Отец Николай и матушка Фотиния

ОТЕЦ НИКОЛАЙ И МАТУШКА ФОТИНИЯ

Преклони колени сердца перед Ним...
И тогда пришедший Ангел вдруг ответит:
– Если ходишь в сердце с Господом своим,
Нет тебя счастливее на свете.

Не поймёт тебя никто со стороны,
Не заметит сокрушенья и смиренья.
Так и действуют спасённые сыны –
Им не надо от чужого поощренья.

Только тот, кто Духом Божьим осенён,
Слышит голос, говорящий ему свыше.
Благодатью исполняется Закон,
Кто Господень, тот Его свободой дышит.

Если в жизни изменяются пути,
Не смотри на будущего тени…
Чтоб тебе с дороги не сойти,
Преклони пред Господом колени.

Благовестникам периода Перестройки посвящается…

      С началом Перестройки в СССР, в 1985 году, правительство под руководством Михаила Сергеевича Горбачёва, сделало ставку на рыночную экономику, но для этого не было нужных специалистов, потому началось активное сотрудничество с западными партнёрами.Одним из условий помощи государству было миссионерство. И в страну хлынули не только бесплатные банки с детским питанием и сигареты «Мальборо», но и упаковки с Библиями и Евангелиями на современном русском языке, которые раздавались миссионерами в больницах, тюрьмах и православных храмах. Всё чаще миссионеры стали приходить в школы, раздавая Евангелия. Верующие и неверующие теперь могли свободно читать Слово Божие в русском переводе. Православная церковь стала открывать Воскресные школы, и в самые трудные для страны годы переустройства люди стали обращаться к вере.
      В это время всем миром собирали деньги на восстановление храмов, разрушенных в атеистическом государстве. Как правило, они были переоборудованы в клубы или склады. На селе с большим количеством крестьян, чтобы сохранить структуру сельского хозяйства, строили школы, детские сады, больницы, начали ремонт старинных заброшенных храмов. Но если в школу, больницу и детский сад можно было отправить на работу молодых специалистов, которые получили бесплатное образование и обязаны были «подтвердить диплом» трёхлетней практикой, а там, глядишь, и остаться ради жилья и своей обретённой семьи, то по духовной части сотрудников было немного. Особенно неохотно ехали в деревню молодые батюшки, у них была возможность учиться дальше, а не прозябать на небольшие пожертвования прихожан.
      Отец Николай и матушка Фотиния жили при монастыре. Батюшка был дьяконом, матушка в молодости училась на регента. И вместе они могли стать необходимыми служителями в только что отреставрированном сельском храме в двадцати километрах от областного центра. Они были ровесниками, учились в одной семинарии, там и познакомились, венчались в двадцать лет, а потом были направлены для служения в монастырскую церковь.
Но к моменту Перестройки им было по пятьдесят. Единственный сын вырос, женился и жил в миру. А они остались при монастыре. Настоятель предложил им поехать на новое место служения, в деревню, где будет и жильё при храме. Они согласились, не раздумывая. Когда же приехали, то увидели, что работы предстоит немерено, а помощников придётся искать из добровольцев села без оплаты. Приехав на место, обнаружили, что жильё при храме – старое одноэтажное помещение с двумя пятиметровыми комнатками и прихожей, да разрушенной «буржуйкой» у входа в проходную комнату. Требовались деньги на ремонт, но пока на дворе было лето, они вселились в свой домик. Однако, жильё, пустовавшее много лет, было тёмным и сырым, пахло плесенью и крысиным помётом. Но они остались на ночлег, чтобы на другой день отравиться в село на поиски сподвижников.

      Ночью похолодало, но уставшие за день переезда супруги легли спать в лыжных шерстяных костюмах и вязаных шапочках, как в палатке. Были у них и спальные мешки, но пока ещё лежали упакованными. Уместившись на старом диванчике «Юность», который был поставлен в доме заранее кем-то из верующих для батюшки, они спали, крепко прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Но и ватное одеяло не помогало из-за влажных и холодных стен.
      Матушка, привыкшая вставать рано, в пять утра была уже на ногах. Она взяла ключ от храма и ушла помолиться. Икон ещё не было, но сохранилась старинная фреска в малом молитвенном зале. С неё смотрел лик Спасителя. Матушка Фотиния, будучи в одиночестве, стала перед ней и просила о своих нуждах вслух. Она благодарила за Приход, за жильё при храме, просила посылать навстречу искренне верующие души и благословить посёлок к покаянию. Потом вышла во двор и обнаружила, что территория вокруг храма довольно большая, и было бы неплохо разбить грядки под зелень, и привезти из монастыря рассаду цветов, чтобы посадить их по периметру ограды. Порадовалась, что ограда недавно была выкрашена в голубой цвет, это добавляло жизни на фоне белокаменных зданий. Повсюду у изгороди росла аптечная ромашка, какой-никакой цветок, да ещё и лекарственный! Матушка решила собрать ромашковых головок на лечебные цели – и чай пить, и волосы мыть. Крапива и чистотел в изобилии распространились по участку, им нравилась влажная почва, а за северной стеной храма, обращённой к берёзовой рощице, слышалось журчание воды.
      Матушка вышла из калитки и отправилась на этот звук. Деревья скрывали узенькую, но длинную речку, текущую в низине. Фотиния увидела деревянный спуск к реке, с несколькими ступеньками, уходившими под воду и перилами с двух сторон. Речка оказалась холодной и, судя по тёмной толще воды, довольно глубокой. Вероятно, здесь били ключи. Она пошла вдоль берега и увидела в десяти метрах от спуска женщину, набиравшую воду в бидончик. Матушка поздоровалась. Женщина вздрогнула, она не ожидала кого-то встретить в этот час, но вспомнила, что должен приехать священник, и приветливо улыбнулась.
      – Здравствуйте, матушка, – сказала нарядно одетая женщина лет около сорока, – ждали вас всем селом! Как хорошо, что теперь можно пойти помолиться в своём родной храме! Я тут заведующей библиотекой работаю, меня зовут Зоя Анатольевна. Она недалеко. На другой стороне трассы. Через нас из города проходит направление на райцентр, поэтому и автобусы несколько раз ходят, и дорогу отстроили.
      Матушка улыбнулась. Собеседница продолжила:
      – Вот заработает храм, не знаю когда, и буду туда приводить детишек из детского дома. Не все крещены… Надо бы учить их по Библии. Нам в библиотеку недавно миссионеры подарили несколько взрослых и детских Библий. Теперь можно с детьми заниматься, но я не могу – не духовное лицо. Вот если бы Вы согласились! В воскресенье на абонементе выходной, и можно проводить занятия воскресной школы, – она с надеждой смотрела на Фотинию, а матушка светилась от счастья, зная, что это поручение Господне.
      – Хорошо, Зоя Анатольевна! Меня зовут Фотиния, в миру – Светлана Ивановна. Обращайтесь, как Вам удобно. Мы с отцом Николаем обсудим Ваше предложение, думаю, он благословит доброе дело. Но надо бы и воспитателей из детдома, и заведующего позвать для обсуждения. Приходите после работы сегодня в храм, мы там будем и скажем, что решили. А здесь у вас родник? – спросила матушка.
      – Да. Он чистый, мы его бережём! Если не побрезгуете, возьмите мой бидон, я потом себе наберу! Вам нужнее, – обрадовалась Зоя Анатольевна, что может послужить матушке.
      – Благодарю Господа и Вас, что жертвуете для нас. Сказано, кто напоит детей Божиих только кружкой воды, не потеряет своей награды в Царствии Небесном. Принимаю во славу Божию. Вечером бидончик верну…

