А ленинградцы, кто они?

А ленинградцы, кто они?... Мой второй приемный дед прожил 102 года. Это Дед по моей приемной матери, дед Логвин. Когда гостил у нас, каждое утро вставал и показывал мне маленькому как он стоял за деревом, целился и стрелял из винтовки Мосина в Первую Мировую. Потом рассказывал как отец его невесты его кинул, не дал обещанного приданого, а был самым богатым на всю их сельскую  округу. И дед пришел свататься, а тот и говорит что если дед такой сильный, пусть принесет без остановки  на плечах мешок муки с мельницы за 5 километров. Дед принес, тот отдал ему дочь в жены, но приданого не дал, потому что об этом в их споре о муке разговора не было. А перед войной деда посадили как первого на деревне японского шпиона, за длинный язык. Но ничего. Потом он всю жизнь раз в неделю ходил за 20 км.пешком к дочерям. Дед Логвин в 95 лет еще женился, когда бабушка Таня умерла, она была красы неописуемой и попала за это в мой стих даже. Ее однажды привезли к нам, чтобы она посмотрела телевизор, который мы только  что купилии, а ей только что вкрутили лампочку ильича в 72-м году не в Магадане, в Ленобласти в Бокситогорском районе. Таки ее посадили на стул напротив телевизора и началась программа "Время" с диктором Балашовым. Она сидит, ручки на коленях, и не шевелится. 15 минут не шевелится. Я маленький такой, рядом за столом, аж испугался: "Ты чего, бабушка?".  - Так он же на меня смотрит! Я моргнул два раза, и мне стало 20 лет и я привез невесту в дом. Все молчат, невесту мою не приняли - она же соплеменница Берии из Мигрелии! А в это же время пришел дед в гости. Он в тишине говорит: "Свари мне, девушка, борща!". Моя невеста махнула рукавом и на столе борщ. Дед покушал ее борща и сказал: "хорошая будет жена, бери ее. И не за то что она красоты неописуемой, а потому что варить умеет." А задолго перед этим моя приемная сестра привела в дом солдата - замуж за него хочет. Привезли бабушку. Не по матери которая, а по отцу моему приемному. А по этой линии у меня есть дед Яков - рыжий вепс. Он тоже всю войну чалился как враг народа - воровал колоски с голодухи. Так коммунисты говорят повезло ему, не убили его на войне. На что я отвечаю - повезло им, не убили их дедов во время  красного террора после 17-ого. Но не суть. Ну вот. Так та бабушка тоже красавица, а колдуньей была страшной. Вот ее и привезли к солдату. Сидим все за столом, а я маленький такой еще, тарелка прямо под подбородком, ладно. Пришел соллат с моей сеструхой, сели. Молчим. Вдруг бабушка встала и пошла вокруг стола. И проходя за спиной солдата, пальчиками попрыскала над его головой за его спиной! Раздался грохот. Следующий кадр - над столом солдатские кирзовые сапоги торчат! Это солдат как сидел, так и опрокинулся со стулом на спину! Полежал, вскочил и убежал. (Вот бы ту бабушку воевать против НАТО послали бы! Она бы опрокинула НАТО. Но здесь  не суть). Так когда умирала та бабушка, все меня звала. А я был в стройотряде, и маманя меня телеграммой не вызвала. Потом сказала почему. Бабушка перед смертью хотела мне дар передать. Дай колдунье стакан воды перед смертью, а она в обмен свой дар передаст. А не передаст так будет тяжело умирать. Вот бабушка и умирала неделю. Все кричала "Позовите мне Витю!". Пока дед не прорубил дыру в потолке и крыше. Быль.

 А что я приемный, я узнал соучайно, однако на 100% точно в свои 30 лет. Дело было так: Студентом, в Универе, на лекциях по юридическому праву, препод, назидательно глядя мне в глаза, сказал что у кого в паспорте фамилия не сходится с родительскими хотя бы на одну букву, тому наследства не видать. Я сличил, у меня, естественно, не сходится. Пошел менять. А букву меняли в паспорте только на Литейном в Большом доме. Оттуда меня послали в архив - как записали в роддоме сразу после  родов в несгибайкую так мне в паспорт и перепишут. Стою в архиве на улице Петра Лаврова, тетенька переписывает данные из несгибайки в справку для КГБ,  а я читаю три странные строки:

1. Дата рождения - 19 августа.
2. Изменить дату рождения по уважительной причине.
3. Установить дату рождения - 11августа.

Что это? - воскликнул я. - Спроси у мамы, - кинула через плечо тетенька. Но тогда  я ничего не узнал. Мама включила Комисаржевскую - так что же, мне ребеночка подменили? И как начала орать типа плакать. И моя санта-барбара началась. Только перед смертью она призналась, что их роддом  был областной  базой для прохождения практики студентов из Меда. Вот одна студентка, проходя пракитку, и родила заодно. Ребеночка оставила, а то ее домой не пустят, иногородняя она. А обрюхатил ее тоже студент, но немец. А у мамы ребеночек умер. Вот она и взяла меня. Все как полагается в санта-барбаре. То-то я помню как играл в футбол на полянке, вдруг ко мне подошел усатый дядька, крепкий,  невысокий, шотен, взял меня за руку и мы пошли  к нам домой. Там он заперся на кухне с предками, а я утром у кровати увидел большую коробку с солдатиками. На коробке надпись на иностранном, буква "а" с умляудом. Солдатики в доспехах тевтоских рыцарей, и пушечка стреляет ядрышками, если ей ствол оттянуть. Афигеть! Потому что маманя вдруг исчезла на все лето. Оказалось что она начала  путать следы. Под Бокситогорском в Ленобласти  дом продала, новый, за 15 км. от Питера, совсем под Питером купила.

Биологическую маму я искать не стал. Неприятно мне придти в какую-то огромную семью и сказать что бабуля ихняя студенткой залетела было дело, типа "здравствуйте карамазовы я  ваш смердякоф". А вот немцу в глаза  я  бы посмотрел из любопытства. Его наследства мне не надо, у меня свое уже есть неплохое. А узнать кто он, интересно. Однако,  так я до сих пор я и не  знаю кто мой биологический папенька, из какой он семьи немецких партиийных бонз, поэтому такой засекреченный, к бабке не ходи. Иначе зачем было КГБ не шпионов ловить, а мою несгибайку из архива тырить? Только такое объяснение может быть, почему в моем деле в КГБ эта страница засекречена. Но еще не вечер. Раз судьба была узнать в архиве те три строки в несгибайке, прочту и первую страницу дела моего. В России все секретно, но ничего не тайно, как писал английской королеве ее посланник из опнадцатого века. Быль. Морче ки'но.