О непомерно лицемерном

Д. М.
переступив порог родного дома
и бросив куртку в сторону, ещё
держась от слёз и с подступившим комом
глотая данность жгучим жаром щёк,
которому, как и всему, началом
служила злость, а позже - лютый гнев,
я спряталась от всех и обещала,
что впредь ни слов, ни строчек о тебе
(как видишь, я врала себе в тот вечер,
и, раз уж честно, не одной себе).
не так я представляла нашу встречу.
не так. поддавшись внутренней борьбе
тревожных мыслей, где одна являла
собой признанье собственной вины,
и где ей рьяно противостояла,
виня тебя, другая, у стены
я села и уставилась в окно, где
теперь уже не сыпал прежний снег,
противоречащий сухой погоде
последних дней; я вспомнила о всех
отвергнутых когда-то мной, и знаешь,
из всех я подпустила лишь тебя,
а ты, как оказалось, всё играешь
чужими чувствами. увы, нельзя,
нельзя, мой друг, подобным увлекаться,
но дело не моё и диктовать
свои законы, тщетно распинаться
не буду. я могу предполагать,
что ты не промах и уже внушаешь
доверие к себе другой, другим?
и правильно! надеюсь, не страдаешь,
и свято верю в то, что ты любим.
и всё же, возвращаясь к теме встречи,
холодной, как и воздух за окном
в тот непомерно лицемерный вечер,
признаюсь, я врала тебе. во всём:
в ответах на вопросы, в поведении,
невольно отстранённом. говорят,
что лучшая защита - нападение?
надеюсь, твой тяжёлый, строгий взгляд,
язвительные, колкие насмешки,
надменность, обозлённость и слова,
произнесённые скорее в спешке,
без задних мыслей - подтверждение; я
не знаю правды, но принять другую,
наверно, не смогу. хотя терять
нам нечего. тогда приму. любую.
а в целом повернуть бы время вспять,
переизбрать сценарий и по новой
дуэтом честно отыграть его
так, словно в первый раз с тобой знакомы,
не зная друг о друге ничего.