      Проснувшись, отец Николай увидел, что жены рядом нет, и вышел на двор. Матушка Фотиния открывала калитку, в руках её был чужой бидончик.
      – Спаси Христос, матушка! Ты на утреннюю дойку ходила, – пошутил батюшка.
      – И тебе доброго утра, батюшка! Воды с родника несу и хорошие новости!
      – Хорошо, когда с утра благословение, вот и попьём чайку из родниковой водички! Я умоюсь, а ты, матушка, послужи.
      Матушка Фотиния подала мужу полотенце и мыльницу. Во дворе у дома был пристроен на столбике рукомойник, наполненный со вчерашнего дня, и батюшка взбодрился, весело умывая широкое добродушное лицо, заросшее густой рыжей бородой.
      Матушка позвала к столу, подала овсянку с постным маслом, сваренную вчера на плитке, а сегодня разогретую, пока ели, закипел электрический чайник. Заварили пакетики родниковой водой и, подсластив чай, пили с сухим печеньем.
      – Ну, сестра моя, – обратился батюшка к жене так, как начинал речь, настраивая матушку на духовную работу, – что ты увидела у родника? Чей у тебя бидончик?
      – Здесь через дорогу – сельская библиотека, у родника её хозяйка набирала воды, видно, живёт недалеко от нас. Мы познакомились, я её позвала прийти после работы. Она просит в читальном зале по воскресеньям проводить занятия воскресной школы для сирот. Здесь есть детский дом. А недавно им в библиотеку миссионеры привезли несколько экземпляров Русской синодальной Библии и Библии для детей.
      – Ох, матушка Фотиния! Тебя за порог только выпусти – сразу весь посёлок евангелизируешь! – одобрительно улыбнулся батюшка, – самарянку, значит, повстречала?
      – Отец, ты ведь не будешь против такого служения? Господь же сказал ученикам: «Пустите детей ко Мне, и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие».
      – Ну, жена мне досталась! – крякнул батюшка, – на всё у неё веские доводы! Умница моя, золото моё! Пусть Господь благословит твоё доброе дело! А я испрошу благословения в епархии, чтоб молились о твоём служении, и не было ему препятствия.
Батюшка поблагодарил Господа за хлеб насущный и отправился, по своей дьяконской привычке, осматривать, как обустроить храмовую территорию…
      Вечером, когда зашла Зоя Анатольевна, матушка сказала, что отец Николай благословил её на служение детям, отдала бидон и попросила повесить в библиотеке объявление, что первая служба в храме будет через три дня, в воскресенье в восемь. Зоя Анатольевна обещала, что повесит объявление-плакат на дверь библиотеки, чтобы все проходящие его видели. А народ мимо не пройдёт, библиотека стоит у пешеходного перехода.

      Близилась суббота. Батюшка занялся устройством небольшой баньки в одном из каменных зданий на территории церкви. Здание прежде служило крестильней, судя по внутреннему устройству. Отопление и горячая вода были здесь необходимы, чтобы начать священнодействие. Мастеровой отец Николай задумал разделить большое помещение на две части, тем более, что печка там была. В армии батюшка служил по хозяйственной части и освоил кладку печей и плотницкое дело. Сейчас для восстановления требовались только материалы: глина, кирпич, побелка. Но денег пока не было. Батюшка, вздохнув, пошёл в храм помолиться. Всякую нужду, прежде, чем о ней заботиться, отец Николай сначала отдавал Богу.
      На улице просигналила машина, и послышались мужские голоса. Матушка уже открывала калитку и принимала молодых братьев из монастыря, которые вызвались помочь в устройстве на новом месте. Для начала они привезли машину дров, занялись разгрузкой и рубкой, складывали дрова у дома в поленницу, так что на месяц жильё было обеспечено топливом. Братья привезли с собой печку-прачку, растопили её во дворе и взялись за приготовление обеда. Большой дубовый стол обнаружили в сарае для хранения утвари, здесь же стояли две тяжёлые скамьи. Братья занесли стол и скамейки в большой храмовый зал, чтобы не привлекать внимания проходящих мимо церковной ограды сельчан.
      Хозяйка протёрла стол и скамьи, постелила припасённую для торжественных случаев большую белую скатерть. Поставила посуду и приборы, братья несли снедь. На столе появилась горячая уха, копчёная рыба и свежие огурцы из монастырской теплицы. Мёд, молоко и каравай ещё тёплого изутренней выпечки ржаного хлеба да творог, тоже любовно приготовленный в монастыре.
Матушка любовалась братьями как сыновьями. И то сказать, они росли на её глазах, с детства приученные к вере родителями. Печку-прачку занесли в дом, и теперь она служила для обогрева. Так что ночью уже не надо было спать в тёплой одежде. Братья спросили, что нужно для церкви. Батюшка рассказал о порушенных печах и просил привезти материал для восстановления. Они согласно кивнули и обещали помочь на будущей неделе. Приход принадлежал монастырю, и настоятель выделял средства, чтобы не препятствовать началу служения.
       Матушка попросила разрешения у батюшки поехать в город с братьями, чтобы привезти книги для воскресной школы. А заночевать она хотела в квартире сына, заодно и навестит молодых, недавно родивших своего первенца. Матушка скучала по малышу. Да и надо было поддерживать семейные связи. Сын занимался ремонтом обуви в небольшой арендованной будке сапожника. Место было бойкое, доход хороший, деньги живые. Он смог купить подержанный «Москвич», а квартира им досталась от родителей невестки, которые уехали после пенсии жить в деревню, в родительский дом.
      Батюшка не возражал против поездки, братья усадили матушку в кабину грузовика, а сами забрались в кузов под тент. На другой день утром сын, Андрей, привёз мать обратно на своей машине. Отец обнял его и повёл на экскурсию по храмовой территории. Андрей не переставал восхищаться красотой храма, выстроенного в шестнадцатом веке. Любовался он и местом расположения, спустился к реке с матерью и набрал домой ключевой воды. Загорелся желанием посещать родителей в выходной день вместе с семьёй, чтобы малыш отдыхал на природе. Выходной у него был в понедельник, поэтому батюшка порадовался, что не будет препятствий к общению. А на машине до города полчаса езды, да и матушка могла теперь добираться по церковной нужде не в автобусах, а с сыном на машине.
      Когда Андрей уехал, батюшка позвал матушку присесть на скамейку возле дома и, приобняв, сказал:
      – Видишь ли, сестра, как Господь заботится о нас? Пока мы ещё в силе, доверил нам благословенное служение, отовсюду посылает помощь! Спасибо Ему, что дал мне такую жену, таких детей и внуков! Пусть же и детей наших и внуков примет к Себе Бог наш Своими детьми. И если они не стали служить Ему в церкви, пусть служат добрым примером веры в миру! Не будем оставлять своих молитв о детях. Они – наша добрая старость…

