Книга с полки

Попалась мне на полке книга, подаренная другом года 3 – 4 назад (если честно, мне удалось её выклянчить, уж больно она мне понравилась). Некогда эта книжка была подарена старшей сестре моего друга, о чём гласит дарственная надпись, сделанная ещё перьевой ручкой (!), очень старательным детским почерком отличницы: «Олечка! Поздравляю тебя с днём рождения! Желаю тебе успехов в учёбе и счастья в личной жизни. Лаврова Наташа».

Начало 60-х гг. (дата в поздравлении, увы, не стоит, и мы точно не знаем, в каком году подруга подарила Оле столь сногсшибательный роман). Но в школе пишут ещё пером и чернилами (кстати, это красиво, хотя и непросто: по воспоминаниям моей мамы, трудно было уберечься от клякс. Небольшая помарка есть и в этой надписи). По словам друга, его старшей сестре Оле, как и её однокласснице Наташе, было в ту пору около 10 лет. Примерно третий класс.  Конечно, весьма актуально пожелание «счастья в личной жизни», но главное – книга! Какая книга! Олин братишка тоже её читал (тогда же, в детстве). Говорит, что впечатление было неизгладимое! Особенно страшно (но и жутко интересно!) было читать об инквизиции и аутодафе.

Мне роман тоже понравился. Сюжет захватывающий, а главное, речь идёт о благородном, но разорившемся семействе, что мне всегда близко. С детства люблю такие истории (возможно, узнаю в них некоторые свои семейные черты и мотивы). Должно быть, по той же причине мне в своё время чрезвычайно полюбилась «Ламмермурская невеста» (основной сюжетной линией напоминающая «Дубровского»: разве что главный герой в разбойники не подавался и не внедрялся под чужим именем в дом врага). Причём остальные вещи сэра Вальтера Скотта казались нудноватыми, а вот многократно перечитанная «Ламмермурская» каждый раз вызывала неподдельный восторг. Все эти картины обнищания и упадка, «благородная бедность» отзывались в душе чем-то совершенно родным, хорошо знакомым…  Но не буду отвлекаться.

Сейчас появилась мода даже старые всем известные сказки переписывать на новый лад так, чтобы в них никого не съедали (Колобка, например), не вспарывали брюхо волку, дабы выпустить Красную Шапочку с бабушкой – короче говоря, чтобы повсюду царило «в человецех благоволение». Несколько лет назад мне где-то встречалась серия детских книжек «Сказки без насилия»: то есть все сказки были переделаны именно таким образом. А нужно ли это? Во-первых, некоторые сюжеты просто-напросто распадутся (или сильно обеднеют, станут скучными); во-вторых, давно признано, что через сказочные ужасы дети получают «прививку» от реальных ужасов жизни (потому как на свете жить – это вам не шуточки, это не только цветочки на лужайке нюхать, и нужно быть готовыми ко всяким поворотам, в том числе и не слишком приятным. Сказки же как раз и подготавливают малолетнего слушателя к встрече с возможными опасностями и испытаниями). В-третьих, что-то незаметно, чтобы люди становились добрее и гуманнее. Ну и какой смысл в «сказках без насилия»?

В истории дона Рамиро есть, казалось бы, всё, чтобы травмировать детскую психику: и красочные описания сожжения еретиков и иноверцев, и эротические сцены (по нынешним временам, конечно, ничего особенного, но для третьего класса советской школы – довольно смело); и удушение возлюбленной чётками…  И, тем не менее, зачитывавшиеся этими «безобразиями» детишки выросли абсолютно нормальными, хорошими людьми.

Правда, по прочтении романа, вспоминая отдельные эпизоды, видеть дарственную надпись без смеха я не могу. Так и представляю эту хорошую девочку Наташу, прилежную ученицу (а что она именно такая, видно по почерку), которая дарит другой примерной девочке, своей школьной подруге Оле, столь залихватское произведение иностранной литературы. А ещё в те времена (50-е – 60-е гг. прошлого века) были очень популярны открытки с репродукциями знаменитых картин. Художественных альбомов было ещё мало, да и не всегда они были доступны, ибо продавались в основном в столицах и стоили недёшево; их заменяли коллекции открыток. Репродукции были неважного качества, однако пользовались большим спросом. Хорошие девочки тоже дарили их друг дружке. Есть альбом со старыми открытками и у нас; на некоторых из них – дарственные надписи моей маме от её одноклассниц. Но все затмевает открытка, которая хранится у того же моего друга. Вероятно, она опять-таки адресована его сестре Оле. Или кому-то ещё из родни по женской линии. К сожалению, я не помню текста дословно: это какое-то трогательно-сентиментально-идиллическое девчоночье поздравление, написанное столь же старательным почерком отличницы, как и вышеприведённое. На лицевой стороне ожидаешь увидеть умилительных котиков, барышень, розочки и т.п. Не тут-то было! Всё гораздо суровее. Открытка представляет собой репродукцию картины Репина (нет, не «Приплыли»: кстати, такой картины у Репина вообще-то нет), а… «Иван Грозный и сын его Иван»! (Конечно, эти открытки ценились сами по себе, независимо от воспроизводимых на них картин: то есть что оказалось под рукой у поздравительницы, тем она и воспользовалась, чтобы осчастливить подругу).

