Женщины в садах гуляли
И обильно поливали
Свои грядки и кусты.
- С виду жители просты,
А, наверно, хитры очень.
- Не глупы, это уж точно.
Ну, пойдём, вина глоточек
Дегустировать дадут,
Чачу тоже поднесут,
Ух, крепка зараза, очень!
- Это местный самогон?
- Да, полезный, между прочим.
Путников позвали в дом
И снабдили их вином
За умеренную цену.
Сделку совершив мгновенно,
В путь обратный поспешили.
Чебуреков накупили
И солёной кукурузы,
Шли довольны своим грузом.
Вскоре вновь соединились
С своей лучшей половиной.
В возлияния пустились
Без ненужных тостов длинных.
Пир весёлый закатили;
Оживились, захмелели,
Засмеялись, зашутили,
Громко музыку включили
На смартфонах; даже пели
Хором пьяным иногда.
Пили, ели и шумели
Молодые господа,
Не стесняяся соседей.
- Тост хочу я произнесть!
(Заплетаясь языком,
Вдруг промолвил Батраков).
Радуюсь я, что мы здесь
Это лето проведём.
Много для себя найдём
Мы прекрасных впечатлений…
Только раз ведь, мы живём,
Нам терять не надо время.
Эй, друзья! полней нальём
Наши кубки молодые!
Так сказал я… Теперь выпьем.
- Содержательный был тост.
Батраков, да ты в ударе,
Говоришь прямо стихами.
Ха-ха-ха! чудесно просто,
Твою речь можно веками
Слушать, как морской прибой!
Ты мудрец, или герой,
Или туп как этот камень.
- Ты бы выпила, как я,
И тогда бы посмотрели…
Как тогда бы ты запела…
Я же вам скажу, друзья,
Не в уме тут вовсе дело…
Сердце просится излить
Свои чувства! Хорошо
На свете жить!
Жизнь люблю я до безумства…
- Посмотрите-ка, заплакал.
- Ваня, ты его споил!
Он уже по полной плыл,
Когда вы пришли обратно.
- Чачи выпили немного,-
Угостил абориген.
Не судите парня строго,
С непривычки охмелел.
Уведу его проспаться,
Чтобы не полез купаться.

Только к вечеру ребята
С берега ушли морского.
Сговорившись, что на завтра
Алкоголя никакого
Не допустят у себя,
Улеглись скорее спать.
Утром, вновь огнём горя,
Солнце выползло гулять,
Освещая шар земной.
Не проснулся ещё зной,
Свежей веяло прохладой
От дыхания морского.
Облака пушистой ватой
Плотно в тучи собирались.
Вот и гром вдали раздался,
Струи ливня полились;
Ветер на дыбы поднялся
И помчался с свистом вниз
Ворошить кроны деревьев.
Завывал он всё сильнее,
Бил, толкал деревья в шеи,
Листья, ветки обрывал;
Приклониться заставлял
Пред стихией всё живое.
Сильный ураган устроил
Ветер - вечный беспризорник;
Обливал он землю волей,
Диким хаосом наполнил
Всё пространство в это утро.
Людям о себе напомнил,
А потом притих; как будто
Понял, что уже довольно
Будет этой трёпки с них.
Выказал лихую прихоть
И пошёл гулять в своих
Вотчинах, но только тихо.
Ливень плотною стеной
Изливал свои потоки,
Шёл стремительно и стройно,
Наполняя шумом громким
Воздух; напоил он вдоволь
Землю тучную; довольна
Нежится теперь она
Свежей влагою полна.
Дождь прошёл; сияет солнце,
Согревая почву светом,
Из небесного колодца
Шлёт лучи оно приветно.
«Хватит влаги – говорит,
Я сейчас вас обогрею
И придам нарядный вид,
Это делать я умею.»
На балконе наблюдал
За волненьями стихии
Очарованный Иван.
В унисон в нём говорили
Чувства, с ветром, ливнем,
Солнцем; улыбался он умильно,
Хоть в мозгах его сверлила
Боль похмельная, но он
Бодр был и оживлён.

ГЛАВА 20
Пролетели две недели
На курорте незаметно.
Всюду побывать успели
Любопытные студенты.
В Сочи обошли Дендрарий,
Были в парках развлечений.
В Гаграх, в Лоо побывали,
Нахватались впечатлений.
Пообвыкли на работе;
График сутки через трое,
Пусть и не сулил им прибыль,
Но зато давал свободу.
Загорели, постройнели,
Силой юга зарядились.
С пользой проводили время,
Уезжать не торопились.
Солнце греет, море плещет,
Ветер свежестью дурманит;
Юность во всей краске блещет
И студентов направляет
Развесёлыми путями.
Хорошо было Ивану;
На ровне он был с друзьями,
Бегал резвыми ногами,
Юными смотрел глазами
На поднадоевший мир,
В сердце радостнее стало,
Из него тоску он вырвал.
Милая Мария рядом,
Рядом южная природа.
Что ж ещё для счастья надо?
Да всего, пожалуй, вдоволь!
Разум редко бил тревогу,
Притуплённый на пилюлях.
Правда, их уже немного
Оставалось, до июля.
Замечал Иван порой
За собой всё те же штуки:
Повторялся поминутно
Каждый голос, шум любой,
Тот, что только что услышан.
В голове он раздавался,
Впрочем, быстро испарялся,
Ведь казался он здесь лишним.
Представлял себе Иван,-
Что же должен ощущать
Тот, в ком шум сей не унять…
Грустно было, жутко, странно
Понимать, что ум играет
Над тобой глупые шутки.
Но, герой наш точно знает,
Что всё это, лишь минута,
Впереди же, будет вечность.
Относился он беспечно
К состоянью своему,
Пусть оно не по нутру,
Но зато не бесконечно.
«Всё когда-нибудь пройдёт;
А пока, и так сойдёт,
Ведь бывает много хуже,
Значит, жить и верить нужно.»
Полюбил Иван ходить
Ночью к берегу морскому,
В чёрном небе звёзды зрить.
Погружался в колдовское
Веянье небес и моря,
Растворялся на просторе.
Ум его носился вольно
Где-то в сферах неземных
И слагал безмолвный стих.
А когда вместе с Марией
Южной ночью любовались,
То подолгу говорили,
Рассужденьям предавались.
Вот и в этот раз они
Диалоги завели.
У костра вдвоём сидели,
Чтоб уютней и светлее
Лился разговор ночной.
- Очарован этой мглой
И мерцаньем звёзд печальных;
Светят в небе и не знают,
Что сидим сейчас с тобой
И за ними наблюдаем.
Им, наверно, одиноко…
- Нет, смотри, их очень много,
Точно они не скучают;
Может, так же обсуждают,
Что-нибудь между собой.
- Наградим и их, сознаньем,
Фантазёры мы с тобой.
В тёмном небе вечно ищет
Разум, хоть какой-то смысл;
И находит эту пищу,
Чтоб сомнения не грызли.
Знаю я, что есть миры,
Жить в которых предстоит
После смерти тела нам;
Но не видел их на вид,
Это нам не по глазам.
Миллионами галактик
Мироздание кишит,
И во многих есть сознанье.
Нам наука говорит,
Что живём мы в измереньи
Параллельно с тьмой других,
Только жаль, что к сожаленью
Мы постичь не сможем их.
Мы как микроорганизмы,
Что живут, ну скажем, в луже,
Ограничены мы смыслом.
Не поймём мы: лучше, хуже
Мир действительный вне нас,
Лишь с своею схемой дружим;
Но постигнем всё в свой час.
- Ты об этом говоришь
Каждый раз, как звёзды видишь;
Очень ты, Иван, возвышен,
О бессмертии грустишь.
- Да у каждого, минуты
Есть такого состоянья,-
Пребывая в созерцаньи
Видим мы повсюду чудо,
А творца его не знаем.
- Посмотри, Иван, Смирнова
Там у берега видна?
- Точно, да, это она.
На свидании любовном
Огорчил её Печорин,
И теперь она одна
В мыслях мрачный пребывает,
В море грустный взор вперяет
И в тоске не видит дна.
- Да уж, допоздна гуляет.
Эй, Смирнова, иди к нам!
Мы тут у костра скучаем,
О бессмертьи рассуждаем.
Философствует Иван,
Только, слушателей мало,
Подойди, чтоб больше стало.
- Как уютно у вас здесь,
Посижу чуток, согреюсь.
- Что же ты одна гуляешь?
- Да уснуть я не могла.
Не слипает очи мгла,
А тревожит как-то, знаешь…
Вот и вышла подышать
Перед сном, солёным ветром.
- Завтра рано не вставать,
Можно дрыхнуть до обеда.
А часто у тебя бывает,
Что с трудом ты засыпаешь?
- Да бывает временами,
Только от чего, не знаю.
О чём сейчас вы говорили?
- Да про звёзды воду лили,
Будто там они скучают
И за нами наблюдают
Так же, как и мы за ними.
- Про миры ты говорил,
Про иную жизнь за гробом.
А сияние светил
Так припомнил, только к слову.
- Это, Маша, неприлично
Сдать меня сейчас с поличным.
- Мне бы было интересно
Вас послушать; если честно,
Эта тема мне близка.
- Слушать нас – одна тоска,
Обсуждаем неизвестность.
Что там будет,
Рай иль бездна?
Это ум наш не рассудит.
Я вот думаю, что мы
Будем жить и после смерти.
Снова в вечной круговерти
Обретём тела, умы;
А до этого, сознаньем
Будем нематериальным,
Как энергия носиться,
С нею предстоит нам слиться
В информационном плане.
Информацией мы станем,
Будем всё хранить в себе,
Помыслы, переживанья…
Так же, как и на Земле
Будем знать свою мы личность,
Но в понятьях непривычных;
Будем всюду и нигде…
Станем волнами энергий
И вселенную обхватим.
А за тем, опять подвергнут
Нас иным существованьям
Силы вечные природы.
Где-то, будем мы свободней,
Где-то, хуже, чем сейчас;
Много есть миров для нас
В вечной фабрике господней.
- То есть, после смерти мозга
Дальше будет жить сознанье?
Правильно я понимаю?
- Да; и пусть нас не сбивают
Наблюдения за мозгом,
Кажется неотделим он
От сознанья; но загвоздка
В том, что ведь никто не знает
В переходе этом длинном
Пункт конечный. Лишь начало
Кое-как нам обозримо.
Сильной гипоксией мозга
Вызван выброс дофамина,
И ещё серотонина.
В общем, в огроменных дозах
Нейромедиаторы
Носятся волной по мозгу.
От того, богатый мир
Видит умирающий,
Всё припоминающий
За мельчайшие мгновенья.
Ну а дальше, к сожаленью,
Недоступно наблюденье.
Мы же далеко не всё
Видим в квантовом сём мире,
Он намного глубже, шире,
Чем, то узкое окно,
Что даёт нам восприятье.
Ограничены в понятьях
И познании умы.
Зыбкие пути даны
Человечьему сознанью.
Наша нервная система
Создала новое свойство,
И оно вне этой схемы,
Больше, чем само устройство.
То есть, то, уже не мозг,
А совсем иная сфера.
- Ваня, у меня вопрос:
Что же тогда может делать
Эта сфера независимо от мозга?
Разве есть тому примеры?
- Да, вот тут совсем непросто.
Происходят параллельно
И в сознаньи, и в мозгу
Все прцессы; это верно,
Я разнять их не могу.
Это как, ну, жёсткий диск
И программа на экране.
Только жаль, что не узнаем,
Будет ли экран сей чист,
Если жёсткий диск сломаем.
- Я же думаю, что знаем.
Ведь ещё при жизни тают
На экране этом свойства
От поломки микросхемы,
А потом совсем поблекнут.
Поломается устройство –
Значит свойства больше нету.
(Мы, Смирнова, часто спорим
На излюбленную тему,
Это наш любимый номер,
Любим вечные проблемы.)
Я теперь вместе с Иваном
Почти в ногу поспеваю,
Многое я прочитала,
Мы друг друга подгоняли.
- Продолжайте, интересно
Диалог мне ваш послушать.
- Маше, видишь ли, известно,
Что коль функцию нарушить,
То исчезнет и способность,
Это для неё не новость.
Выводы её логичны,
Духу времени привычны.
Я и сам порою думал,
Что не больше мы чем вид.
Что живёт в миру подлунном
Каждый божий индивид,
Лишь сцеплением материй;
Остальное – суеверья.
Но, чем больше изучал
Я вопрос по этой теме,
То сильнее начал верить,
Что не плоть - всему начало.
Мировое вещество,
Всё наличие материй
Появилось от энергий,
Вот такое волшебство.
Пустоты нет во вселенной,
Даже в вакууме – жизнь,
И не та, что тут мгновенно
Появляется из слизи,
А та, что нематериальна.
Чтоб не поняли буквально:
Жизнь – не только плоть и кровь,
Сама сущность её – тайна.
Проявляет она вновь
Лишь в материи себя,
Но жива она всегда.
Возникать – её стезя,
Но при этом, никогда
Не способна исчезать.
В постоянстве, так сказать,
В мирозданьи пребывает
И собою расширяет
Наше время и пространство.
Вот такая ситуация.
То есть, тут уже буквально:
Дух носился над водами
Жизнь земную создавая.
Сам же как возник? – не знаем.
Взрыв большой произошёл,
Или там ещё чего,
Мы об этом лишь гадаем.
- Это физика была?
- Да, но поподробней школьной,
Парадоксов в ней довольно.
- Я вот даже и не знала,
Что есть разум у энергий.
- Это уже я сказал,
И, наверное, не первый.
Думаю, что может жить
Информация в пространстве,
Как энергия; ей быть,
Пребывая в постоянстве
Сможет каждый разум.
Не увидишь её глазом,
Но, почувствуешь нутром,
Мысленный уловит взор
Ту реальность; схожа с сном,
С темнотой идёт, как вор.
Всё пространство – её дом,
Не закрыт он на затвор,
Сможет каждый заходить,
Тот, кто любит мыслью зрить…
Я отвлёкся; информацию
Мы увидеть не способны,
Ну, саму, как таковую; чтобы
Видеть, проявляться
Надобно этой субстанции.
Я сейчас вот, в разговоре
Выражаю мысль свою,
Проявляю, говорю.
У костра сидим мы трое;
Видны только лишь тела,
Остальное скрыла мгла.
То, чем живы мы душою,
Информацию, что в нас,
Проявляем мы подчас,
Да и то, лишь в малой доле.
Если грубо говоря,
В информационном поле
Мы плывём, как волны в море,
Наша сущность – не тела.
Мозг кодирует наш опыт;
Но ведь мысли – не нейроны,
Те нужны нам только, чтобы
Мысли воспроизводить
И на памяти хранить.
Мы, конечно, не способны
Дух и мозг разъединить,
Но уверен, может жить
Информация в природе
Без носителя из плоти.
Только так и стала быть
Вся материя вообще.
Мы же, в глупом обольщеньи
Всё пытаемся сравнить
Со своею био-схемой.
Информация здесь первой,
Как энергия была
И тела все создала.
Подчеркну, то, информация,
То есть – разум.
О не может проявляться
Так, чтобы могли мы сразу
Воспринять его без тела.
В нашей маленькой системе
Постижению предел
Органами чувств положен.
Нам увидеть невозможно
Чьё-либо вообще сознанье,
Только код воспринимаем,
Информацию не можем.
Если б я сейчас молчал,
Угадали б вы сей смысл?
Нет, лишь код мы здесь читаем,
Не видны нам чьи-то мысли.
Их наличие лишь в теле
Мы способны представлять;
Невозможно нам познать
То, что видеть не умеем.
В информационном поле
Мы сознанием живём,
И в него мы и уйдём,
Когда вырвемся на волю
Из своей темницы тленной.
Мы едины со вселенной;
В никуда уйти не можем,
Так же, как из ниоткуда
Появиться было б сложно.
Тело наше и рассудок –
Только способ проявленья;
Ну а что внутри имеем,-
Не родилось, не стареет,
Было, будет, есть всегда.
Им наполнена среда
И все те, кто в ней созрели.
Мы, как в этом море волны;
Каждый вроде по себе,
Но одной водой сплочённы,
Нет отдельного ни где.
В каждой капле, океан
Отразился в полной мере;
Капля его не объемлет,
Но поток един им дан.
Мы живём и в этом теле,
И среди извечных волн,
Их увидеть не умеем,
Но лишь ими разум полн.
Перейдём мы в ту реальность,
В царство истин и идей,
Что ещё Платон старался
В философии своей
Разгадать и описать.
Не дано душе познать
Мир иной, пока мы в теле;
Не способны представлять
Мы другие измеренья…
Море меня усыпляет;
Плещет волны свои в берег,
Свежими ветрами веет,
Ум мой умиротворяет.
Не страдает, не стареет
Эта синяя пучина,
Рябь на водах своих сеет;
Здесь, она – всему причина.
Краткое мгновенье жизни
Перед тысячью веков…
Царство странных, глупых снов,-
Такова наша отчизна.
И пока мы говорили,
Сотни этих сновидений
Где-то испарились в мире,
Прекратив свои мгновенья.
Почему здесь и сейчас
Вижу эти миражи?
И куда уйду в свой час?
Море, море, подскажи…
- Ваня, ты забыл про нас,
Весь ушедши в монолог.
Доставай сюда вино,
Мы ведь взяли про запас.
- Точно, Маша, надо выпить!
Ну, красавицы, насыплю
Я вам влагу по бокалам,
Чтобы лучше зазвучала
В нас мелодия ночная,
Чтобы приоткрылась тайна,
Чтобы все ворота рая
Пред нами отворились!
- Мы туда не торопились,
Лучше пить за рай земной.
- Про него и говорилось,
Нам не нужен рай другой.
Выпьем, чтоб не стал он адом,
Чтоб цветущим, вечным садом
Был прекрасный этот мир
Без озоновых без дыр!