      Воскресная служба в сельском храме приходилась на Троицу. Надо было украсить храм к этому дню, как принято издавна, ветками берёзы. Берёз в округе хватало, но ветки были высоко, и батюшка, взяв стремянку и секатор, отправился в рощицу рано утром, только рассвело. Однако рощица, как и храм, стояла на возвышенности, и стремянка никак не принимала устойчивости. Батюшка уже хотел вернуться назад, как сзади в ноги ему кинулось что-то большое и мягкое. Он оглянулся и увидел дружелюбную морду щенка-водолаза, который явно хотел играть. Потом послышался зов хозяина:
      – Чарли! Ко мне!
      Но Чарли уже вылизывал руки батюшки, а тот ласково почёсывал ему за ушами. Батюшка склонился над щенком, как над большим ребёнком, чтобы Чарли не прыгал на грудь сырыми от росы лапами.
Вскоре появился хозяин: мужчина лет сорока, худощавый, среднего роста, в очках с тонкой оправой. Он подошёл и взял пса на поводок. Чарли обиженно заскулил.
      – Доброе утро! Хороший у вас водолаз! – сказал, улыбнувшись, батюшка.
      – Здравствуйте! Малыш ещё, всего шесть месяцев. А жалко его всё время на привязи держать, вот и выгуливаю на рассвете, пока нет никого. А Вы, похоже, новый священник? Меня зовут Николай, а как к Вам обращаться?
      – Я – тёзка! Зовите просто батюшка, или отец Николай! Вы добрый человек, у собак характер их хозяев.
      – Вам помочь? – спросил тёзка батюшку.
      – Господь помощь Свою послал в лице тёзки! Вот как Он любит нас! Мне бы веток берёзы нарезать, назавтра надо храм украсить к Троице.
      – Это просто, – сказал Николай, – держите собаку, а я на берёзу, – и легко залез на два метра от земли, усевшись на толстый сук.
      Он обламывал ветки и бросал их наземь, а Чарли рвался схватить, думая, что с ним играют, но батюшка крепко держал малыша за ошейник. Наконец, на земле наросла большая куча берёзовых веток, и Николай спустился с дерева.
      – Ждите меня здесь, отец Николай, – я живу рядом, отведу Чарли и прикачу тачку из сарая, а то не унести одному.
      Через пять минут берёзовый ворох, прижатый складной стремянкой к тачке, загородив двух мужчин, державших широкую ручку, подкатил к воротам храма. Тёзка вызвался помочь украсить молитвенный зал, сказав, что хочет порадовать мать началом церковных служб. Батюшка был доволен и пожимал тёзке руку с благодарностью.
      Больше всего отец Николай любил творить чудеса и удивлять матушку. До шести утра они с тёзкой успели украсить зал, и помощник тихо выкатил тачку со двора, отправившись домой, обещая прийти с матерью и позвать соседей на праздничную службу.
Отец Николай унёс стремянку и секатор в сарайчик, а сам прокрался в дом, где матушка сладко спала в протопленной с вечера спальне. Батюшка прикорнул рядом и, обняв жену, скоро засопел, нагулявшись на свежем воздухе.

      Матушка вздрогнула от тяжести мужниной руки и тихо вылезла из-под одеяла. Оделась, умылась, стала готовить завтрак. Наконец, когда стрелка будильника остановилась на отметке «семь», она пошла будить мужа.
      – Доброе утро, батюшка! Пора завтракать! Уже семь часов!
      Отец Николай сел на кровати и сунул ноги в обрезанные старые валенки, которые носил вместо тапок. Вышел к рукомойнику, умылся и вернулся в дом. Июньское солнце радовало своим жаром. Сегодня батюшке предстояло выкосить траву по фасаду храма, и он сразу после завтрака пошёл в сарай за косой. Матушка отправилась в храм, сожалея, что не смогут в этот раз украсить дом Божий так, как делали в монастыре. Открыв дверь, она ахнула… Солнце заливало молитвенный зал, а по стенам были закреплены свежие ветки берёзы, будто выросшие за ночь.
      – Чудеса! – воскликнула матушка, – батюшка наш Николай… Не зря его нарекли в честь Николая Чудотворца!
      Она выбежала из храма и подошла к мужу, отбивающему косу, говоря:
      – Благодарю, Господи, Тебя, за моего мужа, Который заботится и о доме своём, и о церкви Твоей. Благослови Его во всех делах, пусть во всём успеет!
      – Что с тобой, матушка? – спросил отец Николай.
      – Просто молюсь, батюшка! От избытка сердца говорят уста! – сказала матушка и отправилась за граблями, чтобы собирать скошенную траву.
      Вдвоём они управились быстро и решили вместе сходить в магазин, где пока не были, купить сладостей к чаю, вдруг завтра придёт гость, чайку попить, да побеседовать. Переоделись в обычную гражданскую одежду, и пошли на другую сторону трассы. Магазин работал, и в очереди стояло человек пять. Обычный сельмаг обслуживала одна продавщица, которая по заявке покупателя переходила то на продукты, то на промтовары. В это время привезли с фермы фляги с молоком, и хозяйка магазина пошла принимать товар, объявив «технический перерыв». Покупатели вышли на улицу. Это были пожилые колхозницы. Батюшка и матушка последовали за ними.
      – С родительской субботой, женщины! – сказал батюшка, – сегодня на кладбище идёте?
      – Идём, батюшка! Вот конфеток надо купить на помин, – отозвалась высокая худая крестьянка в ситцевом платке, повязанном колпачком.
      – Хорошее дело! Пусть порадуются на Небесах, что вы их помните. А завтра приходите в храм к восьми часам на праздничную службу.
      Женщины заулыбались. И та же высокая крестьянка сказала за всех:
      – Придём, батюшка, спасибо! Столько лет ждали этого дня!
      – Заходите! Открыто! – крикнула хозяйка, и очередь двинулась в магазин.
      – Давайте пропустим батюшку вперёд, – предложил кто-то, – он один, а нас много! У него сегодня дел в церкви хватает!
      И очередь расступилась, а батюшка улыбнулся и сказал:
      – Всё Господь знает! И волны расступаются в море, и очередь в магазине, когда Ему угодно благословить Своих детей… Пусть и вас благословит Христос…