Так что не стоит слишком уж трепетно оберегать детскую психику: она крепче, чем кажется. Вернее, в детстве страхи свои, другие. Иной раз (по себе помню) боишься каких-то ну таких дурацких глупостей, что взрослому и в голову не придёт. Зато недооцениваешь реальные опасности. Поэтому что-то в детстве переносится легче (ты просто по дурости не понимаешь, что к чему), а что-то, напротив, представляется катастрофическим, хотя на деле это сущая чепуха. Многие старички, на начало войны бывшие детьми, вспоминали, что при известии о войне радовались, будто речь идёт о захватывающем приключении. А одна из моих пожилых родственниц рассказывала, как они с сестрой во время бомбёжки забирались под кровать и чувствовали себя в безопасности, поскольку кровать была железной, и им представлялось, что она и авиабомбу выдержит. Да и с головой под одеяло залезть, когда ночью вдруг станет страшно – также весьма надёжный способ обезопасить себя в детстве от любых внешних угроз.

А ещё, сдаётся мне, всё зависит от качества произведения. Настоящее искусство – литература ли, эпос, фольклор, музыка, живопись – психике, даже неокрепшей, не повредит, о каких бы там ужасах ни рассказывалось. Сколько есть опер с мрачнейшим сюжетом, однако когда эти страсти-мордасти облечены в восхитительную музыку, они действуют не пугающе, не угнетающе, а духоподъёмно. В весьма несолидном возрасте меня совершенно заворожили и запомнились навсегда два наших замечательных фильма – «Гамлет» и, особенно, «Король Лир» (потому что он ещё страшнее). И никто из взрослых не говорил, что, мол, рановато мне такое смотреть. Как-то проще к этому относились. Зато сейчас на каждом шагу обозначения  12+, 16+ и т.д., а толку-то? Всё равно детишки что захотят, то и найдут. И зачастую куда похлеще «Короля Лира» и прочего старья. И, что самое печальное, это может быть удручающей низкопробщиной, примитивом и дурновкусием. Что гораздо вреднее любых, лишь бы высокохудожественных, кошмаров.

Вот так случайно достанешь с полки книжку, да и перенесёшься в прошлое – недавнее, несмотря на то, что тебя ещё и на свете не было, и жизнь во многом была другой. Избитое выражение «книга – лучший подарок» приобретает подлинный смысл, когда видишь, что дети с удовольствием дарили книги друг другу, зачитывались ими, передавали из рук в руки. Это был ценный подарок (не в смысле стоимости  – сейчас книги стоят неизмеримо дороже, однако мало кому нужны) – а в смысле нематериальной ценности. За некоторыми книгами взрослые гонялись, стояли в очередях, сдавали макулатуру ради приобретения заветного издания. Книги середины прошлого века недороги, но добротны, изящно оформлены, их приятно взять в руки. Роман «Слава дона Рамиро» в 1961 г. стоил 77 копеек: твёрдая обложка, чёрно-белые иллюстрации на вклейках из плотной мелованной бумаги, чёрно-белые виньетки и буквицы в тексте, примечания в конце: всё сделано тщательно и красиво. Представляю, как захватывало младших школьников, будило и будоражило их воображение, в отсутствие интернета, погружение через книгу в отдалённую эпоху и малознакомую страну! Расширяло кругозор, между прочим.

Тот же мой друг рассказывал, как его старшая сестра с одноклассницами устроили «библиотеку» в сарае во дворе: снесли туда кое-какие книги из дома и давали почитать сотоварищам, записывая их в журнал. Увы, не все книги возвращались, и родители в конце-концов пресекли библиотечную деятельность девчонок.

Ещё один мой друг поведал, как в пионерском лагере не мог расстаться с любимой книжкой об индейцах (с какой, он и сам точно не помнит: кажется, "Последний из могикан") до такой степени, что таскал её с собой повсюду, даже в туалет. Он её запихивал под рубашку, и однажды произошла катастрофа: книга упала в дыру примитивного дощатого сортира. А была она библиотечной, то есть её надлежало сдать в срок. Каким-то чудом моему приятелю удалось выловить её из выгребной ямы палкой. Потом он долго отмывал книжку в речке, просушивал на солнце каждую страницу и спал на ней, чтобы она разгладилась. В общем, ему удалось привести книгу в более-менее приемлемый вид. И от неё даже почти не воняло: только если вплотную принюхиваться. (Вот и бери после этого книги в библиотеке!..)

Словом, и без интернета дети в прошлом веке умудрялись сделать свою жизнь бурной и насыщенной  –  в том числе при помощи открыток и книг, которыми увлечённо обменивались, дорожили ими, устраивали ролевые игры (например, моя мама с сёстрами играли в мушкетёров); благодаря же репродукциям, с детства неплохо знали мировую живопись, причём не из-под палки, а из искреннего интереса. А что писали перьевыми ручками – так это здорово! Мне очень нравится, когда текст написан чернилами – буквы с разным нажимом, с разными оттенками кажутся живыми и пахнут прошлым. Хотя не только прошлым. В замятинском романе «Мы», описывающем некое отдалённое будущее, персонажи передвигаются на аэро, строят «Интеграл» для межпланетных полётов, но при всём царящем у них техническом прогрессе пишут чернилами – вот такая забавная деталь.


4. VI. 2022.


*****

29. IV. 2023
Подписывайтесь на канал "Союз пера и левкаса"! Ссылка внизу страницы.