ГЛАВА 21
Шёл центральный летний месяц,
Плавился жарой июль.
Время уносилось пулей,
Не сидит оно на месте.
Только первая неделя
Необычной показалась,
Дни тянулись еле-еле,
А потом же, вскачь помчались.
Солнце, море, пляжный отдых,
Посещенье развлечений
И нетрудная работа,
Ускоряли бег теченья
Быстрой времени-реки.
Да, совсем невелики
Жизни смутные мгновенья,
Что-то помним поострее,
Остальное же, в пинки
Из сознанья выгоняет
Неуживчивая память.
Был насыщен этот день,
Или месяц, или год,
Но, оставит только тень,
Новым, человек живёт.
Новое же, чрез мгновенье
Уже в прошлое уходит…
Думаю, что все находят
Странным это сновиденье.
Обернёшься, и вся жизнь
Где-то за бортом осталась.
Ничего, плыви, держись,
Промелькнёт и эта малость.
Вечно, только лишь теченье;
Утекают вдаль явленья
Грубо скроенного мира,
Тают мысли, впечатленья,
Всё размыто тут и сыро.
Невозможно здесь найти,
Чтоб потом не потерять.
Есть ли смысл на пути,
Коль его не создавать?
Для студентов наших, смысла
Было больше, чем для многих,
Молодость горела искрой.
Резво поднимая ноги,
Шли по жизненной тропе;
Ведь прошли ещё не много,
И конца пути ни где
Даже не предполагают.
Веселятся и гуляют,
Крутят шагом шар земной.
Долго ещё не устанут
Молодою головой
Чувства в сердце оживлять.
И Иван не отставать
От младых друзей спешит,
Кровь его ещё кипит,
Если жару поддавать.
С каждым днём он веселее
И бодрее становился,
Резвый бес в него вселился;
Он не пил уже неделю
Тормозных своих таблеток,-
Не купить их, ведь рецепта
У него с собою нету.
Спать не мог сначала вовсе,
Но потом решил для сна,
На ночь выпивать вина
И немало, и что странно,
Просыпался свежим после.
С рвением в своём спортзале
Упражненьям предавался,
Весел был, шутил, смеялся,
Позабыл совсем печали.
Оживленье замечал он
Очень сильное в себе,
Будто вновь помолодел,
Словно снова стал подростком
Он пятнадцати годов,
На душе легко и просто,
К приключеньям он готов.
Как-то вместе с Батраковым
Пьяных москвичей побили,
Два смартфона утащили
И планшет почти что новый.
На толкучке быстро сбыли
Свою ценную добычу,
И в кафе успех обмыли,
Как велит тому обычай.
Шашлыками и вином
Обложились за столом,
Пили, ели и плясали
Под лезгинку; пыль столбом
Топотом своим подняли!
- Как-то вышло всё спонтанно,
Сам понять я не успел,
Как по шее того взгрел.
- Да, а тот улёгся плавно.
А второй махал руками
И ни разу не попал мне,
И не так уж был он пьяный;
Мы вот щас с тобой пьяней.
Ай, Иван, полней налей
И себе и мне стакан!
Пусть вино нутро прогреет,
Изнутри обдаст нас жаром!
- Меру, братец, надо знать,
Сами можем пострадать,
Как и те двое столичных.
- Мы отвесили прилично
Этим важным недотёпам.
Я второго так ухлопал,
Что сейчас он воет зычно
И тоскует по Москве!
Больно ему в голове!
- Это ты сказал цинично,
С кем такого не бывает?
Все люлей мы получаем,
Эта вещь у нас привычна.
Зря мы тут вдвоём скучаем,
Едем лучше до отеля.
Только не взболтни случайно
Там о нашем поведеньи.
- Я куплю для Салтыковой
Два билета, мы пойдём с ней
Группу новую послушать;
Как она? Ну та, что с Нюшей,
С Бастой ещё вместе пела?
- Да не знаю я, послушай,
Не болтай про это дело,
А не то с тобой уедем
В отдалённые места.
- Ваня, речь твоя проста,
Но обидна; я умею
Не болтать, когда не надо.
- Вот прекрасно, вот и ладно.

Вызвали они такси
И поехали к отелю;
В пробках долго просидели,
Добрались часам к шести.
Взяли тапки, полотенца,
И отправились на море
Побарахтаться на волнах,
В солнечных лучах согреться.
К вечеру все были в сборе,
Веселились, не скучали.
Сговорились, что встречают
Солнечный закат в просторе
Вод блестящих; канет вскоре
В волны ярко алый диск,
Спрячет его на ночь море.
Россыпью искрящих брызг
Оно берег умывает,
И со вздохом усыпляет
Сушу знойную; прохладой
Воздух юга наполняет.
Даль лазурная чиста,
Солнце в волнах блики сеет,
Рябью бархатной алеет
К горизонту полоса.
Раскалённый круг сползает
С неба охладиться в воду,
Тело своё погружает
В свежий и приятный омут.
Надышался за день зноем,
А теперь пора остыть,
До утра уснуть спокойно,
Волнами себя укрыть.
- Где вы целый день ходили?
- Мы? мы в казино играли,
Тридцать штук в момент подняли.
Ну, и вовремя уплыли
Поскорей от злачных мест.
- Вас бы надо под арест!
Сколько раз мы вам звонили,
Делать так, Иван, не честно.
- Мы тревожить не хотели,
Говорить, что в казино.
И вот видишь, преуспели.
- А могли бы без штанов
Вы остаться, в самом деле;
Что смешного, Батраков?!
- Да припомнил как Иван
Бил по кнопке лохотрона!
Ха-ха-ха! лупил он славно!
По боксёрской груше словно!
- Казино ведь запретили.
- Не смеши меня, Смирнова,
Это только в твоём мире.
В Сочи есть свои законы,
Да и в многих городах;
Жадность ведь сильней чем страх.
- Повезло же дуракам.
Как хотите деньги тратить?
- Думаю, что лучше нам
Приложить к своим зарплатам.
- Ты же пошутил, Иван?
- Ну конечно! тратим вместе!
Знаю я одно предместье
Распрекрасное в горах.
Там на склонах и холмах
Мост высокий провели
Чрез глубокое ущелье;
И шальное развлеченье
За оплату завели,-
В пропасть прыгать на тарзанке!
Как такая вам идея?
- Это чтобы наизнанку
Нервы вывернуть и шею?
Нет, Иван, уж лучше нам
Катер взять на три часа
И умчаться по волнам.
Дать свободу парусам
И лететь по ветру в море,
Все бы были мы довольны.
- Я хотел бы на концерт…
Там, семь тысяч за билет,
Я пошёл бы с Салтыковой.
- Ни чего себе, презент!
Батраков, ты удивляешь,
Вот как, значит приглашаешь?
- Делаем тогда вот так:
Вы идёте на концерт,
Мы, (коль вариантов нет),
Полоскаться на ветрах.
- Здраво рассудил, Иван,
Завтра выполняем план.

