Птица

             – Хочешь научу тебя летать? – он подбежал ко мне и распугал птиц, которых я кормила. Они легко вспорхнули, будто ветер понес парашютики одуванчиков. Я смотрю им вслед, лечу ввысь, и небо, обнимающее Землю, город, людей, нежно касается меня.
            
          Ночью луна пробилась сквозь паутину переплетенных ветвей клена и устроила представление на белой стене. Она протягивает серебристые ладошки и зовет меня, но я шепчу: «Боюсь…» Прикрыла глаза и завертелся калейдоскоп: оранжевое солнце, поющие птицы, прозрачный воздух, мягкие облака.
          Ощущение невесомости испугало лишь на долю секунды. Упоение полетом не оставляло сомнений, что я птица и летать – мое естественное состояние.
          Но в следующий раз, чтобы взлететь, пришлось сделать усилие, напрягать тело, пытаясь преодолеть притяжение и ветер, бьющий в лицо. Руки-крылья делали широкие взмахи – тяжелые вначале, но, приобретя нужный ритм (он есть в детстве и имя его – «гармония»), легко несли ввысь.
          Когда вернулась на землю, душа еще парила и утром я не сразу ощутила тяжесть тела и себя, земную.
          С тех пор я летала. Легко и свободно.
            
          Помню, вышла в ночной сад, где происходило что-то необычайное: меж невидимых листьев светлячками повисли бутоны; вынырнула луна из небесного озера и разбросала по саду слезинки, серебристые брызги коснулись меня и позвали в полет.
          Юные крылья окрепли, взмах стал сильнее и шире, как у морской чайки, и я вознеслась выше облаков – туда, откуда земля кажется похожей на голубое яйцо сойки. Громко стучало сердце, ему отзывалось пространство, принявшее меня.
          Когда устала, нашлось пристанище для отдыха. Сидя на космической ветке, слушала тонкие струны Вселенной и внимала рассказу об ее устройстве, о человеке, времени и смысле жизни. Об этом мне ведал не голос, а Знание.
          Пролетали звезды и опускались в земной океан. Может быть, прав Генрих Корнелий Агриппа и жемчуг образуется от падения звёзд?
          Мне подарили перламутровое зернышко – Любовь, и мои крылышки засияли, как у колибри. Бережно несла я жемчужину в клюве, опустила в гнездо, устлала его мягкими веточками и пухом для птенцов, кормила их и пела лунную песню. Я не оставляла их надолго и не стремилась туда, где Боги играют планетами, как разноцветными мячами.
            
          Но мечта о вечном счастье тускнела, становилась слабее, окутывалась губительной дымкой.
          Забылось подаренное слово.
         
          Налетели степные бури, подняли серые тучи песка, пытаясь сорвать и разрушить гнездо. Защищая мой кров, дерево качалось, тяжело скрипело. Рассвирепел ураган, вырвал его с корнем и поволок, как пушинку, по пустыне.
          Улетели птенцы в чужие края.
         
          Оставшись одинокой, летаю по миру, ловлю перья-знаки убегающего счастья.
          Мне часто снится луна, похожая на глаз совы, она смотрит мудро и зовет. Я внимаю ей и вновь становлюсь маленькой птицей, что учится летать.
         
          Загадочная сила времени возвращает туда, откуда все началось.
           – Вера, хочешь научу летать? – Саша наклоняется ко мне, от него пахнет солнышком.
           – Как? Давай! – радуюсь я.
          Мы разбегаемся и пытаемся взлететь. Не получается. Прыгаем с лавочки, надувая щеки и задерживая дыхание, стараемся дольше продержаться в воздухе.
          Нет, не летим.            
          Саша сбегал домой за большим зонтом (может быть, с ним получится) и повел меня к реке. Мы встали на холме. Солнце оранжево улыбается.
            – Вера, отойди подальше, разбегись – только беги быстро! И прыгай.
            – Я боюсь, Саша.
            – Я с тобой.
            – Но у нас один зонт.
            – Вера, нам хватит одного. Держись за руку.
          Мы бежим. Кажется, еще мгновение – станем легкими и невесомыми и полетим, как колибри.
            – Лети, Вера! – кричит Саша.
          Взмахнули радужные крылья. Вернулось слово, что соткано из божественного звука.