Я входил вместо дикого зверя в клетку - English

I have entered a cage instead of a savage beast,
Carved my nickname and tally marks on the barrack wall,
Lived by the sea, played roulette at a feast,
Dined with the devil-knows-who, tailcoat and all.
I have gazed at half of the world from a glacier peak,
I’ve been ripped apart twice; three times, I have drowned.
Left the land that nurtured me, young and weak,
Those who have forgotten me make up a town.
I’ve been rambling through steppes that remember a Hun’s battle cry.
I have worn what is now a trend that grows hotter and hotter.
Covered barns with black tar paper, sowed rye,
And imbibed every drink on earth except dry water.
I have let the guard’s pitch-black pupil into my dreams,
Fed my face with the bread of exile, crust touched by mold,
Let my vocal chords produce any sound but screams,
Switched to whispering; now, I’m forty years old.
What can I say of my life? It’s been long enough.
‘Only sorrow’s relatable’ being my attitude,
Until my humble mouth with clay is stuffed,
I’ll be uttering nothing but words of gratitude.

Оригинал (И.А. Бродский):

Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздём в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал чёрт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал чёрной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя,
перешёл на шёпот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.