Поездка в Москву

                1
Не сделаю дурного шага.
Мечты спокойны и чисты.
Дорога, ручка и бумага.
Со мною друг, а в сердце – ты.

И бесконечные просторы
Июньских солнечных равнин,
Их неохватные обзоры
Мне говорят: «Ты не один!

Не унывай, когда с тобою
В душе святынею живет,
С его волненьем и любовью
Минувший незабвенный год –

Год неожиданного счастья,
Ведь до сих пор в тебе оно,
А остальное все равно».
И, подбородком на запястье
Припав, в вагонное окно

(Оно в просторы дня открыто)
Смотрю, в былом мечтами вновь.
Печаль, разлука – жизни свита,
Но королева – лишь любовь!

27 июня 2000
Челябинск – Москва


                2
Кто же там тропинку протоптал,
Как пробор на шевелюре травяной?
Поезд пролетел, и мягкий луг отстал,
Растворился в дымке золотой.

О, когда бы так же быть могло
И в разлуке долгой двух сердец,
Чтобы всё печальное прошло,
А тепло и свет, что сердце сберегло,
Стали бы взаимны наконец.

27 июня 2000
Челябинск – Москва 


                3
Вот и Волга. Мы едем вдоль берега.
Как привольна она, широка!
Как любовь: ни тоска, ни истерика
Над любовью не властны пока.

Паруса раздуваются белые
И смуглеют фигурки пловцов.
Плеск, разносится шум голосов.

Не вдвоем, ничего не поделаешь.
Но – мы живы, в конце-то концов!

Эти волны, и дали раздольные,
Зелень круч, и небес синева,
Как любовь – торжествуют над болью, над
Мглой тоски: память счастья жива!

27 июня 2000
Челябинск – Москва


                4
Скользят леса, холмистые уступы,
Расплывшиеся рыхло облака;
Колышут зелень волны ветерка.
Я потерял навек родные губы,
О милых рук тепле моя тоска,

Видны в окно купе поля июня,
Скучая в серой дымке накануне
Тягучих, долгих, проливных дождей.

В затишье затаившегося лета
На грусть мою, родная, нет ответа.
Не знаю даже: как сегодня, где ты?
Но в чувствах – навсегда в душе моей.

27 июня 2000
Челябинск – Москва 


                5
Так много дней прошло в молчании,
Так много их продлится впредь,
Что невозможно расставание
Уже ничем преодолеть.

Какое может быть сближение,
Чем пересилить боль и грусть,
Когда такое отчуждение,
Что и подумать я боюсь

О новой встрече, предстоящей нам.
Но я люблю тебя одну!
И я отчаянья щемящего
От сердца отгоню волну.

Не предъявлю ни в чем упрека я,
Поступки не сужу твои.
Пусть жизнь неправая, жестокая,
Но нет мне жизни без любви!

27 июня 2000
Челябинск – Москва


                6
Тот цену счастью не узнает
И не найдет его нигде,
Когда себе он позволяет
Забыть его, предать в беде,

Поддаться сумеречной грусти,
Не удержать в душе тепла.
Измены сердце не допустит!
Вся жизнь соединилась в чувстве
Любви – она всегда светла.

27 июня 2000
Челябинск – Москва 


                7
Стремятся длинные вагоны
Вдаль по приволжской стЕпи сонной 
К столичной шумной суете,
И весь природный мир зеленый,
Притихший и заворожённый, –
Подмога творческой мечте.

Но мало утешений в грусти,
И всё никак не отвлекусь я
От мыслей об одной тебе,
О прожитой поре счастливой,
А ветра свежего порывы
Врываются в окно купе.

Бесцельны дни пустого лета.
Как горестно и горько это –
В который раз в далекий путь
Привычно ехать без любимой,
Единственной, необходимой.
Увижу ль вновь когда-нибудь?

А ветер мягко овевает,
Ободрить словно бы желает,
Развеять тусклую печаль.
Спокойно катятся вагоны,
А зелени холмистой склоны
Безмолвно уплывают вдаль.

27 июня 2000
Челябинск – Москва


                8
А в Москве – затяжные дожди,
Струйки катятся с листьев и крыш,
Всюду рябь расплескавшихся луж.

Холодок на душе: «Не грусти!»
Я надеюсь, и ты не грустишь:
Да грустить бы тебе почему ж? – 
       У тебя теперь муж.

Это лето – в судьбе перелом,
Ибо жить предстоит так и впредь.
Это – новая жизнь началась.
Лишь бы вспомнилось что-то потом,
Лишь бы не о чем было жалеть.
Хорошо пусть всё будет у вас! – 
       Навсегда, как сейчас.