      В День Троицы у ворот храма собирались сельчане. Храм был открыт, и с крыльца спускался отец Николай в белом одеянии. Он приглашал прихожан пройти в малый молитвенный зал, поскольку в большом стоял стол с разложенными христианскими книгами для детей и для взрослых. Белый зал горел золотом свеч и изумрудами берёзовых листьев. Батюшка провёл службу по чину, а потом позвал прихожан отпраздновать за чаем великий день. Пришедших на службу было около пятнадцати человек, среди них молодые семьи с детьми. Такое предложение было необычно для священника, но сельчане обрадовались и заняли места за большим церковным столом. Две верующие женщины вызвались помочь матушке накрыть стол, пока батюшка беседует с прихожанами.
      – Друзья! Хочу сказать, что мы неслучайно вместе сидим за одним столом. Так поступали Святые Апостолы в Первой Церкви. Храма у них не было, они собирались вместе в субботу по домам и, как пишет Евангелист Лука: «В веселии сердца разделяли трапезу». Общий стол и общие скамейки делали их общение семейным. Мы с матушкой много лет служили в храме при монастыре, вырастили одного сына, больше Господь не дал, но мы верим, что здесь будут многодетные семьи и детки, посвящённые Господу. Вот недавно Зоя Анатольевна, которая тоже здесь с нами, предложила вести в воскресенье библейскую школу для детей из детского дома. Мы обсудили этот вопрос с настоятелем монастыря, и он благословил матушку Фотинию, но мне хочется знать ваше мнение на этот счёт, ведь дело это новое. Может, кто-то «против»? – спросил батюшка присутствующих.
      – Нет-нет! Мы только рады будем… Пусть дети ходят в Воскресную школу… А почему только сироты? Пусть и наши ходят! – один за другим стали высказываться прихожане.
      – Матушка! – объявил батюшка, когда Фотиния вошла в зал с подносом конфет, – не хотят тебе давать служение в воскресной школе!
      Матушка потупила голову, думая, что не готова паства, а батюшка продолжил:
      – Братья и сестры говорят, что служить надо не только детям-сиротам, а и детям верующих! – добавил он, торжествующе глядя на жену.
      Матушка быстро сориентировалась и сказала в ответ:
      – Братья и сестры! Спасибо Господу и вам за доверие. Буду учить детей со всяким прилежанием и терпением. Прошу вас молиться за меня, чтобы иметь мудрость учителя, и приводите своих детишек сюда в храм, после службы мы их чаем напоим, а потом пойдём вместе в библиотеку на детское служение.
      Раздался одобрительный гомон. Батюшка благословил пищу, и верующие стали угощаться. Со службы все уходили радостными и обещали привести в следующий выходной своих родных и соседей… Так началось рождение общины в сельской Троицкой церкви. Оно осталось незабываемым для сельчан. Верующие стали приходить в храм и на неделе, предлагая помощь по хозяйству. Отец Николай и матушка Фотиния в простоте принимали участие верующих в церковном вспоможении, благодаря Бога за Его милость.

      У тёзки Николая мать была верующей с детских лет, особенно в войну, оставшись без отца и матери, врачей, погибших на фронте, девочка семи лет вместе с бабушкой ходили в храм и помогали матушке по хозяйству. Когда началось при Хрущёве гонение на церковь, то батюшка раздал верующим старинные иконы и церковную утварь из меди и серебра, чтобы они не пропали. Он надеялся, что беззаконие кончится, тогда можно будет вернуть реликвии в храм. Но они с матушкой были арестованы по навету и умерли в сибирской ссылке. А храм с того времени был закрыт.
      Из прихожан, кому были отданы на хранение церковные реликвии, кто умер, кто уехал, дожила до лучших времён только мать Николая. Она сохранила две большие иконы с ликами Христа и Николая Чудотворца. Иконы лежали, завернутые в мешковину, в старинном сундуке, замок у которого давно заржавел и не открывался. Только мать знала, что хранится в чулане. Когда женился Николай, то привёл молодую хозяйку в дом. С тех пор прошло десять лет, а детей у них не было. Николай решил освободить чулан под мастерскую, но сундук занимал много места, и он спросил у матери, можно ли его вынести. Мать вдруг вспомнила после воскресной службы, что в сундуке, и сказала сыну:
      – Не трогай пока, сынок. Сундук не наш, церковный. Пусть батюшка его осмотрит и сам решит, что с ним делать.
      Узнав об этом, Николай после работы зашёл в церковь и попросил батюшку срочно прийти к ним домой. Батюшка без расспросов пошёл за тёзкой. Замок с сундука сбили обухом топора и достали лежавшие там иконы. Удивительно, что их оклады не потускнели, а краски выглядели живыми. Батюшка с Николаем отнесли святыни в храм и поместили в малом зале в иконных нишах. О том, что в доме Николая прятали иконы, договорились не разглашать, чтобы не было пересудов.
      После этого в доме Николая стали происходить чудеса. Его повысили в должности, он стал заместителем директора мехколонны, перестал ездить в командировки и получал хорошую зарплату. Жена, работавшая учительницей рисования в сельской школе, решила помогать матушке на занятиях воскресной школы, и стала активно безвозмездно трудиться.
      Занимаясь с детьми-сиротами, жена Николая стала приводить из них способных к рисованию домой, чтобы уделять больше времени одарённым ребятишкам. Через три месяца её посвящения, когда ей было уже тридцать восемь, она забеременела. Так Господь благословил эту семью за их верность и служение. У них родился сын, которого назвали Петром, в честь князя Петра, мужа Февроньи, о верности в семье им теперь каждый год напоминал день рождения сына.
      Отец Николай любил семью тёзки и считал их самыми близкими в селе, хотел, чтобы молодой Николай стал ближе к Господу и видел в нём будущего дьякона церкви. А Николай-тёзка стал чаще навещать семью священника и подолгу разбирал с батюшкой вопросы по Священному Писанию. Подружился он и с сыном батюшки, Андреем. Вместе ходили на рыбалку, по грибы, вместе помогали в церковных нуждах батюшке, пока жёны с матушкой Фотинией готовили еду и прибирались в храме.