Вот уже почти исчез
Солнца круг за горизонтом;
Скоро он утонет в бездне,
А на завтра, полным фронтом
В наступление пойдёт,
Снова возвестит восход
О заре нового дня,
Миру тёплый свет даря.
Ночь Иван провёл тревожно,
Три часа проспал, не больше.
В помещеньи невозможно
Находиться было; тоньше
Обострился его слух.
Даже самый тихий звук
Раздавался канонадой
У Ивана в голове.
«Пел сверчок свои рулады,
Иль рычал как дикий зверь?
Стук раздался в коридоре,
Или взрыв произошёл?
Ветер нежно дунул с моря,
Или вихрь из бездн пришёл?
Звуки стали громче втрое,
Или же, в десятки раз?
Кто в моём сознаньи вторит,
Не смолкая ни на час?!
Задушить своей рукою
Рад бы самого себя!
Боже, боже, что такое!
Нет, терпеть это нельзя…
Прогуляюсь, что ли к морю
И куплю себе вина.
А Мария как ребёнок
В мягкой колыбели сна.
Счастлив всё же человек,
Тем, что оценить не хочет.
Много ли сейчас калек
Спать не могут этой ночью?
К нейролептикам привык;
Видимо, синдром отмены,
Поломает неприменно…
Сух, в налёте мой язык,
Жар проносится по телу.
Или это от похмелья?
Всё одно тут к одному.
Поскорей на пляж уйду,
Стены давят на меня…
Душно, воздухом вздохну.»
В сумерках побрёл Иван
В круглосуточный ларёк
И купил себе вина.
Путь до моря недалёк;
Шёл Иван и слушал листья
На деревьях, слушал воздух
В переливах его чистых,
Щекотала ему ноздри
Предрассветная роса.
Мгла давила на глаза
Пролезая прямо к мозгу;
Всё вокруг было так грозно
И красиво… Реже звёзды
В тёмном небе появлялись,
Угасали и терялись,
Мрак светлел; нависли гроздья
Облаков над мглой туманной,
В их неясных очертаньях
Видел Ваня чьи-то козни,
Будто бы весь мир, со злостью
Смотрит мрачно на него
Через толщу облаков.
Всё вокруг стало живее,
Ярче, громче, всё дышало,
Пульс земли бился сильнее,
Даже тишина кричала.
Вышел к берегу Иван,
Сел на корточки у моря;
В лицезрение простора
Углубился, и не понял,
Как от мыслей отрешился.
Море не спеша катило
К брегу мелкую волну,
Чуть плескало, а не било,
Не бодрило, а ко сну
Своим шёпотом взывало.
В призрачном своём пространстве,
В предрассветной серой мгле,
Однотонным постоянством
Вод спокойных в пустоте,
Море сон напоминало.
Субъективный мир Ивана
И реальность волн морских
Слились вместе; как-то странно
Растворилось всё на миг.
Вдруг исчезло представленье
О себе, о жизни в мире.
Потеряло сновиденье
Иллюзорность свою; сгинул
Мира призрачного блик,
Вечный свет в тиши возник…
«Ух, вот это я завис!
В волнах света растворился!
Неожиданный сюрприз…
Надо мне опохмелиться.
Что-то мне не по себе…
Мрак сгущает свои краски
На дурацком полотне!
Мой рисунок сплошь, везде
Перепачкан жуткой кляксой,
Душно, плохо, гадко мне…
Но, печалюсь я напрасно,
Выпью сладкого вина,
И не плакать, а смеяться
Буду в этом царстве сна!
Относительность в сём мире
Утешает нас подчас:
Где-то вон, на войнах гибнут
И едят-то через раз.
Много скорби и страданий
В нашей свалке бытия.
Я же счастлив! Я-то знаю,
Что прекрасна жизнь моя!»
Подбодрил себя Иван
И вдоль берега пошёл он
Любоваться дивным долом.
Радостно было глазам
Видеть торжество морское
Вод пустынных на просторе.
Долго он один гулял,
Чаек с берега сгонял;
Новый пламенный рассвет
Он у моря повстречал.
Вспомнил, что должны сегодня
Плыть на катере они;
Поскорей вино допил,
Чувствуя себя свободней,
В санаторий поспешил.
Солнце набирало силу
В небе утреннем; красиво
Свет лучей с небес струился,
Вновь в природе всё ожило
После мглы ночной и сна.
Звонко пели голоса
Птиц, ликующих на воле;
Волнами взбодрилось море,
Мир смотрел во все глаза.

ГЛАВА 22
«Что нам новый день готовит!»-
Шёл и напевал Иван,
Гулко было в коридоре,
Рад он был своим ушам,
Звуки перестали вторить
И не били по мозгам.
Дверь тихонько он открыл,
(Маша в комнате ходила).
- Думал, как б не разбудил,
Ну а ты уже на крыльях.
- Ты куда опять ходил?
Снова что ли спать не мог?
- Да, я ночью одинок,
Сон мне светит лишь в могиле.
А тебе я удивляюсь,
Очень ранняя ты пташка.
Я прилягу, поваляюсь,
Выпил я пару рюмашек.
- Ты стал регулярно пить.
Что с тобою происходит?
- Да с ума меня всё сводит,
Тяжело порой мне жить…
Бес во мне гуляет, бродит,
Свою музыку заводит.
Но, я не привык тужить,
Всё когда-нибудь проходит.
- Что же, Ваня, будем делать?
Кончились твои таблетки.
- Да уже, как уж неделю
Не смущает меня это.
Должен человеком быть
Я и без тупых рецептов.
Тормозить я начинаю
От пилюлей этих гадких.
Правда, ночью засыпаю,
Но, зато потом не сладко.
Знаешь, надоело мне
Всё это уже давно…
Выключить б это кино
И рекламу посмотреть,
Что там будет после фильма?
- Ваня, пьян ты очень сильно,
И сейчас точно заснёшь.
Выспись, Ваня, отдохнёшь.
- Да, теперь посплю цивильно.

Три часа ещё поспал
Наш герой, и бодрым встал.
Солнце ярче улыбалось,
Мир приветливее стал.
- Катер будет лишь к обеду.
Полетим навстречу ветру
По играющим волнам!
Радоваться будем свету!
- Рада я, что ты, Иван,
Вроде бы приободрился.
- Да, чуть-чуть зашевелился
Разум, что в насмешку дан
Мне в прекрасном этом мире.
Ну, так значит мы поплыли.
Где Смирнову потеряли?
- Да она уже готова,
В вестибюле поджидает.
Будем мы до пол второго
На волнах втроём носиться.
- Что ж, не долго нам резвиться,
Полтора часа всего.
Впрочем, мне и одного
Часа бы с лихвой хватило.
Поплывём, как это мило…
- Плохо всё ещё тебе?
- Нет, мне хорошо вполне.
Время уже подошло,
Позовём пойдём Смирнову.
Бодр и весел Ваня снова!
- Ты не будешь больше пить?
- Нет не буду, так и быть.

К морю дружно поспешили.
Лодка их уже ждала
Возле берега; красива,
Аккуратна и бела
Словно снег была она.
Загрузились и отплыли.
По простору синих вод
Нёсся быстроходный катер.
Лишь вода и небосвод,
Вечный, вольный свой характер
Открывали перед взором.
Скрылся берег многолюдный,
Только небо и стихия
Всё вниманье захватили.
Вот остановилось судно.
Дали удочки с наживкой
И закуски, и напитки.
- Что это? клубника в сливках?
А это, что ещё за нитки?
- Это блюдо из корейских.
Ваня, ты же обещал…
Отодвинь назад бокал.
- Что-то вовсе по-злодейски, -
Трезвым ездить на рыбалку.
Дайте мне вот эту палку,
Ту, что спинингом зовётся;
Может в море, что найдётся.
Впрочем, это тоже вряд ли.
И вообще не понимаю,
Для чего меня вы взяли?
Ни чего я не поймаю…
- Ваня, перестань хандрить,
Ведь не рыбу же ловить
Собрались мы в этом месте.
Посмотри, как тут чудесно!
- Чтобы видеть красоту,
Ту, что в внешнем этом мире,
Надо чтобы по нутру
Все явления те были.
Если же, внутри всё страшно,
Хмуро, мрачно, гадко, жутко…
Что мне красота вся ваша?
Как насмешка, злая шутка.
- Чтобы это изменить,
Ты, конечно, хочешь выпить.
Что ж, логическая нить,
Продолжай её, мыслитель.
- Да, сегодня буду пить!
- Точно так же, как вчера…
- Тяжело мне, Маша, жить.
- Это, Ваня, всё слова.
Кто лечился алкоголем?
- Извини нас, что мы спорим,
Встали мы не с той ноги.
Выпьем за тебя, Смирнова!
Маша, что мы как враги,
Взглядом ближних презираем?
Не сердись, я меру знаю.
Кстати, был я на рыбалке
За всю жизнь, ну, пару раз.
Помню ярко, как сейчас,-
Червяка я для приманки
Завязать решил узлом
На крючке! Вот смеху было!
Так не стал я рыбаком,
Вдохновенья не хватило.
Целый час за поплавком
Наблюдать – вот наслажденье…
Мне такие впечатленья
Непонятны; стариком,
Может быть, усядусь к морю,
Да и то, скорей, с сетями.
Там занятие другое:
Бьёшься с водными валами,
Тянешь невод полный рыбы,
Ветер машет парусами,
Поднимает лодку дыбом!
А на берегу старуха
Ждёт меня, ха-ха! с корытом,
И глядит, ворчит сердито.
- Ваня, я сейчас дам в ухо!
- Вот увидеть бы дельфинов…
- Чтоб красиво поныряли?
Их уже давно прогнали
С моря Чёрного; сгинул
От людишек мир морской.
Ловят их здесь день деньской,
Прячут, бедных, в дельфинарий,
Чтобы нас поразвлекали.
Помню, в детстве был когда
Я на море этом Чёрном,
То видал их иногда.
Вот, любуешься простором,
Скажем, возле волнореза,
Смотришь,- прыгают повесы,
Над волнами подлетают
Будто бы и нет в них веса.
Часто я их вспоминаю,
Это море, своё детство…
Крабов я любил ловить,-
Вот уж было развлеченье!
Быстро времени теченье,
Странно в этом мире жить…
Мама была молодая,
Жизнь казалась словно сказка,
Всё вокруг было прекрасно!
Всё это мираж; растает
Эта зыбкая реальность.
Жили мы, иль нам казалось?
- Ты, Иван, не в настроеньи,
Грустно твоё рассужденье.
Всё это, как раз реальность,
Надо жить, чтоб не казалось.
- Да, конечно надо жить,
Чтоб тянулась эта нить
От момента до момента.
Я вот стал опять студентом;
Может, сможет время вспять
Направлять своё теченье?
В физике бытует мненье,
Что в теории возможен
Этот парадокс вполне.
Мир вокруг не прост, а сложен,
Мы не знаем даже, где
Наше место во вселенной.
Одна она, иль их несметной
Численностью всё полно.
Через узкое окно
Бесконечность мирозданья
Никогда мы не познаем…
Снова меня понесло.
Давайте, что ль пообсуждаем,
Ну, хотя бы, этот катер.
Вот купить бы нам такой.
- Денег точно нам не хватит.
- Да, но можно же мечтой
Свой рассудок нам потешить.
Эта лодка б золотой
Сделалась бы тут успешно.
С выезда – пятнадцать тысяч!
Вот вам – золотая рыбка.
На борту бы можно высечь
Надпись, ну, хотя б «Улыбка»,
Или, например, «Мария».
Весело б мы в ней поплыли
По играющим волнам,
Прибыль б на троих делили,
Много бы досталось нам!
- Третий в этой сказке – лишний,
Я бы из затеи вышла.
- Нет, Смирнова, не отпустим
Из компании тебя.
- Слушай, Ваня, ну допустим,
Что сбылась мечта твоя,
Что купил ты сей корабль
И живёшь теперь на море.
Ты тогда душою рад бы
Был, не предавался б горю?
- Это уже про другое…
Да, хандру с себя не смою
Ни в каких морских волнах.
Да и счастья я не стою.
А хотя, пожалуй, счастлив,
Это так, от скуки ною…
- С вами плыть небезопасно…
Правда, лишний третий номер.
Что-то вы между собою
В чём-то сильно несогласны.
- Всё, не будем мы ругаться.
Маша сильно недовольна
Тем, что выпил я спиртного.
- Выпить, это не нажраться,
Помни, завтра на работу.
- Помню, помню о заботах,
Но умею расслабляться.
Может быть, нырнём купаться?
- Не хочу я плавать что-то,
Лезьте вместе со Смирновой.
- Плохо, Маша, обижаться,
Да ещё с пустого места…
Как хотите, я купаться,
Поразведаю окрестность.