28 июня 2000
   Москва 


                9
Гремит столичное метро,
Несет людей до места к сроку.
Всё нервно, шумно и пестро,
А сердце так же одиноко.

К чему вся эта пестрота,
Пролеты по незримым безднам,
Раз не сбылась моя мечта
О путешествии совместном?

К чему мне тесных станций блеск,
Тоннельный свист и гул протяжный,
Когда мой главный интерес –
Лишь ты, а прочее неважно.

В метро, вдвоем, плечо к плечу,
Смотреть на лампочек мельканье...
Но я один сквозь мрак лечу:
Ты – далека, ты – лишь в мечтанье.
Но не могу я, не хочу
Принять бессилье расставанья!

28 июня 2000
   Москва 


                10
Объявляют названия станций.
Вскользь плафоны помчались, сияя.
Сколько лишнего в этом пространстве,
Если в нем тебя нету, родная!

Сколько острой тревоги дорожной,
Сколько грусти (всё мимо и мимо...),
Если встреча уже невозможна,
Если прошлое невозвратимо.

По тоннелям летит громыханье,
Стонут гулкие рельсы под током.
Задевает толпа ненароком.
Это – жизнь, это – боль расставанья,
Это – память о счастье далеком.

28 июня 2000
   Москва


                11
Сидеть в Москве за столиком в кафе,
Тянуть неспешно ледяную «Колу»
И с тихой грустью думать о тебе.
Давно привык я к мысли невеселой
О полном одиночестве, о том,
Что всё уже едва ли поправимо,
Что дальше отступают, день за днем,
Блаженства времена вдвоем с любимой.

Заполненное, шумное кафе,
Наклонный дождь за тусклою витриной.
Мы больше не вдвоем. В моей судьбе
Счастливой нет минуты ни единой,
Чтоб впрямь, по-настоящему была
Без горького осадка прожитОю.
Разлуки даль, но как земля мала, –
Ведь я в мечтах по-прежнему с тобою.

28 июня 2000
   Москва


                12
Жаль, что не избран я тобою,
Что ты другого предпочла.
Но ни отчаянье слепое,
Ни одинокой грусти мгла
Души моей не застилают,
И в жизни я тебе добра
Желаю – как его желают
Той, кто роднее, чем сестра.

28 июня 2000
    Москва


                13
А метро по привычке гудит
И сквозь сумрак тоннелей несет.
Ни упреков тебе, ни обид –
Лишь любовь, всё другое не в счет.

День прохладный, бесцветный, сырой.
Небо в дымке, и сердце в тоске.
Как давно я уже не с тобой,
От заветной судьбы вдалеке.

Не осталось и тени надежд.
Был весь мир, а теперь – ничего.
Воздух утренний влажен и свеж,
Но печаль наполняет его.

29 июня 2000
    Москва


                14
Есть жизнь. Есть работа и рвенье.
Есть мысли, мечты, вдохновенье.
Есть планы на несколько лет.
Всё правильно. Но, к сожаленью,
Нет счастья и нет утешенья.
Нет главного в жизни успеха,
Поскольку тебя со мной нет.

А все-таки – песня не спета.
Есть память, есть голос поэта –
Твой голос в прекрасных стихах.
И сердце в разлуке согрето
Минувшего светом, и лето
Еще отзовется, как эхо,
Когда-нибудь в будущих днях.

29 июня 2000
   Москва 


                15
Монотонное соло дождя,
Гулкий сумрак ненастного дня.
Жизни длящейся верить нельзя:
Нет в ней больше добра для меня.

Всё, что было, исчезло вдали.
Вспоминать его мне одному.
Мы былого сберечь не смогли
И расстались бог весть почему.

В полумглу погружен, в полутьму
День такой, что сказать не решусь:
Я ль тоску посвящаю ему
Или он воскресил мою грусть?

29 июня 2000
    Москва


                16
Счастье невозвратимо:
Было – и скрылось мимо,
      Доставаясь другим.
Важно, что всё же было,
Ярко путь озарило,
      Согрело в холоде зим.

Осталась память о счастье –
Радость, а не бесстрастье,
      При мысли одной о той,
В ком видел ты, без сомненья,
Земных чудес воплощенье,
      Кто была хоть на миг с тобой.

В жизни главное – в этом,
В полной теплом и светом
      Возрожденной душе.
В этом – судьбы основа:
Страстное сердце снова
Поверить в счастье готово,
      Но всё это в прошлом уже.