      На первом занятии воскресной школы в следующий выходной были дети из подросткового детского дома. Все двадцать человек от двенадцати до пятнадцати лет. Из них только пять девочек, самых старших, остальные – ребята. Матушка Фотиния после службы в храме отправилась в библиотеку вместе с Зоей Анатольевной, и по дороге хозяйка библиотеки поведала, что они располагаются в бывшем доме священника, которого оклеветали и отправили в тюрьму при Хрущёве. У него было пятеро детей от двенадцати до шестнадцати лет. К ним был приставлен государственный опекун, который поселился в доме, позднее пришла директива построить в посёлке подростковый детский дом, а дом священника отдать под сельскую библиотеку.
      Так дети и выросли в детдоме, но все пятеро сыновей вырвавшись из-под государственной опеки, отправились в монастырь и теперь – священники. Матушка, узнав эту историю, захотела непременно разыскать и пригласить в гости детей мучеников, она верила, что в монастыре должны быть о них сведения.
      Перед началом беседы с детьми матушка включила запись церковных песнопений и наблюдала за реакцией детей. Пение было необычным, и кто-то позёвывал в ладошку, другие, толкая соседа локтем, прятали улыбки, но девочки и трое двенадцатилетних ребят сидели с одухотворёнными лицами и, казалось, пели внутри себя. Матушка приметила это и попросила после занятия их остаться, отпустив остальных ребят.
      – Я вижу, что вам понравились песнопения. А хотели бы вы петь так же, – спросила матушка.
      – Разве такое возможно? – спросил черноглазый цыганёнок Ваня, – ведь они как ангелы поют!
      – Мы с вами пойдём сейчас в храм, чтобы не задерживать Зою Анатольевну, и там я послушаю ваши голоса. Кто захочет учиться церковному пению, с теми буду заниматься.
      Дети впервые пришли в церковь. И с любопытством осматривали устройство храма. Батюшка Николай провёл ребят по территории, рассказал о церковном хозяйстве, о будущей крестильне, для чего она нужна. Дети ощутили себя нужными в устройстве дома Божьего и были довольны.
      У всех ребят оказались хорошие голосовые данные. Матушка сказала, что в течение месяца они будут готовиться к Дню Петра и Февроньи, поэтому надо заниматься каждый день, чтобы что-то доброе получилось. Договорились, что дети будут приходить на занятия после обеда, когда у всех тихий час, это наиболее удобное время. И матушка отправилась вместе с детьми просить разрешения директора детского дома на посещение репетиций.
      Директором была коммунист из старой гвардии, которая не признавала православия. Но когда матушка пришла с восемью её воспитанниками и сказала о цели своего визита, директор вспомнила новый курс советского правительства на поддержку религиозных организаций, и согласилась, что дети всё равно не спят в тихий час, так пусть уж лучше поют.
Так в церкви появился детский хор, к которому уже после следующей воскресной службы присоединились четыре девочки из верующих семей. Матушка продолжала вести воскресную школу, но занималась только с подростками, не могла охватить детей младшего возраста, требовались воспитатели-помощники. Вскоре жена Николая, Ольга, предложила заниматься с малышами лепкой из глины и рисованием. Ей выделили время в субботу в читальном зале библиотеки. Матушка тоже приходила, читала детям библейские истории, проводила беседу, а потом сестра Ольга по сюжету истории предлагала нарисовать картинку. Родителям и детям нравились такие занятия.

      На празднование Дня Петра и Февроньи собралось много гостей. Прихожан с каждым богослужением прибывало, а в этот день приехали братья-певчие с наставником из монастыря, пришёл председатель колхоза со своей семьёй посмотреть на работу нового священника. Когда же во время службы зазвучал детский церковный хор, многие из присутствующих склонились на колени и плакали.
Батюшка поздравил паству с праздником православной семьи, а наставник прочитал проповедь о важности воспитания детей в вере. Малый зал не мог вместить всех пришедших, поэтому стол из большого зала вынесли на улицу, на нём установили трёхведёрный самовар, поставили чашки и сладости для детей. Желающие сами наливали чай. В это время братья в храме беседовали с отцом Николаем.
      – Как, отец Николай, думаешь дальше жить? – спросил наставник, – нынешнее ваше пристанище похоже на летнюю дачу, придётся в город на зиму перебираться.
      – Как же в город? – обеспокоился батюшка, – лучше здесь квартиру снять, чем из города добираться каждый день. У матушки занятия хора, воскресная школа. На мне – ремонт крестильни. Не можем мы в город! Только наладили связь с мирянами.
      – Тогда предлагаю построить на храмовой территории бревенчатый дом, в котором будет трапезная, где можно и воскресную школу проводить, ведь с окончанием каникул труднее станет с местом в библиотеке, школьники будут занимать читальный зал чаще. К трапезной будет пристроено ваше жильё и котельная с паровым отоплением, как тут с водой?
      – С водой трудно. Только летом можно пользоваться уличным водопроводом, а в остальное время придётся носить воду с колонки, она метрах в пятнадцати от храма.
      – Поговори на эту тему с директором совхоза, как только выстроим трапезную, пусть подведёт воду с фермы. Думаю, он будет не против, да можно спросить об этом прямой сейчас, он с женой и детьми чаёвничает во дворе.
      – Если не возражаете с матушкой, то завтра и начнём стройку. До конца сентября управимся, срубы у нас есть, надо только выбрать, а установить недолго, потом провести внутренние работы: отопление, электричество, установка электрической плиты, сантехники, душевой, а о мебели в жилье придётся позаботиться самим. Будете откладывать из пожертвований, пока не построим дом, взносы нам не перечисляйте.
      Батюшка был рад, но не знал, как разместить строителей. Наставник и тут прочитал его мысли:
      – Завтра братья установят большую палатку, где будут ночевать и обедать, поищи из пенсионеров, кто может готовить, чтобы братья могли заниматься строительством, я мог бы договориться и взять двух сестёр из женского монастыря, да не хочется их обременять, прости.
      – Сейчас время летних отпусков, думаю, найдутся и молодые сподвижницы для приготовления еды. А то, что сказано, обсудим за столом, у нас традиция – все вопросы обсуждать с паствой. Оттуда – наши помощники, – сказал отец Николай и позвал братьев присоединиться к чаю.
      Когда подошли братья, верующие притихли, и отец Николай воспользовался замешательством.
      – Страшно, братья и сестры, быть за одним столом со священниками? Но это тоже братья наши, только старшие. И вот с чем они приехали – предлагают построить здесь своими силами большую бревенчатую трапезную, где будут проходить занятия воскресной школы и наши обеды, а нам с матушкой в пристройке будет приспособлено жильё. Для этого надо подвести к трапезной водопровод, чтобы не было проблем с водой и отоплением. Какие будут предложения? Строиться нам дальше или будем жить, как жили? Тогда на зиму пойду к кому-то квартировать. На нашей даче мы быстро в мороз отойдём к Господу, – пошутил батюшка.
      – Конечно! – сказал директор совхоза, – вам спасибо за такую грандиозную работу в течение месяца! Как подняли нас в религиозной культуре и только вдвоём! У нас целый штат потребовался бы для такой работы. Просим ваше руководство повысить матушке денежное обеспечение – все дни на ногах, как ангел трудится неустанно! А с подводкой воды поможем, сделаем водоотведение от фермы бесплатно, пока есть деньги в премиальном фонде.
      Народ дружно захлопал, одобрительно кивая. Батюшка пожал руку директору, поблагодарил за поддержку. Потом продолжил:
      – Есть ещё одна нужда. Приедут братья на стройку уже завтра. Установят палатку, временную летнюю кухню, а готовить некому. Как решим этот вопрос? Или нам пригласить сестёр из женского монастыря, но тогда надо кому-то их пустить пожить на время строительства к себе, или будем дежурить по очереди, готовя еду для братьев?
      Жена Николая, Ольга, подняла руку:
      – Пусть приедут сёстры, поживут у нас, комната свободная есть, а верующие сейчас занимаются огородами и детьми, и внуками, лучше их не обременять. А мы с семьёй рады будем послужить Господу в этом деле.
      – Ну, хорошо! Мудро! Спасибо, сестра Ольга! Да воздаст Господь за ваше гостеприимство дому вашему, как воздал гостеприимству Авраама, отца всех верующих, подарив ему наследника! А мы будем расходиться в радости, помнить сегодняшнее наставление и пример доброго брака Петра и Февронии, – сказал отец Николай.