Прыгнул Ваня щучкой в море,
Плыл, барахтался в волнах,
Разгулялся на просторе;
Делал мощный, быстрый взмах
Он одной, другой рукою,-
Нёсся как на парусах.
Проплывёт, на спину ляжет
И на небо поглядит;
Мыслью в облаках парит,-
Путешествует отважно,
Тело же в воде лежит.
Вдруг он чувствует, что будто
Сердце в нём остановилось,
По ноздрям вода полилась,
Утонул в одну минуту.
Лёгкие водой насытил
И пошёл камнем на дно;
Пса косматого увидел,
Воющего на него.
Ярко вспыхнули мгновенья
Жизни, сжавшейся в секунду,
Все былые впечатленья
Снова прожиты, как будто…
Вскрикнул Ваня и очнулся,
Резко на бок повернулся,
Нахлебавшися воды,
К лодке быстро он поплыл.
Вот залазит, переводит
Дух стеснившийся в груди.
- Ух, и счастлив я сегодня!
Начал я на дно идти,
То есть, так мне показалось…
За мгновенье жизнь промчалась.
Я как будто отойти
Смог от самого себя
И смотрел со стороны,
Как мелькает жизнь моя.
- Ваня, не пугай ты нас,
Хватит спьяну лазить в море!
- Эту истину я понял.
Да, видать, не в добрый час
Окунуться я решил.
Незаметно бы уплыл
Бездыханен по волнам,
Отдых бы испортил вам.
Так ведь часто и бывает,-
Прыгнут в воду, а всплывают
Только суток через двое.
Мы сюда приплыли трое,
А вернулись б только вы.
Ну а я то, где бы был?
Уцелел бы я душою,
Или вместе с бренным телом
Всё подвергнулось бы тлену?
- Ваня, хватит, перестань!
Ты всё сам себе представил.
- Точно-точно, понимаю.
На своей опять волне
Рассужденьями плескаю;
Померещилось всё мне…
Вспомнил я опять собаку,
Ту, что выла пред отъездом.
Не ушёл на корм я ракам,
Не вселился вечно в бездну.
Слушайте, мне интересно,
Предстоящие событья
Представляют неизвестность
От того, что лишь сокрыты?
То есть, есть они уже,
Время носит в багаже
Их, и все они открыты
Будут ровно в свой черёд.
То есть, можно наперёд
Было бы их все узнать,
Стопроцентно предсказать…
Нет, они вариативны.
Скажем, я сейчас стакан
Этот полновесный, винный,
Мог бы поднести к губам,
Мог бы выпить и не выпить,
Или выплеснуть к ногам.
- В этом случае, Иван,
Стопроцентное событье
То, что ты как зюзя пьян.
- Да уж, тут без вариантов,
Предрешён был сей изъян.
Скоро поплывём обратно?
Сколько там, осталось нам?
- Пол часа мы здесь всего;
Час ещё, куда спешишь ты?
- В плаваньи я этом, лишний,
Состоянья моего
Разве сразу объяснишь вам.
Да, я пьян, пожалуй, слишком,
Но не в этом дело вовсе…
Впрочем, объясню всё после.
Молча лучше посижу
И на море погляжу.
Посмотрите, как играет
Солнце бликами в волнах,
Как лучами осыпает
Рябь зернистую; во снах
Детских я такое видел.
Будто сказка – море в детстве,
Как же было там чудесно…
А теперь возненавидел
Этот несуразный мир!
Ум мой гадок, глуп и сир.
Да и вряд ли вы найдёте
В органическом болоте
Свет сознания; всё – тьма…
В темноте вы все живёте!
- Только не кричи, Иван,
Молча ты сидеть хотел.
- Ладно, больше я не стану
Вам мешать; я захрапел.
Видишь, Маша, сплю я крепко,
Всё это дурацкий сон…
Для чего начался он?
Почему так держит цепко
Он меня в своих сетях?
Мысли, совесть, гнев и страх,
Спектр всех переживаний,-
Всё лишь сна сего созданье.
Для чего сей сон создал мне
Иллюзорную реальность,
Ту, что жизнью называлась?
Ладно, в самом деле спать
Лягу я, как мы приедем,
Чтобы сон во сне создать…

Час промчался незаметно,
Лодка к берегу пристала.
Шли студентки неприметно,
Под руки вели Ивана.
Думали, чтоб не заметил
Кто-нибудь из персонала
Их в столь неприглядном свете.
- Чтоб начальство не узнало?
Этого вы что ль боитесь?
Это выходной был день!
И вообще, посторонитесь,
Не шатаюсь я, мне лень
Ровно ноги поднимать…
- Ваня, ляжешь на кровать,
Вот тогда поговорим.
- Лягу, лягу, буду спать.

ГЛАВА 23
Утром кровь в висках стучала
У Ивана, словно молот,
Плыло, ныло и качало
Его тело; лип как овод
Тяжкий чад к его мозгам.
Снова писк и шум, и гам
В голове юлой вертелись,
Били звуки по ушам.
Всё вокруг как будто спелось
В какофонии безумной,
Вновь разгул стихии бурной
Завладел больным сознаньем;
Было не на шутку дурно
Ване этим утром ранним.
Только-только свет забрезжил
С неба сонного на землю;
Задышал прохладно-свежим
Воздухом угрюмый ветер.
Веял влагою морскою,
Но не нежно, резко с солью
Он выбрасывал порыв,
Стихнув и опять завыв.
Солнце тоже не ласкало
Этим утром мир подлунный,
Как-то призрачно сияло,
Будто бы не свет, а сумрак
От лучей распространяло.
Ярким диск был восходящий,
Но холодным и блестящим
Он казался в этот час.
Редко слышен птичий глас,-
Ветер певчих разгоняет,
К своим гнёздам направляет.
Всё прозрачно; словно вымыл
Ветер, утренний простор,
Всю листву поставил дыбом
На деревьях; ловок, скор
Он на всякие проделки,
Даже в самый угол мелкий
Он заглянет в свой черёд,
Скачет он быстрее белки.
Улетит на небосвод
И вселенную обнимет,
Пыль на Млечный путь поднимет,
Звёзд пустынных пощекочет.
Носится он где захочет
С белым светом, с тёмной ночью.
Его вечную свободу
Не объять и не измерить,
Он древнее чем природа,
Он великий, вольный ветер.
Солнце всех главней в системе;
Но не слушается ветер
Его писанных законов,
Нету бедокуру дела
До пылающей короны.
Не вращается по кругу
Он, как прочие тела,
Волен он в своих досугах,
Ему схема не нужна.
Даже если всё исчезнет
Во вселенной в миг единый,
То для ветра будет место,
В одиночестве он сильный.
Будет он носиться так же,
Как и раньше, и не важно
Хаос это иль порядок,
Не изменит он повадок.
Вечный ветер беспредельный
В бесконечности пространства
Очарован страстью странствий.
Лишь своим привычкам верный,
Мчится этот непоседа
Вдаль от края и до края,
Всё пространство занимая.
Вот сейчас он на Ивана
Дунул так, что тот озяб;
Загудел бродяга странно
И махнул воздушной лапой,
Всю траву к земле пригладил,
А деревья растрепал,
Свежестью весь мир обдал.
«Шторм, наверное, на море,
Ветер, что-то сильно резок,
Даже, я сказал бы, дерзок,
Сносит всё по своей воле.
Неужели и сегодня
Буду я как стелька пьян?
Нет уж хватит! всё, довольно!
Для чего мне разум дан?
Чтобы я его травил?
Ваня, ты уже приплыл
К страшным, жутким берегам,
Что безумием зовутся.
И оттуда не вернуться.
Для чего ж ступаешь сам
Ты по гиблой той земле?
Повернись, плыви обратно!
Да уж, я во всей красе
Превращаюсь в идиота…
Выгоню похмелье с потом!
Делал так уже не раз,
Оклемаюсь и сейчас!
Пять утра ещё, все спят.
Что ж, уйду в спортзал пораньше,
Выпью кофейку стаканчик
И пойду себе на старт.»
В зал пустой, Иван заходит,
Нужный вес себе находит
И разминку начинает
Со своей любимой штангой.
Все усилья прилагает;
Держит гриф с прямой осанкой,
Приседает, поднимает,
Упражненье выполняет
Как в обычном состояньи.
Воду залпом выпивает
И подъёмы продолжает,
Жаром и обильным потом
Хворь из тела выгоняет.
Тяжелы занятья спортом,
Когда винные промилли
Кровь блокадой оцепили.
Пол часа,- и вот с восторгом
Ваня ясно понимает,
Что себя он побеждает.
Полтора часа,- и бодрость
Ваню вихрем наполняет.
Тело приняло готовность,
Разум волю обретает.
Дышит силою атлет,
Перед ним препятствий нет;
Мир в чугунном диске слился
И над головою взмылся,
Держит он его в руках,
Как атлант на плечи ложит
И свои подходы множит.
«Ух, неплохо я размялся,
Да ещё с такой попойки,
Я, пожалуй, всё же стойкий.
Если б дальше продолжался
Этот пламенный восторг,
Я бы точно жил как бог.
Скоро это состоянье
Снова сменится тревогой
И тоскою постоянной,
Сей настрой длится недолго.
Хорошо, что здесь народу
Три калеки за весь день,
Всё пустынно и свободно.
Хорошо, что мне не лень
Свои мышцы упражнять,
А не то, улёгся б спать.
Пол седьмого на часах.
К девяти зайдут побегать,
А потом тут до обеда
Можно слышать каждый взмах,
Как его разносит эхо.
Только вечер напряжённый
Может выдаться, а так,
В этой атмосфере сонной
Справится любой дурак.
Сам себе администратор
Я в пустынном зале этом,
То же будет и назавтра,
Промелькнёт так и всё лето.»
Безмятежно день рабочий
Для Ивана проходил;
Вот уже и время к ночи.
Дверь в спортзал Иван закрыл
И отправился в отель.
Ветер ещё громче выл
Чем с утра; свой ярый пыл
Не умерил этот зверь,
Бушевал он и теперь.
Гнул деревья до земли
Своим бешенным порывом,
Некоторых, словно взрывом
С почвы вырывал с корнями.
Бил воздушными струями,
Нёс столбом всю пыль и хлам,
Превратился ветер за день
В настоящий ураган.
Долго Ваня в изумленьи
Наблюдал из вестибюля
Ветра буйного стремленье.
«Вот такой разгул люблю я!
Веселись, ликуй, стихия!
Это вотчина твоя,
Наводи порядок в мире!
Скучно крутится Земля
Без твоих лихих проделок;
Поверни вращанье стрелок,
Время преврати в петлю!
Каждого верни в свою
Часть истории, туда,
Где не будет никогда
Прошлого, потерь и боли,
Где прибудет только воля…»
- Ваня, что ты здесь стоишь?
Я тебя искать уж вышла.
- Я любуюсь; видишь, слышишь,
Как летит с воздушной крыши
Этот буйный ураган!
- Восторгаться я не стану
Этим ужасом; кошмарно!
- Да, небесный океан
Поднимает свои волны
И о землю ударяет!
Он бушует гневом полный,
Сушу вихрями смывает!
- Всё же, я не понимаю
Этой странной красоты…
А если деревом придавит?
- Да уж, правда, гимн беды,
Что-то с дуру я завёл.
Лучше к номеру пойдём.
А скажи-ка, Маша, ты
Шторм на море не видала?
- Привлекает меня мало
Этот гром и рёв стихии,
Лучше наблюдать за штилем.
- А я помню этот трепет,
Эту силу и свободу…
Видел шторм ещё ребёнком,
Да и то, то был лишь лепет
По сравнению вот с этим.
Надо к морю бы пойти,
Только жаль, что уж стемнело.
- Хорошо, что я успела
Тебя вовремя найти.
В самом деле бы ушёл!
- Нет, Мария, щас темно;
Плох мой фотоаппарат,
Эту красоту навряд ли
Смог бы он запечатлеть.
Остаётся пожалеть,
Что не вовремя стихия
Море бурей охватила.
- А по моему, как раз.
Будут, зато выходные
Проходить в приятном штиле.
- Да, погода всё для нас
Приготовила специально,
Чтоб спокойно можно плавать
Было нам; чтоб в добрый час
С нами всё происходило,-
Так стихия порешила.
Ах, как хочется мне выпить,
Чувствую, что не усну…
Задыхаюсь я как рыба
На песчаном берегу.
Не купить мне без рецепта
Свои сонные таблетки.
Думаю, порой, уехать,
Чтобы не испортить лето
Новым приступом безумья.
Тяжело мне, не могу я
Даже спать как человек,
Не сомкнуть усталых век,
Когда шумом ты охвачен,
Когда мозг тебя дурачит.
Мчится-мчится мыслей бег,
Голоса, как белки скачут.
Пять минут идут как век!
Всё сознанье твоё плачет
От неведомой тоски,
Давит-давит на виски
Тяжесть умопомраченья…
Но, пройдёт оцепененье,
И какой-то вдруг восторг
Существо твоё охватит,
Чувствуешь себя как бог!
В странном, бешенном азарте
Ловишь каждое мгновенье
Ночи долгой и бессонной.
Мысль бежит ещё сильнее,
Но тебе уже спокойно
И торжественно внутри.
Думаешь: «Вот посмотри
В это небо, как в картину
И поймёшь, что сам – художник,
Что рисуешь этой ночью
И в рисунке сём живёшь,
Что на звёзды, если хочешь,
Мысленно ты упорхнёшь.
Нет тебе нигде преграды,
В мире этом, ты лишь гость.
Будет время, и обратно
Унесёшься, только кости
В сей обители оставишь,
А душой, крылья расправишь,
В вечность птицей улетишь…»
Думаю я так, и знаешь,
Будто голос Мира слышу,
Его древность с первых дней.
Сама жизнь мне в душу дышит,
Делает меня сильней.
И тоски, как не бывало,
Я ликую в мраке ночи
Под блестящим покрывалом
Ярких и прекрасных звёзд… Очень
Мне бывает странно
В эти дивные мгновенья.
Жаль, что они, к сожаленью,
Чередуются с тоской,
Ну а там, хоть волком вой.
- Ваня, так давай уедем.
- Нет, уеду я один,
Да и то, может победу
Одержу, быть может, сплин
Поборю я без лекарств.
Это было бы прекрасно.
Если б я болезнь осилил,
То счастливым стал бы в мире.
Да и так уже я счастлив
Потому что ты со мной.
- Пойдём в номер, дорогой.

