Кто-то в крепости...

Взрывались циферблаты, разрушались двери,
Терпели крах куранты над Невой,
Но кто-то в крепости упорно верил,
Что есть Господь, Прощенье и покой.

Орел двуглавый смело над Державой
Остатки скипетра бесстрастно нес,
В тюремной крепости Второй кровавый
Блаженный царь ел слезы и овес.

В солдатских сапогах, в чужом бушлате
Сидел он там уж больше века сам,
В келейке тесной, вовсе не в палате
Пришествия Христа упрямо ждал.

Там Время присургучивало раны,
Струилась кровь в пещеры Тишины,
Ломали арки боги и титана
На пепелищах атомной страны...

Обезображенное небо выло в щели,
Срывались бастионы с древних стен,
В ружейных амбразурах вихри пели
Вставши от боли с призрачных колен.

И царь там пел забытые молитвы,
Еще с далекой Севастопольской войны,
Взрывались циферблаты, обелиски, монолиты,
Блаженный верил в царствие Весны...

Зима обжора, ныла за решеткой,
Сжирая каждый проблеск Синевы,
Царевич Алексей распятья и колодки
Чистил в кровавом мареве Невы.

Сидел там Достоевский, Чернышевский, анархисты,
Сукном зеленым морщилась тоска,
Земля во тьме, дырявая канистра
Стояла над обрывами Огня..

Но кто-то в крепости упорно Верил,
Что Русь жива в смертельной дремоте,
В сигнальных пушках замерзали звери,
Ходил Мороз по каменной воде...

Несчастный царь, блаженный и кровавый,
Писатель скорбный, фракция Своих...
Орел над безднами парил двуглавый,
Вонзая клюв в сгорающий тупик.

Да, кто-то верил в Истину России,
В князей расстрелянных и нищих мужиков,
На шпиле страшного собора сам Мессия
Русь создавал из красных облаков...

Горели циферблаты за седым окошком,
Кромсали тверди высшие Чины,
А царь сидел прижавши к Сердцу кошку,
Последнюю защитницу Страны...

Она ведь ела крыс чумных, жестоких,
Чтоб хоть клочок Земли родной спасти,
С царем последним отсидевши сроки,
Сумевши не погибнуть и Простить...