      В понедельник к восьми утра приехали строители. Старший по стройке попросил отца Николая показать, где будет стоять трапезная и, с учётом этого, братья стали устанавливать палатку для своего временного жилья. Они привезли доски для пола и горбыль для летней кухни, которую разберут по окончании строительства. В грузовике была газовая плита и баллон с газом. Обнаружив, что нет бани, старший решил сколотить душевую кабину, надо было позаботиться о стирке белья, а дрова кончались. Одного из братьев старший после разгрузки стройматериалов отправил с батюшкой за дровами и заодно выбрать сруб для дома. Они уехали в город на грузовике.
      К девяти часам пришла сестра Ольга, у неё был по понедельникам выходной, и она решила познакомиться с послушницами, чтобы после работы забрать их к себе на постой. В половине десятого с игуменьей приехали две молодые послушницы, и матушка, которая не хотела задерживаться, попросила Ольгу показать, как разместят девушек. Семья Николая жила в своём доме в трёх минутах от храма, братья вызвались донести вещи. Но у сестёр были рюкзаки на плечах и сумки на колёсиках, поэтому они отказались.
В доме был вход в общий коридор, из которого направо – дверь в горницу, где стоял разложенный диван-кровать, этажерка, торшер и журнальный столик. Горница не отапливалась, но благодаря большим окнам по двум стенам летом хорошо прогревалась. Во дворе была банька да несколько аккуратных грядок с редиской, огурцами, луком и зеленью, да ремонтантной земляникой. Позади дома раскинулся сад с яблонями и грушами.
      Мать Николая, когда гости вошли в калитку, полола грядки. Она взглянула на девушек, и сразу к ним расположилась: скромные, не накрашенные, улыбчивые. Приветливо позвала гостей осмотреть дом.
      Игуменья про себя отметила чистоту и уют в доме и на участке, и была довольна условиями для послушниц. Она оставила девушек разобрать вещи, переодеться, а потом идти на своё новое послушание. Сама же матушка торопилась в монастырь, и задерживаться не стала. Сёстры скоро переоделись в привычную одежду для дома, захватили с собой фартуки и пошли с Ольгой на стройку, где братья успели раскинуть свой временный дом и, растопив печку-прачку, варили гречку, чтобы подкрепиться до обеда. Сёстры заняли свой пост, а братья ушли в палатку завтракать.
      К обеду приехал грузовик с колотыми дровами, их осталось только сложить в поленницу, братья вшестером легко перекидали дрова на нужное место и спросили батюшку, с чего начать строить: с душа или с временной столовой. Батюшка предложил сперва сколотить душ. Плиту и баллон разместили в крестильне. Когда братья установили плиту, им стало ясно, что надо будет и крестильню довести до ума. И батюшка остался доволен своим тактическим ходом.
      Во дворе нашлась бочка для полива, но огорода пока не было, и бочку приспособили на крыше душевой кабины. Сестра Ольга принесла из дома старый смеситель, мастеровые братья нашли ему применение. Так в этот день появились два новых объекта рядом с храмом – палатка и душ. Послушницы с сестрой Ольгой сходили в магазин, принесли необходимые продукты. Они решили каждый день закупать всё свежее, деньги на питание строителям пожертвовал женский монастырь.

      Пока суд да дело, только кажется, что стройка закончится быстро, а надо было залить фундамент, дать ему месяц, чтобы застыл, и только потом устанавливать сруб. Но в течение месяца при уплате аванса заказчикам гарантировали сохранить сруб на складе. В это же время в церковь пришли рабочие от директора совхоза и занимались подводкой водопровода в крестильню. А электрики установили бойлер для нагрева воды.
      Окончив работы по установке сруба, строители обещали вернуться в следующем октябре, чтобы начать отделку дома. Но двое из них, по поручению наставника, ещё две недели трудились на отделке крестильни. Сёстры-послушницы уехали, а братья заселились на их место в горницу, так как палатку разобрали. Теперь забота об их питании легла на церковь. Батюшка выдавал матушке деньги, и она готовила еду для братьев. По воскресеньям монахи участвовали в богослужении и не работали. Они оказались хорошими певцами, и матушка приглашала их днём отдохнуть физически и побыть на репетициях церковного хора.
На двух службах братья присоединились к детскому хору, по благословению отца Николая. До сентября они закончили работу и поехали на учёбу в семинарию, которая с этого года открылась при монастыре. Для послушниц женского монастыря там было организовано отделение регентов, куда поступили и наши помощницы со стройки. Так начиналась дружба и совместное служение молодых братьев и сестёр, которые через два года стали супругами и трудились уже вместе. А пока ждали следующего этапа стройки. Но жилья у батюшки с матушкой к зиме не было.
      Однако на селе велось строительство нового микрорайона с двенадцати-квартирными двухэтажками. И семье Николая, как не имеющего собственности, при беременной к тому времени жене, выделили двухкомнатную квартиру. Мать Николая пришла к батюшке и просила, хотя бы на год поселиться у неё в доме, когда сын с женой переедут. Батюшка с матушкой приняли это предложение с благодарностью, как от Господа, и до окончания строительства жили с сестрой Лидией одной семьёй, помогая по хозяйству.
      В мае Ольга стала матерью, она уже не работала и приходила с малышом погулять в цветущем саду у свекрови. Её ученики-художники после восьмого класса поступили в Суздальское художественное училище, чтобы учиться иконописи. Другие девушки-выпускницы пошли учиться на рабочие специальности в городе, и там поселились в общежитии. К сентябрю следующего года в детском доме осталось пятнадцать воспитанников. Учителей перевели на работу в новое школьное здание, зарплату уменьшили, так как изменились условия работы. Пятнадцать детей тринадцати-пятнадцати лет пока жили в своём доме с воспитателями, директором и поваром. Так было решено директором совхоза до выпуска. Но скоро директор детдома ушла на пенсию, ей было уже семьдесят, и она обратилась за помощью к отцу Николаю. Ей хотелось сохранить семью воспитанников в своём селе. А как это сделать она не знала.
      Батюшка стал беседовать с верующими, кто мог бы взять детей на попечение. Тогда уже попечение оплачивалось. И опять откликнулась семья Николая. Они решили в здании детдома открыть и зарегистрировать первый в селе семейный детский дом. Так, вместо одного малыша, у Николая и Ольги через год стало шестнадцать. Николаю пришлось оставить престижную работу, но он с радостью стал многодетным отцом, о чём мечтал всю жизнь…