Ночь; давно Мария спит,
А Иван во тьму глядит,-
На балкон тихонько вышел,
Там на корточках сидит.
Ветер стих; на небе мгла
Облаками затянулась,
Тишина вокруг была.
После бури не очнулась
Перепуганная жизнь,
Не услышать было птиц
И цикады не трещали,
Все как будто крепко спали.
Кипарисы тенью длинной
Поднимались от земли,
Ветви задирали сильно,-
Будто бы сказать могли,
Что-то жестами Ивану.
В тьму густую камнем канул
Каждый облик и предмет,
Ни крупицы света нет
На небесном океане.
Плотно стиснут облаками,
Убаюкан шар земной;
Он как будто вовсе замер,
Не бежит по круговой,
А тихонько засыпает.
Спят и звёзды, и луна;
Пышно распустила мгла
Свой приятный, чёрный бархат,
Нежно землю облекла.
Показалось вдруг Ивану,
Что и время в этот миг
Будто замерло. «Как странно
Видеть близко ночи лик…
Слышу я её дыханье,
Ощущаю её тело,
На очах её печальных
Страсть играет; душу греет
Её сладостный порыв.
Всё затихло, тает, млеет.
Этою порою див,
Иль иблис, или русалки,
Смертных помыслы тревожат.
Да, порой бывает жалко,
Что не всё мы в мире видим,
Мы пройдём всю жизнь слепыми.
Ночь, тебя я ясно вижу,
Близко ты стоишь ко мне,
Прикоснулась, нежно дышишь,
Навеваешь сон во сне.
Даже звёзды ты сегодня
Спрятала под покрывалом,
Тьмою мир околдовала.
Был прекрасен день господень,
Ночь настала; сатана
Выбрался из преисподней,
Власть ему теперь дана.
Каждый пень он превратил
В тень ужасную и призрак,
Ночь тревогой охватил,
Приготовил в ней сюрпризы.
Гоголь, видимо, писал
Ближе к ночи свою повесть.
Чудный сон во сне создал.
Мир, какая же ты пропасть…
Всё закончится; увижу
Наконец не сновиденье.
Мир иной в себе предвижу.
Да, настанет пробужденье…
Прогуляться что ли к морю?
Или всё же попытаться
Подремать? Задёрну шторы,
Может быть, удастся спать.
По вискам как будто молот
Бьёт меня; в душе тревога,
Бродит непонятный холод
По спине; хоть бы немного
Мне глаза свои сомкнуть,
Злую шизу обмануть.
Монологи, диалоги
На секунду не смолкают,
И картины оживляют,
И всю ночь не спишь в итоге.
Хочется скорей забыться,
Выбросить все эти мысли,
Покрывалом сна укрыться…
Да уж, точно, в этом смысле
Сон милей всего на свете.
Спят спокойно только дети
Да покойники, и эти,
Те, кто снов совсем не видят.
Да когда же бес изыдет
Из меня?! Да никогда.
Только приглушить способен
Я сей вопль, он всегда
Будет в голове моей
Выть то тише, то сильней.
Прыгают сейчас нейроны
Бешено в моём мозгу,
В слуховой, в словесной зоне.
Хватит, больше не могу…
Было уж со мной такое,
Спал я сутки через двое,
А потом подкрался бред.
Как тогда не стал я сед,
До сих пор не понимаю.
С содроганьем вспоминаю
Эти чудные мгновенья…
Нету, нету, к сожаленью,
Ни таблеток, ни рецепта,
Скоро я не взвижу света.
Героин бы мне помог
Лучше всякой барбитуры,
Где б его достать я смог?
Долги эти процедуры,
Да и время уж не то.
Мне поможет лишь вино.
Надо уезжать домой,
А не то, по волчьи взвою.
Ну и ладно, раз решил,
То пойду сейчас и выпью,
Красное придаст мне сил!»

Шёл Иван во тьме в посёлок,
В круглосуточный ларёк.
До него был путь недолог,
В пять минут дойти бы мог.
Но Иван шёл не спеша,
Замирала в нём душа
От таинственной картины:
Тёмный лес ветви раскинул,
Разбросал их по земле;
Где-то был наполовину
Ствол надломлен,
Где-то, с корнем
Вырван и отброшен прочь.
Придавала лесу ночь
Фантастическую прелесть,
Где-то притаилась нечисть,-
Лукоморье прям, точь-в-точь.
Столб повален с проводами
Был в посёлке; всюду тьма.
У ларька люди стояли,
И взволнованно весьма,
Что-то громко обсуждали
На абхазском языке,
Видно, ураган ругали.
Взял Иван бухла пакет,-
Три бутылки, чипсы, рыбу;
И обратно было двинул,
Да решил идти на море
Посидеть на берегу.
К пляжу он добрался вскоре,
И подобно рыбаку
Ближе сел к прибою моря.
Волны были неспокойны,
Видно было, что недавно
Поднималися скалою
Их валы; стучали камни
Друг на друга налетая,
Перекатываясь в гальке.
Ночь черна была и ярка.
В вязкой густоте её
Очертанья шевелились
Волн, деревьев, облаков;
Звёзды в небе не искрились,
Тьмы на всём лежал покров.
Иллюзорная картина
Представлялась для вниманья,
Было в ней очарованье;
Возбуждала чувства сильно
Эта сказочная ночь,
Унося реальность прочь.
Ветер иногда порывом
Обдавал пустынный берег,
Взвоет резко, заунывно,
А потом на вздох заменит
Своё нервное дыханье.
Он прохладу посылает
Из далёкого простора,
Шевелит останки шторма.
Мелкой каплей обсыпает
Свежестью объятый воздух,
Бодрость, силу навевает,
Пробирает как морозом.
«Что-то близко я уселся,
Отойду чуток подальше
И налью себе стаканчик.
Я уже почти согрелся,
Хоть не сделал ни глотка,
Как-то радостно на сердце.
Ух, какие облака!
Весь закрыли купол неба.
На пространстве черно-сером
Царствует ночная мгла.
Ночь черна даже для юга…
Жаль, что спит моя подруга,
Вот бы поседеть здесь вместе.
Ах, чудесная окрестность!
Бродит где-то хаос древний,
Вылез он из этой мглы;
Управляет жизнью, смертью…
Что там ведали волхвы
На ночных своих обрядах?
Есть, есть истина во взглядах
Всех народных тех наук.
Замыкает вечный круг
Наше шествие; обратно
Мы опять сюда придём;
Может быть и упорхнём,
Прочь умчимся безвозвратно,
В новом месте оживём…
Да уж, завтра я на вряд ли
Заниматься стану в зале,
Буду словно тень ходить,
От безумия грустить.
Надо будет объясниться
И в обратный путь пуститься.
Впрочем, что же я скажу?
Мало разве обстоятельств,
Вот мол, люди, не ругайтесь,
Я с работы ухожу.
Жаль мне будет распрощаться
С морем, солнцем, с южным краем,
Но судьба видать такая,
Надо, надо возвращаться.
Не смогу договориться,
За таблетками, чтоб съездить
И обратно возвратиться.
Сразу с поезда бы слез я
И помчался к психиатру,
Взял таблетки и обратно.
Ох, уже я бред несу;
Заблудился как в лесу,
В своих глупеньких мыслишках,
Да уж, это уже слишком…»
Попивал вино Иван,
Наблюдал волненье моря;
Сам с собою молча спорил.
И решил он утром рано
Всё ж отправиться к спортзалу,
День последний отработать;
Потом съездить до вокзала
И билеты прикупить.
Решено всё, так и быть.