30 июня 2000
    Москва


                17
                Я клятвы дал, но дал их свыше сил.
                Е. А. Баратынский

Нет, клятвы в правде чувств – не свыше сил:
Всю жизнь мою тебе я посвятил.
Пусть я тебя не вижу наяву,
Но верным сердцем для тебя живу,

Из всех на свете – для тебя одной.
В тебе обрел я идеал земной,
И образу родному твоему
В разлуке верен – одному ему.

И сколько б ни прошло в разлуке дней,
Твой образ лишь светлей в душе моей,
И сердце память счастья сбережет,
Которым полон был минувший год.

Какие б ни настали времена,
Душа моя тебе одной верна
И дням, когда я был с тобой вдвоем.
Так пусть же в сердце остаюсь твоем

Хоть отблеском далекого огня –
И это драгоценно для меня.
Пусть в памяти, в мечтах, не наяву,
А всё же я лишь для тебя живу.

30 июня 2000
   Москва 


                18
Разве так уж и важно это,
Чем измерить масштаб разлуки,
Протекающей дни за днями:
Две ли тысячи километров
Между разными городами,
Наш ли город, где в мертвом круге
И не слышим мы друг о друге?

Расстоянья ничто земные
Перед дальностью безграничной,
На которую, как чужие,
Разошлись две души родные.

Ну, чего уж там! Как обычно.
Так, наверное, и бывает.
Сердце тоже об этом знает –
Боль привычная.
                Но при этом
Разве меньше душа страдает
Одиноким и тусклым летом?

1 июля 2000
   Москва


                19
Рутинной жизни бесталанность,
Быт, поглотивший бытие,
Не призванность, а самозванность,
Как стихотворчество мое –

До встречи, до любви, до чуда
Преображения души.
Нет, жизнь – не косной глины груда,
А ключ, лепечущий в тиши

Слова сумбурного признанья
Полям, деревьям, небесам.
Признаний в чем? Им нет названья,
Но от волшебного сиянья
Я чище становлюсь и сам.

1 июля 2000
    Москва   


                20
Пусть изменяют нас года,
Но чувство в сердце неизменно:
Моей любовью навсегда
Ты остаешься в жизни, Лена.

Пусть отошло былое вдаль,
Но даже горечь и печаль
Для жизни сердца плодотворны,
Чтоб волю к счастью закалить,
Чтоб чувства в нас могли бы быть –
Как грусть, чисты, как жизнь, упорны.

2 июля 2000
   Москва


                21
Давным-давно уже ни слова
И больше месяца заочно,
Но сердце всё принять готово,
В нем чувство искренне и прочно.

Да что, забывшись, говорю я?
Ты – замужем... вся жизнь – другая.
Но я люблю, я не ревную,
Не осуждаю, принимаю.

А всё же трудно согласиться:
Насколько беспощадно вышло!
Но долго сердце будет биться
Любовью чуждой, странной, лишней.

Я чужд тебе, но мне чужою
Стать никогда ты не смогла бы.
В душе я все равно с тобою,
Хоть это, знаю, довод слабый.

Другие жизни, да, но всё же
Осталось пламя под золою,
И до сих пор до слез, до дрожи
Способно взволновать былое.

2 июля 2000
   Москва


                22
По рельсам в гулкой мгле скользит вагон.
Столпившийся народ со всех сторон.
Кто просто так, а кто с листком газетным,
Заполненным какой-то ерундой.
Как много лиц вокруг! Но места нет нам
Среди московских дней вдвоем с тобой.

Раз не сбылись поездки общей планы,
Мне даже вспоминать о них так странно.
Но под упругий свист метроколес,
В туннельной мгле, зажат людской толпою,
Я памятью и мыслями с тобою,
И верность чувств – действительно всерьез.

2 июля 2000
    Москва


                23
«Всё прошло без борьбы, без усилия –
Оказался непрочным запас.
Нас ценили, любили... забыли;
Ничего не осталось от нас», – 

Так могли бы сказать сейчас многие,
В том числе ваш покорный слуга.
Оказался ненужным в итоге я,
Эра счастья была недолга.

Эра памяти, эра терпения
Вместе с эрой тоски настают –
Без надежд на возможность сближения,
Потепления и примирения.
Ничего не поделаешь тут.

3 июля 2000
    Москва 


                24
Как всё в судьбе неуловимо
И в жизни всё необычайно.
Сегодняшние дни любимой
Для сердца остаются тайной.

Где? что она? и как? Не знаю,
И не дано узнать мне это,
Но я надежд не покидаю,
Что это лето – счастья лето

Для самой милой и любимой
(Сквозь всю печаль и расставанье),
Таинственной, необъяснимой,
Дарившей мне свое сиянье.