      Ещё одну зиму жили в доме сестры Лидии отец Николай и матушка Фотиния. С Лидией случился сердечный приступ по осени, после выписки из больницы надо было за ней присматривать и готовить, и супруги остались в доме. На следующее лето начались отделочные работы в трапезной, близилось тысячелетие Крещения Руси, и для ремонта действующих храмов Епархия выделила хорошие деньги. Батюшка хотел приобрести иконы и обустроить большой церковный зал. Он пригласил для работы реставраторов. Один из них, старший альфрейщик, был из верующих цыган и недавно схоронил жену. Двое его детей жили своими семьями. Яков остро чувствовал одиночество и спасался работой. Поселился он на лето в каморке отца Николая, и там оставался за сторожа. С ним вместе жил водолаз Чарли.
      Цыган стал ходить на воскресные службы и заметил в хоре четырнадцатилетнего цыганёнка Ваню, сразу почуяв родную кровь. Он познакомился с Ваней после службы, спросил о родителях, братьях и сёстрах. Ваня улыбнулся и подвёл к Якову приёмную мать, Ольгу, державшую за ручку годовалого сынка. Ольга поняла, почему цыган заинтересовался Ваней, и позвала его в гости, не вдаваясь в подробности о своей семье.
      Когда после службы шли домой вместе с Ольгой и Николаем,рядом оказались ещё несколько подростков. Николай рассказал Якову по дороге о судьбе своих детей. Старый цыган, сидя за общим столом, после двухлетней тоски по жене вновь ощутил себя в семье и, уходя, просил Ваню себе в помощники на ремонте храма. Ваня стал приходить и помогать альфрейщикам. Через год ему предстояло сделать выбор профессии, и у него обнаружились способности и любовь к росписи по сырой штукатурке.
Ваня привязался к Якову и стал переживать о расставании по окончании работ, но ремонт храма затянулся на год, поэтому Яков с Ваней стали неразлучными. После переселения отца Николая с матушкой в новый дом, Ваня с Яковом стали жить у бабушки Лидии. Летом Ваня поступил учиться в ПТУ на альфрейщика. До города было не так далеко, и утром Яков отвозил Ваню на своей старенькой «Волге» в училище. Скоро там потребовался мастер производственного обучения. У Якова теперь была постоянная работа, свой дом и новая семья. Тогда он понял смысл библейского стиха о том, как: «Бог одиноких вводит в дом…» И не оставлял церкви, куда вскоре стали приходить и его братья-цыгане, которые щедро жертвовали на храм.

      К празднованию тысячелетия Крещения Руси работы по строительству и ремонту в храме были завершены, а батюшка смотрел на законченное дело грустным взглядом. Его, хотя и рукоположенного на иерея, дьяконская жилка не оставляла в покое. Чем бы ещё украсить дом Божий? Хорошо, что матушка была ему помощницей, у неё и спросил.
      – «И насадил Господь сад в Эдеме и поместил там человека…» – притчей ответила матушка.
      – Точно! Сад! И как я первый не додумался! Да и додуматься не мог бы без своей второй половины, мы же с тобой, сестра, как один человек! Завтра же поеду в питомник за саженцами яблони и груши, – заключил батюшка.
На другой день батюшка привёз саженцы, их было сорок, он рассчитывал высадить деревья по периметру церковного двора. Матушка уже ждала его с помощниками. Пришли Николай с детьми, цыган Яков, Зоя Анатольевна. И закипела работа. Яков же с Иваном пошли к реке, срубить колышков ивы, чтобы подвязать молодые деревья. Зоя Анатольевна недавно получила квартиру от совхоза в новом доме и собиралась продавать дом, поэтому не занималась посадками. Она предложила забрать из подполья клубни георгинов и гладиолусов, взять семена цветов-однолеток. После посадки деревьев, дети Николая занялись разбивкой клумб по фасаду храма, где на другой день матушка с Ольгой и Зоей Анатольевной заботливо высадили цветы.
      Двадцать девятого мая, в День Святой Троицы, и день освящения храма, приехал настоятель монастыря с группой певчих и двумя гостями, которые были знакомы сельчанам. Один из них – строитель, занимавшийся отделкой крестильни, а с ним его жена, послушница женского монастыря, которая работала на кухне во время стройки. Брата Василия недавно рукоположили на дьякона, сестра Надежда вела работу с детьми в воскресной школе при монастыре.
Настоятель представил церкви молодую чету и сообщил, что брат Василий рекомендован на дьяконское служение в Троицкую церковь, что было поистине царским подарком для всей общины. Продажа дома Зои Анатольевны сразу стала делом, разрешившим проблему жилья для семьи дьякона. И с этого дня жизнь церкви закипела как весенний сад.
Василий предложил устроить на территории парковую зону для детей. Вырыть искусственный водоём, запустить на лето красивых больших рыб, чтобы дети с мостика любовались ими. Вокруг неглубокого искусственного пруда насадить плакучие ивы, сделать газон с кустами розы. А метрах в десяти от водоёма установить деревянный детский городок с горками, лесенками, качелями, чтобы малыши могли приходить сюда со своими родителями. Но все материалы для этой работы церковь могла закупить, нужны были помощники из прихожан. Яков привлёк к этой работе своих братьев-цыган, среди которых были хорошие плотники, так что через месяц детский городок сиял лаковой новизной рядом с храмом.
      В день открытия парковой зоны приехали выпускницы Суздальского художественного училища, бывшие воспитанницы детского дома. Они привезли в подарок церкви три авторские иконы, батюшка освятил дары и украсил ими большой церковный зал.
Сестра Надежда была хорошей помощницей своему мужу. Она ездила в город за духовной литературой, занималась с детьми в воскресной школе, стала выдавать книги верующим, организовав при храме церковную библиотечку. Предложила матушке вести школу для родителей по субботам, а в воскресенье занималась с детьми. Матушка по-прежнему оставалась регентом, но воспитание родителей легло на её плечи. Теперь, когда верующие видели добрый пример служения её семьи, она могла вести эту работу без осуждения. К тому же сын, Андрей, стал посещать все воскресные службы и привозил с собой семью, в которой было уже трое малышей.