ГЛАВА 24
День последний отработав,
Съездил Ваня на вокзал
И билеты заказал.
«Отдохнул я на курорте,
А теперь пора домой,
Чтоб заняться головой
Своей больной.
Зачем так скоро
Злой недуг ко мне вернулся.
Только-только встрепенулся
Я душою в месте новом,
Как опять пришла тоска.
Снова мозг свой полоскать
Нейролептиком придётся,
Только это остаётся.
Их лекарство, так сказать,
Как топор от головы,
Лишь калечит, а не лечит.
Стану я спокоен, тих,
Туп как овощ и беспечен.
Пару фраз связать не в силах
Буду я; как это мило.
Вот тогда и в самом деле,
Как шизоид стану я,
Умственно оцепенею.
Долго пить их яд нельзя.
Ничего, и от него
Я избавлюсь очень скоро,
Хватит духу моего
Разорвать и их оковы.
Много от чего зависел
Я уже за свою жизнь.
Ничего, Иван, держись,
Ты лимит свой не превысил!»
Так смекал в своём уме
Наш герой в постели лёжа.
В небе засиял рассвет,
Обещая день погожий.
В номере ходил Иван
От кровати до балкона
И обратно, снова, снова
Он ложился и вставал.
В воздухе чертил рукою,
Рассуждая про себя,
То с понурой головою,
То внезапно вдруг сиял
От улыбки вдохновенной,
То задумавшись стоял
Словно столб, вперяя очи
В стену, или в облака.
Головой качнёт слегка,
Будто бы опять очнётся,
И по новой путь начнётся
От кровати до балкона
И обратно. Как-то скован
Был Иван в своих движеньях,
То как будто еле-еле
Свои ноги поднимает,
То взметнётся, залетает,
Носится стрелы быстрее,
То внезапно оседает,
Расслабляется, как тает,
Еле держит равновесье,
Не идёт, а уплывает.
На яву он смутно грезит,-
Он не бдит, не засыпает,
Между этих состояний
Он как будто пребывает.
Смотрит Ваня на Марию.
«Как же всё же сладко спит…
Счастлива она в сём мире,
Я же словно инвалид
В своём разуме несчастном,
Ум мой воле неподвластен.
В состоянии ужасном
Нахожусь, уже согласен,
В самом деле, топором
Голову лечить больную,
Чтоб забыться вечным сном.
Может быть, хоть жизнь иную
Проживу как человек;
Коротать свой жалкий век
Мне порядком надоело…
Нет, Иван, это не дело!
Пусть немного не в ладах
Со своим больным рассудком,
Но зато здоров желудком,
Все конечности на месте,
Видишь с ясностью окрестность,
Слышишь звуки, говоришь.
Зря на жизнь свою грешишь,
Ободрись и бой прими!
Победителем приди
До финала этой сказки.
Как ни как, она прекрасна.
Эта жизнь и мир, и люди
Далеки от совершенства.
И когда-нибудь мы будем
Занимать иное место
В этой сказочной вселенной.
В состояньи неизвестном
Оживём душой нетленной,
К жизни новой мы воскреснем.
Только бы опять не здесь
Очутиться, а повыше перейти
Хоть на ступеньку; есть
Миры и их найти
Предстоит нам, мы сумеем
Обрести иную суть
В вечной бездне, где-нибудь.
И не ведало, то, око,
Никогда не слышал слух,
То, что в том краю далёком
Приготовил душам Дух…
Пять часов утра на стрелках;
Семенит рысцою мелкой,
Замыкая новый круг
Бег секунды; странный звук
Издают мои часы,
Будто бы в них бьют басы…
Как же медленно ползут
Эти нудные минуты…
Вечность растянулась тут,
Чувствую её я смутно…
Надо как-то провести
Веселее этот день.
Вечером, часам к шести
На вокзал поеду; в семь
Тронусь в долгий-долгий путь,
Будет время мне уснуть,
Укачает стук колёс…
Что-то я совсем оброс;
Так, умоюсь и побреюсь,
И до моря прогуляюсь,
Постепенно оклемаюсь,
Оживлюсь и ободрюсь,
К жизни праведной вернусь!»

Погулял Иван у моря,
Побросал монеты в волны,
Чтоб ещё разок вернуться
В омут вольного простора.
В корпус уже возвращался,
Когда все пошли на завтрак.
Шёл как пьяный, всё шатался,
Каждый раз ногой ступая
Будто в пропасть погружался.
Пот холодный лил по телу,
Кожу пробирал озноб,
В голове, что-то болело,
Раздувая жаркий лоб.
После завтрака, в кафе
Всей компанией пошли,
Чтоб Ивана проводить.
- Вот меню; в каждой графе
Видим цену мы большую,
Рядом порцию смешную
В десять грамм, и так везде.
- С каких пор ты, Батраков,
Стал ворчливым скупердяем?
- Да я просто рассуждаю,
Что обычай их таков,-
На тарелку горсть насыпать.
- Ну и что, сюда ведь выпить
Все приходят, а не есть.
- Так, друзья, пока мы вместе,
Надо нас запечатлеть.
Попрошу всех замереть,
Щас я буду селфи делать;
Сядьте как-то поплотнее…
Вот, теперь мне веселее
Будет долгий путь домой.
Телефон свой я открою
И начну смотреть все фотки
С самых первых до последних,
Много я их здесь наделал.
- Расстаёмся ненадолго,
Через месяц мы приедем.
- Скоро август, в самом деле,
Быстро пролетело время.
- Кто из нас предложит тост?
Дадим слово Батракову?
- Он опять проймёт до слёз.
- Отвяжитесь, что такого,
Я по пьяни вздор тот нёс.
- За мгновенья сего лета
Мы бокалы наполняем.
С кем-нибудь, когда-то, где-то
Мы их все повспоминаем;
Иль наедине с собой
Вспомним отпуск этот дивный.
В общем, вот за это выпьем.
- Всё таки, зачем ты едешь?
- Надо, у меня дела,
Неприятность позвала
В путь-дорогу; больше ценишь
То, с чем надо расставаться.
Не могу налюбоваться
На простор морской, на солнце,
Что сияет силой юга,
Прямо грусть из сердца рвётся…
Да, медвежию услугу
Оказали мне недуги;
То есть, те мои дела,
Что зовут меня обратно.
- Плохо выглядишь, Иван.
В самом деле, ведь досадно
Отдых разом оборвать
И с курорта уезжать
В наш таёжный лес дремучий;
Экстренный, должно быть, случай
Приключился у тебя,
Раз уж подождать нельзя.
Я бы тут всю жизнь прожил,
Если бы не Салтыкова.
- Здрасьте, вот уж удружил,
Да я первая готова
Скрыться от тебя подальше!
- Но не скрылась, врёшь ты значит.
- Буду я из-за тебя
Отдых себе прерывать.
- Вы опять начнёте, хватит.
Лучше выпить нам, друзья,
За прекрасные мгновенья,
Те, что прочь уносит время.
Мчится, мчится всё скорее
Этот жизненный поток,
И понять мы не успеем,
Как уже придёт нам срок;
Поседеем, постареем,
И лишь, воскресив мгновенья
Где-то в памяти своей,
Наконец-то их оценим…
Выпили вино в бокалах,
Погрузились в разговоры.
Общая беседа вяло
Потянулась, но уж скоро
Быстрой рысью вдаль помчалась.
Настроенье поднималось
Вместе с выпитым вином;
Хорошо, друзьям казалось
Под уютным потолком
В зале местного кафе.
Впрочем, мог бы и буфет,
Как дворец им показаться
После дружных возлияний.
Честь вину сполна отдали,
Захотели танцевать;
От застолья дружно встали
И пошли, пошли гулять
По блестящему паркету,
Выполняя пируэты.
Танец медленный звучал,
Нежно в воздухе качал
Звуки музыки печальной,
Тихий бал напоминал.
Плыли пары осторожно,
Словно лебеди в пруду;
Сосчитать по пальцам можно
Было всех их; на ладу
Одном и том же
Повторялась песня эта,
Состоя из двух куплетов.
Некрасивая, простая,
Но, казалось, звуки рая
Были вложены в мотив.
Сердце, нежно замирая,
Чувству всё себя раскрыв,
Существо всё обнимая,
В душу принесло порыв
Свежих, ясных ощущений,-
Подарило наслажденье.
С Машей танцевал Иван,
Батраков вёл Салтыкову,
И Смирнова не скучала,
Кто-то её добрым словом
Тоже к танцу пригласил.
Пары двигались красиво
В зале южного кафе.
Всё приятно под шафэ,
Когда пьян ещё не сильно,
Когда чуть шумит в ушах,
А для взора ярко, дивно
Обретает всё размах;
Кажется тогда красивой
Серая картина мира.
Дарит истину вино,
Сказкой разум наполняя;
Всё здесь лишь на миг дано,
Всё здесь сон напоминает.
В этой сказке бытия,-
Не найдём, не потеряем,
Есть, иль нет – понять нельзя,
Мы в мгновеньи пребываем.
Прежде также отплясали
Поколенья друг за другом,
Жить нам долго приказали,
То есть, краткую минуту.
Всё здесь – вечное теченье,
Мы же – рябь в его волнах;
Не меняем направленья,
Льёмся в ежедневных снах…

Пили, ели, веселились,
Танцевали, отдыхали;
Время к вечеру клонилось,
Провожать пошли Ивана.
На вокзале распрощались.
Поезд тронулся; помчались
Километры за окном,
А Иван забылся сном.
Крепко спал, без сновидений;
В два часа проснулся ночи,
Пить хотелось ему очень,
Было лёгкое похмелье.
Выпил залпом минералку,
Сигареты, зажигалку
Взял и к тамбуру пошёл,
И опять с собой завёл
Монолог свой бесконечный.
В ночь смотрел через окно
И покуривал беспечно.
«Вот ведь, как заведено,
И курить уж запретили,
Всюду штрафами грозят.
Тяжело жить в этом мире…
Лет так десять бы назад
Ехать в поезде,- раздолье!
Всё гудело бы тут роем,
Хохот, песни, пьянки; чад
Шёл табачный по вагонам.
Да, народ тогда был вольный,
Отрывался он по полной,
С вахты возвращаясь долгой.
Всем тогда был путь до дому
Веселей; широкой Волгой
Разливался этот путь.
А сейчас, только уснуть
В скуке этой остаётся.
И в вагоне-ресторане
Приключений не найдётся;
Три калеки над стаканом
Там сидят; он лишь зовётся
По привычке ресторан.
Это, братцы, не по-русски!
Как у европейских стран
Скучно стало всё и тускло.
Вот зарплаты б, как у них
И тогда бы барский стих
Можно было б навести;
В эту видимость приличий
Основанье подвести.
Нет, совсем нам неприлично,
Чтобы всё было по струнке.
Заорать охота зычно,
По уху кого-то стукнуть!
Наконец-то я поспал.
Вроде бы, как будто, лучше.
Утешенье Бог послал,
Разогнал мрачные тучи
С моего больного неба.
Может солнце засияет,
Оживёт сиянье Феба?
Это вряд ли; гром ударит…
В ресторане ещё не был,
Может зря его ругаю?
Прогуляюсь, погуляю.»
Шёл Иван, а сзади, следом,
Кто-то незаметно крался.
Встал Иван, заозирался,
Беспокойство появилось,
Чувство в душу его вкралось
Жуткое; со страхом билось
Сердце, мысль заледенела.
По спине ползли мурашки,
Холодом обдало тело
Неприятным, гадким, страшным.
Ощущал Иван, что рядом
Есть живое существо,
Но невидимо оно.
Беспокойным, диким взглядом
Он рассматривал лежащих,-
Спали все под стук гудящий.
Повернул Иван назад,
К тамбуру пошёл обратно,
Что-то ощущал невнятно
Он оттуда; бил как град
Его, ледяной озноб,
Волнами бежал по телу
Ударяя в жаркий лоб.
«Что такое, в самом деле,
Страх напал вдруг на меня,
Тянет что-то на то место.
И с чего бы, неизвестно,
Беспокойство набежало.
Видно, нечисти не мало
Бродит ночью по вагонам;
Подбирается к Ивану
Злая сила, но, посмотрим…»
Возвратился в тот же тамбур,
Встал как вкопанный, и как бы
Поменялось всё вокруг,
В душу лез немой испуг.
Что-то чувствовал он здесь,
Именно на этом месте.
Вдруг, на мысленном просторе
Зрит такую он картину:
В тамбуре стояли трое,
Молодые, крепки с виду.
Что-то быстро в разговоре
Меж собою обсуждали,
Спорили, почти кричали,
Дело надвигалось к ссоре.
Видно было, что один
Оппонентом был для двух;
Злились они во весь дух,
В напряжении их спин
Что-то хищное сквозило.
Тот один был непугливым,
Смело им он отвечал,
Сам как будто нападал
И, наверно, не заметил,
Как во тьме нож засверкал.
Резких несколько ударов
Он мгновенно получил;
Вырывался, что есть сил,
Но, те двое, как удавы
Крепко его обхватили
И старательно добили.
Дверь пытались отворить,
Чтобы тело быстро сбросить,
Но закрыта; так и быть,
Оставляют; и уносят
По скорее свои ноги
От кровавого порога…
Побледнел Иван как мел,
Весь в поту стоял и думал:
«Вот ведь глючит меня сдуру.
Где я это подсмотрел?
У себя ли в подсознаньи,
Или свыше пониманья
Выплыл времени фрагмент
Тот, что был здесь? Нет,
Всё фантазия больная…
Успокоюсь; понимаю,-
Видел сам своё созданье
Разум мой воспламенённый;
Давит его словно тонной
Тяжесть мнимого убийства.
Да ведь это просто мысли…
Надо мне проводника
Расспросить, вдруг он, что знает.
Не поймёт ведь дурака,
Да и персонал меняют
Нынче чаще чем перчатки,
Столько же, как я он знает.
Ладно, брошу непонятки,
В ресторане погуляю.»

