Джон Ормонд. Пограничье

                Питеру Тиннисвуду

И чернь крыла поставлена как отчерк
В распахнутый весенний часослов. Мой гость
Среди цветов, посланник антрацитный,
Из миндаля поющий черный дрозд.

Ежевечерне, празднуя закат,
Он день каденцией уместной провожает,
И ей свое он место ограждает,
Границу ставит под моим окном. Почти что 

Рядом. Так ли? Черный фрак,
И флейта желтая, приличные солисту.
Варьируя проворно и речисто,
Ведет он тему с чистого листа.

Несочиненный он берет мотив
Для песни, что лишь кажется внезапной,
И происходит посвист облигатный,
Единогласен шороху куста, сродни

Цветенью. Он, герой ветвей, сам удивлен
(Услышал и кивает) как эту музыку
Он здесь изобретает, из ничего
Инвенции творя мне на потеху,

С беглостью такой, что мне, увы,
Не так легко дается, и, протестуя,
Будто бы смеется его гортань
Над всякой тишиной.

Отходит свет с задумчивых небес,
Но стана нотного не иссякает щедрость,
И сардоническая партия певца вплетается
В звучащую всецельность, и мне желанную.
               
Но как ему везет! Тягаться с ним
Не нахожу резона. В отчаянье свой взгляд перевожу
На строчки хроморожденной канцоны.
Ужель придется объявлять мизер?

Но будущее нужно сотворить.
Я чувствую укол острее свиста. Жизнь
Распускается, сумбурна и ветвиста,
И речь весенняя приемлет всякий стих.


                ***

               
               John Ormond

               BOUNDARIES

                To Peter Tinniswood

A black flag giving assent to spring’s
Illumination of the book of hours,
The whiteness of my almond tree; in anthracite
Of feathers, this blackbird singing .

Each evening just before dusk, in festival,
His pertinent cadenza of the day
Defines his territory, marks his boundary
Under my work-room window. The pane,

A yard or two of air, that’s all there is
Between us. All? Yellow flute, black performer,
He flaunts his beginner’s luck, chiding, gliding
Through variations upon unfound themes;

His musical unconcern crucial
To the seeming accident of song,
His obbligato signature deriving
From ancestries of whistling, unanimous

With the blossom. He, hero of branches,
(Trick of his head) perpetually surprised
To be trapped inside what he whistles,
Inventing nothing, being invention,

Flawless as makes no matter, taunting me
To delight. He essays yes out of his history
Against all configurations of silence
Through the one throat he happens to have.

Evening adjust the trance of sky. His spate
Of acrobatics on a three-line stave,
Sardonic, repetitious, can never be the whole
Except as part of what I wish to be the whole. 

Music to him is custom. His easy tricks
Are my despair. I turn back to the page
Where my chantepleure is born already broken.
What can I bid against him but misеre?

And yet the future is still to be done.
He stabs me broad awake with notes
Not of his whistling. Thus runs spring’s rigmarole
With no song substitute for any other.