      Директор детского дома, Мария Иосифовна, старилась в одиночестве в однокомнатной квартире, выделенной ей совхозом после ухода на пенсию. Но новостями страны она всё так же интересовалась и была в курсе событий. Она понимала, что экономические реформы – это только начало, и должно произойти то, что внесёт коренные перемены в сознание людей.
      Не раз проходила она мимо храма, но зайти не могла, имея твёрдое основание в атеизме. Но многие в селе стали приходить в храм и помогать в благоустройстве территории. Появились цветники, молодые мамаши приводили детей на прогулку в детский городок, стали посещать родительскую и детскую воскресную школу. Меньше стало пьянства, особенно после кампании по борьбе с алкоголем, которая началась спустя два месяца после прихода к власти Горбачёва, и длилась два года.
      Но приватизация госпредприятий, шедшая с рекордной скоростью, привела к разорению многих производств, поскольку государство сняло с себя обязанность по их поддержанию, а на энтузиазме долго не продержишься. Сократилось и производство на селе. Решено было оставить ферму и завод по производству сухого молока, а телятник закрыть. И сразу появились новые проблемы. Молочных коров надо было закупать на стороне, а не выращивать в своём хозяйстве. Резко повысились цены на молоко и молочную продукцию. Если раньше при заводе был магазин, где сельчане покупали молоко, сметану, творог, то теперь эти продукты перестали брать, и магазин пришлось закрыть. Коров стали предлагать на содержание колхозникам, чтобы сэкономить на кормах. Колхозникам это понравилось, и некоторые брали не одну, а до пяти коров, и уже продавали свою молочную продукцию на базарчике у сельмага, так как и на ферме произошло сокращение рабочих.
      Не все были согласны с новым курсом партии, и на двадцать восьмом съезде КПСС Борис Ельцин, Первый Секретарь Московского горкома партии публично сдал свой партбилет, тем самым показав, что не согласен с руководством, до этого дня контролирующим процесс развития государства. Многие советские граждане смотрели прямую трансляцию съезда, и поступок Ельцина потряс многих, особенно партийцев, державших курс на коммунизм в стране.
Мария Иосифовна сидела в шоке перед экраном телевизора. Впервые ей не хотелось быть в одиночестве, но надо было разделить свою боль с соседями. Она вышла на площадку и позвонила в соседнюю квартиру. Дверь открыла её выпускница, Катя, которая недавно получила квартиру как молодой специалист, устроившись после Суздальского училища в школу преподавателем рисования и черчения.
      – Что с Вами, Мария Иосифовна? – взволновалась девушка, видя перед собой бледную с дрожащими руками женщину.
– Всё кончено, Катя! Они убили во мне веру… Позови батюшку! – умоляюще попросила директор.
Катя провела Марию Иосифовну в свою квартиру, где в это время в гостях была подруга, попросила присмотреть за бабушкой, а сама побежала в храм…
      Отец Николай всегда оставался на своём посту. По всем хозяйственным делам теперь распоряжался дьякон. Батюшка радовался, что теперь он может больше времени уделять попечению о пастве. Когда прибежала Катя, батюшка, без расспросов поспешил за ней, даже не облачившись в рясу. Он понимал, что сейчас должен быть в доме Марии Иосифовны не как официальное лицо, а как близкий понимающий человек.
      Мария Иосифовна провела батюшку к себе, она уже немного успокоилась после чашки горячего чая, которым напоила её подруга Кати. Катя попросила, чтобы Мария Иосифовна всегда обращалась, если потребуется, да и в гости заходила просто так.
Батюшка сел напротив Марии Ивановны за большим круглым столом, и, внимательно глядя в глаза, спросил:
      – Ну, расскажи, матушка, Мария Иосифовна, по какой нужде тебе потребовался в доме верующий человек? Неужели Господь достучался до твоей души?
Мария Иосифовна встала, подошла к шифоньеру и достала с верхней полки из белья перевязанный шпагатом бумажный свёрток. Видно было, что его давно не раскрывали, так что и бумага пожелтела. Когда она раскрыла содержимое, глазам открылся лик Пантелеймона Целителя в серебряном окладе.
      – Вот, отец Николай… От матери осталось в наследство, просила сохранить святыню, я икону, по причине иноверия, так и держала в шкафу. А теперь, видно, время пришло. Недолго мне осталось, пусть послужит и наша святыня храму Божию. Она и взята оттуда, только вернуть не решалась, скажут люди, что партийная, а у самой икона в доме была.
      – В пятьдесят четвёртом году комсомольцы поехали поднимать целину, в то время мне было двадцать восемь лет, и я полностью отдалась комсомольской работе, была назначена секретарём нашей группы из ста человек, поехавших в Казахстанскую степь. Там встретила свою первую и последнюю любовь, там сыграли комсомольскую свадьбу. Но прожили мы всего четыре месяца, и муж погиб во время степного пожара. Я вернулась домой к маме, которая тоже осталась вдовой после войны. Замуж мне не хотелось, я очень любила мужа и хранила память о нём. В селе тогда было беспокойство, закрыли храм, а священника с женой арестовали. Дом их национализировали, а детей приписали к открытому в доме священника детскому дому, где сейчас находится библиотека. Парторг пригласил меня для беседы и дал рекомендацию в Совпартшколу, чтобы детей воспитывать в коммунистическом духе, согласно директиве партии. Я училась и одновременно работала директором детского дома. Но все дети семьи священника выросли и, несмотря на атеистическое воспитание, стали служить Богу… А вот сейчас я смотрела по телевизору Двадцать восьмой съезд партии и выход московского секретаря из её рядов меня потряс. Вдруг поняла, что Бог, видимо, есть, когда в стране происходят такие перемены…
      – «Бог есть и ищущим Его воздаёт…» – прослезившись, ответил батюшка. И слава Ему, Творцу всего сущего, что хранит сирот и обращает сердца от неверия к истинной христианской вере. Вот и в твой дом сегодня постучал наш Господь Иисус, чтобы в старости, принять тебя Своим чадом. Благодарю Его за такую милость! Теперь и я спокоен за душу твою, о которой, мы матушкой молимся с того времени, как просили разрешить детям посещать церковный хор. И какой благодатью наполнился храм во время их первой службы! Ты ведь, Мария Иосифовна, заблудшая душа, которую Всевышний, наконец, дождался у Себя в доме. Много было в жизни, что делала по своему произволу, а теперь пришло время жить по воле Божией. Ты женщина грамотная, читай Евангелие, я тебе подарочек принёс – доступный перевод этой книги, чтобы ближе стал к тебе Господь. А теперь знай, ничего не происходит без Его воли, этим утешайся. И в храм приходи. Спасибо, что святыню сохранила. А я пойду… Да благословит тебя Господь!
И отец Николай поспешил обрадовать матушку, что Бог услышал их молитвы, и ещё одна душа уверовала. Мария Иосифовна с этого времени стала верить в Бога с большим упованием, чем когда-то верила в коммунизм. Все книги по марксистской идеологии она уничтожила, читала Евангелие и стала брать книги в церковной библиотеке. В храм её, по немощи, стала водить Катя, и скоро молодёжь пополнила ряды верующих в Троицкой церкви.

      Батюшка Николай служил священником до семидесяти пяти лет, но матушка стала болеть и слегла. Тогда их сын продал квартиру и мастерскую, купил в селе недорогой, но большой дом, поскольку дома стали оставлять, переезжая в город, ведь колхоз становился убыточным. Андрей перевёз туда родителей, чтобы ухаживать за ними. Батюшка ещё служил, а матушка не вставала с постели.
Не смотря на удалённость храма, он пользовался популярностью у горожан, особенно, «новых русских». Тогда Андрей предложил отцу открыть в трапезной столовую, а жильё при трапезной переоборудовать под кухню. Он вложил туда средства от продажи своей мастерской, и они с женой начали новое дело, которое приносило доход и семье, и церкви. Вскоре приехал новый молодой батюшка из покаявшихся комсомольских работников. Он знал все связи, чтобы вести работы по благоустройству храма и стал активно этим заниматься.

      …После смерти матушки отец Николай недолго её пережил, через полгода его настиг инфаркт, и Господь отозвал Своего служителя в Вечные Обители. Всё село провожало батюшку в последний путь, и многие плакали, потеряв своего доброго служителя, который неустанно заботился о пастве…

Из книги: Светлана Когаринова "Золото в розовых лепестках"