ЛЮ...

Милый мой Саша, ты видишь, я убегаю,
Я утекаю, обрывы, и скалы, и берега я огибаю,
Мягкими водами,
Низкими сводами.
Глиняными породами
Растворяюсь.
В темень кромешную
В пену прибрежную
Превращаюсь.
Боль неизбежна.
Боли столько, что в пору не выстоять.
Выстрелить.
Выпасть случайно с высоты
С зонтом нераскрытым.
Асфальт так близко…
Надо же упасть /пасть/ так низко…
Говорят, мысли о суициде
Мучают нежеланных детей,
Напоминают о внутриутробной обиде,
Об изгнании,
О непризнании…

Милый мой Сашка, видишь же, сколько боли, но вся она
Растворяется в жарком, и терпком, и сладком саване…
Лей
Растворитель свой!
Не жалей!
Как кипяток на камни в сауне.
Чтобы пар густой,
Чтобы больше не биться об стену больной головой…
Чтобы ты со мной…
Чтобы я с тобой…

Милый мой Саша, так слушай же!
Мы с тобой на краю вселенной уже!
На последнем рубеже!
И ты отвернулся
Совсем – от меня, и совсем – всерьез.
Чтобы не видеть моей боли и моих слез.
И глаза закрыл, чтобы уж наверняка,
И сделал громче музыку,
И «включил дурака»…
Но твоя защита
Пробита.
Свергнута, низвержена, обесточена.
А где-то между сердцем и горлом клокочет,
Грохочет,
Сказать хочет…
Сквозь баррикады воином прорывается!
А потом нежно так у ног ласкается…
Бабочкой на ладони трепыхается…

Это она – наша ЛЮ…
Я ее не озаглавлю,
Не назову вслух, обойду стороной…
Но с ней ты видишь даже спиной,
Слышишь даже глухой
Мои слезы, мою боль…
И ты обнимаешь меня своей волной…
Лопнувшей гитарной струной
Бьешь! Изволь, –
Моя боль – твоя боль.
Некоторые законы нам не нарушить никак.
Если корни наши переплелись ТАК,
То ничего нам не остается, как обнять друг друга
И переждать вместе эту бурю-пургу-вьюгу…