Оно и ныне не померкло,
Не стало в сердце разногласьем.
Так верность чувств прошла проверку –
Увы, не увенчавшись счастьем.

3 июля 2000
   Москва


                25
Любовь, надежда и волненье,
Восторг, порыв и вдохновенье,
Осуществленные мечты.
Какие открывались дали,
Как чувства сердце волновали,
Как тайны дней понятны стали!
О, как была близка мне ты!

Теперь – пустыня расставанья.
Остались только восклицанья,
Как эхо, отблеск, слабый след
Прошедших дней, времен блаженных,
Дней окрыленных, вдохновенных,
Навеки сердцу незабвенных,
Важней которых в жизни нет.

4 июля 2000
   Москва

      
                26
Не надо ни роптать, ни слез напрасно лить:
           Жизнь все равно неодолима.
Былого не вернуть, любовь не возродить –
           Любовь ко мне моей любимой.

Теперь – чужой жены. Чужой... кому чужой?
           Нет сердцу никого роднее!
Ты в памяти моей – как наяву со мной,
           Тебя забыть я не сумею.

Конечно, я смирюсь, в итоге откажусь
           От всех несбыточных мечтаний,
Но всё же для меня дороже эта грусть,
           Чем внешний блеск очарований.

Я не смогу забыть и не хочу предать
           Любви, восторга, упоенья –
Всего, что никогда не даст судьба опять,
           Всего, чем я обязан Лене.

3 июля 2000
    Москва


                27
Вокзал, железная дорога,
Ненастье, небо и поля
Сквозь мелкий дождик. Как немного
Мне в силах дать сейчас земля.

Но и немало, нет – огромной,
Бессмертной радостью былой
Полны душа и сердце, помня,
Как вел к тебе мой путь земной.

4 июля 2000
Москва – Челябинск 


                28
Перелески в окне проплывают,
Зеленея сквозь серый денек,
Неуклонно меня приближают
К той, с кем счастлив быть в жизни я мог.

Но печально мое возвращенье,
Ведь для той, о ком мысли мои,
Не имеют сегодня значенья
Ни я сам, ни признанья в любви.

Лена счастлива, страстно любима,
Обрела смысл всей жизни в другом.
Ну а я и былое – всё мимо,
Как пейзаж за вагонным окном.

О, тщета этой скуки дорожной,
Да, пожалуй, и жизни тщета:
Счастье есть, но оно невозможно,
Счастье есть, но оно лишь мечта.

Но и есть – непременно! – на свете
Верность чувств, благодарности свет
Той, кому я признания эти
Устремляю за поездом вслед.

5 июля 2000
Москва – Челябинск 


                29
Как тебе живется без меня?
Пусть счастливо, милая, живется,
Чтоб не проходило зря ни дня –
Каждый непременно отзовется

Радостью, которой нет конца,
Радостью живой и настоящей,
Чтобы у прекрасного лица
Не было ни черточки темнящей.


Ну а я? Привычно промолчу,
Буду лишь в стихах влюбленно славить.
И ничем печалить не хочу,
Коль уж радость не сумел доставить.

5 июля 2000
Москва – Челябинск


                30
Былое невосстановимо,
А нынешнее всё печальней.
Я разделен с моей любимой
Непроницаемою далью.

В свой город предстоит вернуться,
Где одиночество всё то же.
Сердца давно не вместе бьются,
И шансы встретиться ничтожны.

Себе я вынужден признаться:
У милой я попал в немилость.
Мне больше нечего бояться:
Всё худшее уже случилось.

5 июля 2000
Москва – Челябинск 


                31
Поезд едет сквозь дожди
Разливные, затяжные.
Грусть тревожная в груди.
Что там будет впереди?
Встретят чем края родные?

Вероятно, ничего
Не сулит мне это лето.
Злой разлуки торжество.
Нет ответа твоего –
И не может быть ответа.

Лишь июльские дожди,
Серый свет, холодный ветер.
Та же горечь впереди.
Счастья нового не жди –
Только раз оно на свете.

5 июля 2000 
Москва – Челябинск


                32
Ничего не поделаешь ныне:
Вышла замуж невеста моя.
И совсем ни при чем теперь я –
В одиночестве, как на чужбине,
В неизбывной тщете бытия.

Но тоски я смиряю порывы.
Ничего! Не страшит меня мгла,
В сердце хватит любви и тепла.
Лишь бы только была ты счастливой,
Лишь бы жизнь твоя светлой была!

5 июля 2000
Москва – Челябинск