Было пусто там; Иван
С кружкой пива сел за столик.
Взял газету новый номер,
Развернул, читать не стал,
А уставился в окно,
Но заметил, что темно
Там, а свет вагона
Бликами сверкал в стекло,
Не увидишь ничего.
И тогда он ярко вспомнил,
Чётко мысленно представил,
Как тогда ему под «солью»
Лик явился; как в дурмане
Он по улицам бежал
Прочь скрываясь от него…
Новою волной озноб
Тело охватил Ивана.
«Да уж, в самом деле, странно.
Пухнет мой дурацкий лоб,
Надо охладить стаканом
Пива пенного мыслишки
В моей бедной голове,
Оболью их, и им крышка.
Самому не по себе
Мне, уже который день.
Остаётся только тень
От здорового сознанья.
Звуки, образы; мерцанья
Суток мимо проходящих
В монологах, говорящих
Где-то у меня в мозгу.
Словно на углях горящих
Корчусь я; ох, не могу!
Жутко, гадко, мерзко, страшно
Бьёт безумье в рукопашной!
Не желаю и врагу
Я такого состоянья.
Сам варюсь в своём соку,
Во всю жизнь моё страданье…
Время движется, пространство
В километрах уплывает,
Ощущенье долгих странствий
Стук колёс в меня вселяет.
Будто путь мой бесконечен,
Бесконечна эта ночь.
Вся дорога человечья
В миг вместилась; прочь
Ушли тысячелетья,
Но, как будто они рядом
И следят застывшим взглядом
За людьми на этом свете.
Древность на меня глядит
Через тусклое окно,
И больную душу зрит…
Я же, как купец Садко,
К чёрту угодив морскому,
Не страшусь, что пал на дно,
А играю; пусть мой омут
Словно гусли зазвенит!
Вечность на меня глядит…
Эх, люблю я шум дороги,
Стук колёс, мазута запах,
И свисток протяжный, долгий;
Встречный поезд с гулом, с маху
В метре от тебя несётся,
В окнах люди, как и ты,
Кто-то взором вдаль упёрся,
Кто-то ходит, кто-то спит.
И всё это прочь летит
По бескрайнему пространству;
Нет в сём мире постоянства,
Вечен только общий путь.
Есть ли в этом смысл и суть,
Или все мы как виденья,
Лишь движение материй
И не более того? Нет не верю!
Есть в нас вечное зерно,
Та частица, что не тлеет,
Что преодолеет время,
То, что свыше нам дано.
Вечные пески времён
Только тело засыпают,
А душа вновь оживает,-
В этом, жизни сей закон.
Где ты, эта неизвестность?
Дальше всех пространств земных,
Глубже сумраков ночных…
Не узнать тебя, хоть тресни!
Всё – плен наших представлений,
Неспособны мы понять,
То, что не дано нам знать…
Лучше стало; я хмелею,
Убежала прочь тоска
И не давит у виска
Боль похмельная, тупая.
Не хочу спать, погуляю.»
Ехал Ваня, пиво пил,
Тьму глухую он следил,
Что за окнами вагона
Разостлала свой настил.
Вот уже светлеет небо,
Подбирается рассвет
В одеяньи бледно-сером;
Пол часа, и тьмы уж нет.
Где-то из-за горизонта
Первые лучи блеснули,
Ярким светом захлестнули
Мир подлунный; вот он,
Радостный рассвет
К жизни новой пробудился,
Осветить сей мир явился!
Утро свежим ветром веет,
В воздухе парит роса,
Солнце с новой силой греет!
Дивны твои чудеса,
Мать-сыра земля родная.
Нет, не надо людям рая,
Лишь бы Родина, глаза
Как и прежде любовала,
Душу силой наполняла.
Снова поля полоса
Пышною травой своею
Серебрится, зеленеет,
Ждёт, когда пройдёт коса
По её большому телу.
Лес густой вдали чернеет,
Где-то пробежит река.
Всё приятно сердце греет,
Дух возносит в облака…
Снова бабки на перроне
Поезд стали штурмовать,
Свои яства продавать:
Рыбу, пироги и творог,
Пиво, шишки и грибы.
И товар их был недорог,
Удавалось быстро сбыть
Голодающим скитальцам
Снедь нехитрую свою.
«Да, на зависть иностранцам
Наша Родина! Люблю
Я тебя, Россия-мать!
Так, что сил нет рассказать…»
Шёл Иван в немом восторге
По перрону; остановка
Была целых пол часа.
«Ох, центральна полоса
Славной Родины моей!
Костромские всё леса,
Море золотых полей,
Волга мощная плывёт
Вдаль; могуч её поток!
Русь здесь чрез века живёт;
Намешал в неё восток
Кровь раскосую свою,
Но, славян я узнаю.
Здесь родились мои деды.
Хоть в Сибирь я занесён,
Но, всё ж продолжаю ведать
Где корней моих искон.
Всё пройдёт, и лишь народ,
И земля его родная
Смысл суете даёт.
Русь, тебя я почитаю!
Вещий мне поёт баян,
В сердце струнами играет,
Кровь по жилам разгоняет…
Вольный море-океан
Разливается во мне,
Становлюсь я всё сильнее,
Мне источник силы дан!
Я с полей пойду на горы,
Через реки на моря,
С всех дверей собью затворы,
Ведь во мне земля моя!
Плыли мы в ладьях и чёлнах,
Пешими и на конях
Ехали; умыли кровью
Мы врагов; в лихих боях
Храбростью своей блистали,
Мать-Россию расширяли.
Всё во мне сейчас; родными
Стали все вдруг для меня.
Это я, и это я,
Все мы вместе и едины…
Льётся в воздухе напев
Сильный, долгий и протяжный,
Древний; раздаётся в каждом.
Руки к небесам воздев,
Зычно, громко прокричу,
Как я Родину люблю!»
В самом деле прокричал,
Что-то нечленораздельно
Взбудораженный Иван,
Напугал старух смертельно.
И соседи из вагона,
И прохожие с перрона
Оглянулися на крик,-
Кто же этот баловник?
Ваня же, в восторге пьяном
Был и страшным и забавным,
Взглядом диким он смотрел,
Задыхался и сопел,
В то же время улыбался.
Странным, мягко говоря,
Даже с виду он казался.
Но никто не удивлялся,
Пьяным ведь, всегда моря
По колено, небо в пояс;
Был привычен этот голос
На перроне у вагона.
«Как я доберусь до дома,
Если уж сейчас так пьян,
Что ору здесь во всё горло.
Придержи коней, смутьян!
Пей, но ум не пропивай,
Закусить не забывай.
Вот наемся пирогов
Этих бабкиных, румяных,-
Вмиг избавлюсь от дурмана,
Буду к высадке готов!»

ГЛАВА 25
Уплывали города прочь
За окнами вагона;
Вот уж наступила ночь,
Подошли к Уральским горам.
Только утром на рассвете
До Тобольска добрались;
Двери с шумом отворились,
Пассажиры быстро вниз
По ступенькам устремились.
Энергично шёл Иван,
Радовался он приезду;
Забежал в ЖД-вокзал,
Через миг в такси уселся
И уже летел стрелою
В свой родной, уютный город.
- Улицы, как будто шире,
И дома приятней стали,
Лучше места нету в мире!
Никогда я не устану
Любоваться красотой
Городка сего. Постой!
Пивом надо мне заправить
Свой похмельный мозг усталый.
- Ну, с дороги, то, бывает.
Где-то, видно, отдыхали?
- Да, на юге отдыхал,
Но пропал во мне запал,
Остудиться возвратился,
Чуть ума там не лишился.
- Вот как; в Турции, наверно?
Там бесплатный алкоголь.
Нашему там брату скверно,
Быстро головную боль
Вплоть до белочки получишь.
- Нет, со мной не тот был случай,
Я из Сочи возвращаюсь.

Ехал наш Иван, общаясь
С разговорчивым таксистом,
Быстро к дому направляясь.
Из такси он вскоре вылез,
Но домой ещё не шёл;
Стало Ване хорошо
И решил он прогуляться
По пустынному проспекту,
В тишине полюбоваться
На родные силуэты
Переулков и домов,
С детства ему так знакомых.
Здесь когда-то он подрался,
Тут сломал впервые палец,-
На качелях покачался
Неудачно; там свой ранец
Разодрал, когда спасался
От собаки вслед бегущей.
Где-то тут ругался грузчик
Пьяный, на ребят кидался,
(Кто-то зарядил рябиной
Из стрелковой своей трубки
В голову ему). Тут, наивно
В поцелуе сложив губки,
Девочка к нему прильнула,-
Сердце в трепет окунула.
Там кассеты продавали
К видеомагнитофону.
Квас из бочки наливали
По стаканам и бидонам.
Здесь старушки торговали
Сигаретами поштучно,-
В школу щедро их снабжали.
Вспоминал Иван, и лучше
Времени не мог представить,
Жаль, что позади оставил
Лучшую ту часть души,
Ту, что детством называем…
Шёл Иван в немой тиши;
Редко пробежит машина,
Ещё нету и пяти
На часах; прозрачно, дивно
Утро раннее. Красиво
Выглядит пустынный город;
Солнце ярко обливает
Окна, крыши и балконы.
Утренней росою тает
Очертание деревьев,
Что повсюду зеленеют
Своей шелестящей кроной.
Еле слышным, вялым звоном
Птицы где-то говорят,
Спит ещё под небосклоном
Предстоящий шум и гвалт.
Хорошо в эту минуту
Погулять здесь одному,
Вспомнить, помечтать, подумать,
Ярко грезить на яву.
Походил Иван и вспомнил,
Что пора бы и домой.
Набрал номер в домофоне
И услышал там родной
Голос Мамы дорогой.
Чаю выпивши с дороги,
Протянул довольно ноги
На диване наш герой…
- Стало плохо мне в итоге
И решил скорее ехать.
Было правда, не до смеха;
Только по рецепту строго
Это гадкое лекарство,
Надо было мне спасаться,
Ведь до кризиса не долго.
Спать совсем я перестал
Так же, как когда-то было.
- Ты, сынок, совсем устал,
Ничего, вернутся силы,
Надо только курс пропить.
- Курс? Да мне ведь с ними жить
Предстоит, и год от года
Этой дрянью мозг сушить.
Надоело мне всё, Мама,
Да, я стал совсем усталый.
Всё же улучшенья жду,
Хотя верю в это мало…
- Иди завтра на приём
И возьми рецепт; пропьём
С пользой мы твои микстуры,
Быстро мы хандру побьём!
- Мама, Мама, как люблю я,
Если б знала ты, тебя.
Часто ночью я горюю
От того, что много зла
Я принёс тебе, родная.
- Ваня, я всё понимаю
И тебя за всё прощаю,
А виню саму себя…
Побеседовав печально,
Ваня вдруг развеселился
И рассказывать пустился,
Как на море отдыхал он.
Описал всё в ярких красках,
Фотографии в смартфоне
Показал; с улыбкой ясной
Говорил и восклицал,
Громко, весело смелся,-
Жизнерадостным он стал;
Как всегда, в одну секунду
От тоски в восторги впал.
- Вот уж, Мама, не забуду
Край тот дивный;
Словно чудо
Моря длинный горизонт.
Да, хорош был наш курорт.
Будто в детстве очутился;
Помнишь, ездили мы вместе.
В то я море погрузился,
В ту знакомую окрестность,
Где все чувства ещё свежи,
Где весь мир подобен сказке,
Где с твоею, Мама, лаской
Ощутил я в жизни нежность.
Там частичка моих мыслей
В волнах вольных растворилась.
Как-то очень-очень близко
Те мгновенья; пусть и скрылись
Они в времени-реке,
Но, живут на островке
Моей памяти. Как снилась
Эта жизнь; все эти дни,
Годы, месяцы, недели
В бездну, в пропасть улетели…
Мама, мы с тобой одни,
И не будет в мире этом
Ближе нас с тобой.
Если бы я был поэтом,
Смог бы звонкою строкой
Выразить все эти чувства…
Мне то весело, то грустно,
Не дружу я с головой.
Монологи не смолкают
День и ночь в моих ушах,
То тоска и дикий страх,
То восторг во мне пылает.
- Есть, сынок, «Фенозепам»,
Выпьешь ты его сегодня
И уснёшь; ведь знаешь сам,
Он поможет. Завтра в полдень
Психиатр приём ведёт.
Полегчает, всё пройдёт.

Взял Иван свои таблетки
И уехал жить на дачу,
Чтобы ни один стаканчик,
Даже-даже, очень редко,
Тех напитков не испить,
Что способны нас пьянить.
Да и пить он не хотел,
Ведь теперь во всю храпел
Каждой ночью в крепком сне;
А с утра, как пень тупел,
Но природой любовался,
С своей гирей упражнялся
И возился в огороде.
Вечером он погружался
В чтение; любил свободный
Белый стих поэм Гомера,-
«Илиаду» с «Одиссеей»
В упоении прочёл,
Томик Пушкина нашёл;
Психологию любовно
Изучал на сон грядущий.
Хоть бывало порой скучно,
Но, похожим на здоровье
Состояние его становилось.
«Интересно получилось,
Что за эти пару лет
В жизни радость появилась
И исчезла; или нет?
Счастье рядом тут всегда,
Когда разум мой на месте,
В этом-то и вся беда…
Не пойму я мир, хоть тресни!
И зачем я здесь рождён
Обречённый к прозябанью?
От кого такой закон?
Да от клеток, ведь сознанье,
Есть материя; мой мозг,-
От него мне наказанье…
Всё таки душой я знаю,
Что лишь способ проявленья,
Это тело и мозги; верю,
Что грядущим поколеньям
Будет ясно, словно день,
Что материя,- лишь тень
Тела Духа; он в сознаньи
Проявляет очертанья
Грандиозной той картины,
Что зовём мы мирозданьем.
Мы – создания из глины,
Не дано нам пониманья,
Но, его мы обретём.
Лишь два века развиваем
Медленно естествознанье,
Правильным путём идём.
Резкий начался подъём
Во втором тысячелетьи,
То ли, впереди нам светит!
В интересный век живём…»
Философствовал Иван,
Помидоры поливая.
Выполнял рабочий план,
Огород свой поднимая
К уровню садов прекрасных,
(Или так ему казалось).
Всю неделю, дней ненастных
Не было; чуть-чуть осталось,
Меньше месяца от лета,
Наступил приятный август.
Не было уже жары,
Лишь уютное тепло
Согревало, не пекло.
Скоро щедрые дары
Мать-природа приготовит
Своим детям-землепашцам;
Видно, что их будет много,
На всю зиму и с запасом.
Селянинович Микула
Шёл с Иваном в ногу рядом
И следил могучим взглядом
За его работой. Дунул
С неба вольный ветер,
Облака поплыли к солнцу,
А Иван идёт, смеётся,
Хорошо ему на свете
В этот странный, краткий миг.
Снова рад он, что возник
К жизни в иллюзорном мире.
Горизонт, как будто шире,
Небо выше, солнце ярче…
Чувствует, что вот заплачет.
Голову свою закинул,
Видит,- сокол пролетает,
Широко раскинув крылья;
Он парит, кружит, гуляет,
Правит в ветреном порыве,
Небо вольно огибает.
Вот, наверное, увидел
Он добычу и снижает
Резко, быстро свой полёт,
Вниз стремительно ныряет.
Радостно Иван идёт
По большому огороду,
Даже чуть ли не поёт.
«Эх, дышать бы так свободно
Каждый миг и каждый час,
Наслаждаяся природой!
Есть ведь крылья и у нас
В наших чувствах, мыслях, воле;
Здесь, в земной своей юдоли
В небесах парим подчас.
Рад в такие я мгновенья,
Что живу, дышу, страдаю,
Мыслю, верю, понимаю
И ликую в исступленьи!
Ух, аж в пот меня прошибло!
Шерсть моя вскочила дыбом
От мурашек, что по телу
Бегают сплошным наплывом…
Жаль, что быстро исчезает
Эта эйфория; тает
Непонятный мой восторг,
И опять тоска вступает
В прежние свои права.
Эх, больная голова…
Скоро пропадёт всё это,
Будет крепкий сон и тупость
По утрам; и без таблеток
Никуда уже не сунусь.
Но, то будет много лучше,
Чем бессонница и бред.
Да, тяжёлый со мной случай;
Но похуже много бед
В этом мире у людей,
Счастлив ты, Иван, поверь.»
Говорил он сам с собой,
Пробираясь между грядок.
Иногда парил мечтой
И полёт был этот сладок,
Но мгновенно горько падал
Он в пучину сожалений,
Рай вдруг становился адом.
Так летал, как лист осенний
На порывах настроений
Сам в себе, больной Иван.
Под глазами легли тени,
На лице тоска сменялась
Странной, радостной гримасой,
Две морщины углублялись
Возле рта; как будто маской
Стало у него лицо,
Взгляд безумием светился,
Но сверкали в нём и мысли,-
Смутный видел Ваня сон.
Вскоре перестал он прыгать
От тоски до эйфории,
Стал тяжёлым и унылым,
И с трудом проговорил бы
Даже пару связных слов.
Каждый день, казался длинной
Вереницей из мгновений,
Нет начала, середины
И конца в этом теченьи.
Утро, вечер, сон, подъём,
Чтение, зарядка, грядки;
Мир, что где-то за окном
С ним играет вечно в прятки.
Жизнь опять пошла бы мимо,
Если б не его Мария.
Часто говорил он с ней
Через видео-звонок,
Видел и троих друзей,
От макушки и до ног
Молодых, счастливых, бойких.
Среди них Смирнова только
Молчалива и грустна,
Но такая уж она,-
То характер, хвори нету.
Скоро все они приедут,
Вновь начнётся год учебный,
И Иван свои проблемы,
Как-нибудь преодолеет.
Будут спады и подъёмы,
(Ни куда без них в сей жизни),
Главное, что жив и дома,
Что имеешь рядом близких.

ГЛАВА 26
Лето кончилось; и осень
Быстро в никуда умчалась.
Вот уже и снега проседь
В волосы земли закралась.
Белая зима-старуха
Злою вьюгой забрюзжала,
Расстелила покрывало
Хлопьев снежных. Сухо
В воздухе морозном,
Выступить готовы слёзы
При вдыхании его.
Ледяной тоской свело,
Словно судорогой время,
Медленней оно пошло,
Замирая то и дело.
Славный праздник новый год
Отгремел в своих салютах,
Что он людям принесёт?
Он принёс сначала слухи
О неведомой болезни,
А потом и подтвержденье,
Праздничный настрой исчезнул.
Что за новая чума
Человечеству грозит?
Скоро к нам завезена
Будет. Стали все следить
За развитием событий
У своих телеэкранов
И в смартфонах. Постоянно
Весть одна хуже другой
Приходила; нет покоя,
Стали маски раскупать
И чеснок, тушёнку с гречкой.
Скоро можно услыхать
Было новое словечко,-
Коронавирус; и оно произносилось
Всюду, словно заклинанье,
Многих приводя в отчаянье.
Наш герой же, веселился,-
«Вот он пир среди чумы!
Апокалипсис приснился!
Скоро кончатся здесь сны.
Долго общий морок длился,
Тысячи прошли тут лет,
Чтоб в итоге даже следа
Не оставить; всё на нет
Сойдёт,- и это,
Есть единственный итог,
Такова наша планета.
Нет, наверное, не срок.
Мы ведь, словно тараканы
Расплодимся в миг единый,
Даже, если половина
Нас исчезнет. Правда, странно,-
Миллионы жизней здесь,
Как мираж в глухой пустыне…
Смысл в этих грёзах есть?
Нету, даже и в помине.»
Закрывались магазины,
Люди в масках выходили.
Были те, кто не хотели
Ни в какую одевать
Эти марли; штрафовать
Стали их. Уже успели
Появиться диссиденты,
Мнящие себе, что будто
Вовсе вируса и нету,
Чья-то, видно, это шутка,
Сговорились президенты
Так порядок навести,
И теперь они за каждым
Наблюдение вести
Смогут. Захватил ажиотаж
Разум массы; все с тревогой
За Китаем наблюдали,
А потом и за Европой.
Со дня на день ожидали,
Что в отечество придёт
Непонятная зараза:
Кто-то умирает сразу,
Кто-то борется с недугом,
Задыхаясь до отказа,
Кто-то вовсе, лишь испугом
Ограничится. Рассказы
Шли один страшней другого,
Что, мол, вирус рукотворный,
Шла давно, мол, разработка
Этой пакостной «короны».
Что Америка с Китаем,
Вдруг случайно потеряли
Те бациллы под Уханем.
В общем, дружно обсуждали
Ту чуму на все лады,
Ожидая злой беды.
Да, в общественном сознаньи
Всякая идея может
С лёгкостью укорениться.
Правде с ложью
Быстро слиться
В Информации потоке.
Ум наш очень недалёкий,
Видим только пред собой;
Истина на горизонте
Скрыта непроглядной мглой.
Вскоре этой тяжкой хворью
Заболели и у нас,
Беспокойство за здоровье
Возрастало час от часа.
Не хватало койко-мест
По больницам специальным,
Кое-где прошли протесты,
Вирус всех косил повально.
Но не будем углубляться
В горький перечень несчастий;
Вирус этот оказался
Не чумой, испанкой, к счастью.
Стало всё дистанционно,
И учёба, и работа,
И занятья в зале спортом.
Стало больше кислорода,
А людей, как будто меньше.
Продолжалось, то, недолго,
Быстро обрели беспечность
Прежнюю; поняв вполне,
Что болезнь, как грипп тяжёлый,
Чуть, пожалуй, посложнее,
И убить редко способен,
Если ты помолодее
Пенсионного порога.
Паника была недолго.
Вирус дальше развивался
И мутировал; вторгался
Незаметно в чью-то жизнь,
Уходить не собирался.

Вот и двадцать первый год
Во втором тысячелетьи
Человечество живёт.
Что тут можно нам заметить.
Жил Иван всё это время
Вроде лучше; легче бремя
Стало на душе его,
Всё ж леченье помогло.
На учёбе, как и прежде
Получал он высший балл.
Вовремя смыкая вежды,
Ночью крепко засыпал.
Отношения с Марией
Укреплялись год от года,
Мир в друг друге находили
И гармонию природы.
Всё на лад шло у Ивана;
Вот окончит институт,
Справит свадьбу,- заживут
Вместе с Машей в браке равном.
Всё поедет как по маслу;
Жизнь воистину прекрасна,
Если вправду ты живёшь,
А не бдишь во сне ужасном.
Всё таки, всё это сон…
Для чего начался он
В бесконечном мирозданьи?
Для чего мы здесь живём?
Смысл можно создавать,
Находить, искать, терять,
Потому что нет его.
Человеку здесь дано
Быть творцом своей вселенной;
В яркой искорке мгновенной
Разжигать бессмертный пламень.
Все, когда-нибудь оставим
Этот быстротечный сон
И пробудимся; направим
Путь свой вдаль за небосклон
В новые миры вселенной.
Или здесь же оживём,
В прежней сказочке мгновенной,
В той, что жизнью мы зовём.
Я тогда смогу, читатель,
Свой же труд здесь прочитать.
Жаль, что не смогу понять я,
Что рождён был тут опять…
Нет, я точно вдаль уйду,
Там я счастие найду…
Тридцать три весны и лета
Вижу я мельканье света
И движение частиц.
От заката до рассвета
Я дышу дыханьем ветра,
Мыслью в небесах парю.
Глядя утром на зарю,
Знаю я, что буду где-то
Продолжать мечту свою…

Писал с 26.02. по 17.08.2021.

Своей Маме посвящаю
Повесть вольную в стихах.