Дома

«Мацони, молоко» под эти истошные крики с утра просыпался весь переулок. Это крестьяне, спустившееся из близлежащих деревень предлагали продукты, погоняя маленьких осликов, нагруженных хурджинами. Наш маленький флигель в центре города был окружен садом  с большими кустами сирени, летом по террасе  вились мелкие розочки. Двор был населен самыми разными обитателями. Экзотическая Анна Васильевна – историк, прошедшая сталинские лагеря и очень любившая крепкие выражения казалось,  что она забыла русский язык. Слепой, он действительно был слеп, а имя его все забыли, его забитая жена Лиза, которая безропотно сидела во дворе в то время, как ее мужа посещала эффектная дама по «деловым вопросам», деревенский портной Георгий. Окна его комнаты через узкий переулок глядели в окно утонченной Елены Ивановны, окончившей Сорбонну. Между ними случился роман. Иногда они ссорились. Георгий крыл ее последними словами, а она отвечала тоненьким голосом  по французски «ла ****е де курвиль а ля мондевож».Так что по части крепких  выражений я  была натаскана с детства. Но я не любительница мата. Тем более, что это не вяжется с моей внешностью. Но один раз мои полузабытые знания  еще как пригодились.  В ванной меняли кафель. В конец оборзевший рабочий, который и так превысив оговоренную цену  в три  раза  сказал, что  головку душа надо вешать  за отдельную плату. Я так  обозлилась, что  заговорила на понятном ему  языке,  далеко послав его  в таких изысканных выражениях, что у него отвисла челюсть. Такая культурная дамочка и такие слова.  Еще и не такие знаю, пригрозила я ему. Чо шумишь хозяйка, ща все сделаем. Ещё была немка Марта Александровна без               
жалостно муштровавшая свою  внучку. Соседка Зина, получившая из Германии посылку от мужа где было несколько кусков хозяйственного мыла, которые она обменяла на продукты. Каково же было отчаяние мужа по возвращении -ведь в каждый кусок он замуровал ювелирные украшения. Также жила бездетная пара, обожающая детей.  Тетя Ляля всегда окруженная детьми придумывала им разные развлечения. Например, делала вид, что фотографирует из старого кофейника, а потом раздавала им фотографии, нарисованные от руки и пирожки величиной с мизинец. Дядя Жора катал всех на машине, куда заталкивалось до восьми ребят. Мама рассказывала, что когда я была совсем маленькая тетя Ляля втыкала мне розу в голову и, когда собирались гости, я пела «приди ко мне я вся в огне». Во второй половине флигеля жил дядя Сережа. Все звали его бандит.  Бездетная тетя Маня, его жена, была моей крестной. Она очень этим гордилась, потому что я была очень красивым ребенком. На фотографиях видно, что это был расцвет моей красоты. Тетя Маня работала   администратором самой лучшей гостиницы, и с гордостью показывала меня приезжим знаменитостям.  Я запомнила только старенькую гениальную Рыжову, когда Малый театр во  время войны находился на гастролях.  На пасху все пекли куличи, ревниво определяя - у кого самый удачный. Тетя Маня не выдерживала и потихоньку выедала изнутри. Потом запихивала туда бинт.  Ее кулич называли больничный.                Трудно поверить, что добрейший дядя Жора и бандит были родными братьями. У бандита было своеобразное чувство юмора. Как-то пришла его прежняя жена с новорождённым младенцем   его дочкой. Так он отнес крошечного ребенка и положил в собачью будку. Добрейший Лордик только осторожно лизнул младенца. К бандиту приходил сотрудник НКВД - его друг со  злобной собакой по кличке Гитлер.  Я смотрела на него во все глаза - все зубы верхние и нижние у него были из золота. Как только я научилась ходить бабушка Машо каждый четверг водила меня в церковь. Учила молиться, постоянно внушала, что великий Сталин вор с большой дороги и вообще преступник. Папа хватался за голову - «чему ты учишь ребенка - нас   всех посадят». Но упрямая бабка гнула свое: и мать   Сталина прачка Маро  была шлюхой. Не зря пьяный сапожник колотил ее почем зря. Весь Гори это знал. Маро приходила к бабке стирать белье. Так у меня сформировался двойной стандарт: все что говорилось дома нельзя было обсуждать ни  с кем. Бабка была из Армении из обедневшего рода, но у нее, как у порядочной княгини  водились бриллианты. Три старших брата папы женились на армянках и им  достались    почти все драгоценности.  Мама, как младшая, получил только кольцо с не хилым бриллиантом, но с оговоркой что буду носить его я как ,только  стану выступать    на   скрипичных  концертах  чтобы оно сверкало когда я буду водить смычком. Моя вторая  бабушка Ксения была с  Украины.  Красавца дедушку двухметрового роста на время несения военной службы за красоту определили в преображенский полк. Он был из зажиточной  семьи, но женился на  первой красавице деревни  вопреки воли родителей. У бабушки со «свекрухой» были сложные взаимоотношения. Та постоянно попрекала ее бедностью. Мою маму бабка родила в поле.  Работали ведь до последнего дня. В смутные времена деревенские бездельники, ставшие у власти объявили семью кулацкой потому что, работая в поте лица они иногда нанимали на время сезонных  рабочих.  Деда хотели сослать в Сибирь, но ему удалось  сбежать с  моей  тетей  в  Грузию в город Поти. Красавица тетя Юля быстро выскочила замуж. Дед своими руками рядом выстроил большой дом  и  вызволил  семью.  Бабка была    такая активная, что дед от нее угорал. Она  вставала рано, вскапывала огород, варила борщ с «пэрцем». Гнала самогон.   Так и зыркала вокруг - что бы еще поделать. Дед целыми   днями лежал в саду и только следил за ней глазами. Возможно, от бабкиной активности   у него была депрессия.  Бабушка и в старости оставалась очень красивой. Мы с сестрой в очередной раз обсуждаем стройную бабкину фигуру. Вездесущая бабка выскакивает как черт из коробочки - «В мене дуже гарна была  хвихура.  «Иди  бабка, мы не о тебе. Но она снова появляется «Уси казалы». Я подозревала, что она немного знает грузинский, но   говорила она только по украински. Когда я спрашивала почему так? То мени не треба. Нехай суседы балакают по мове». Суседы и балакали(великодержавный шовинизм). Совсем маленькую водила меня в пивной ларек, чтобы я от пива потолстела.
                                                После войны я пошла в школу. Школа находилась в помещении
дореволюционной женской гимназии с просторными классами и высоченными потолками. Родители сразу определили меня в балетную школу при оперном театре и в музыкальную школу по классу скрипки. Еще я посещала платного педагога английского языка. Они считали, что у меня должно быть классическое образование. Через три года такой каторжной жизни я все бросила и занялась спортом: художественная гимнастика, теннис. Недалеко от нас находился Дворец пионеров в бывшем Воронцовском дворце. Там было масса секций, которые я посещала начиная от вышивания крестиком и вязания до шахматной  секции где я задержалась и получила первый юношеский разряд. В саду дома пионеров устраивались костюмированные карнавалы. Мы отправились туда с соседкой. Я была цыганкой. И за оригинальный костюм получила приз. У соседки костюм был из желтой гофрированной бумаги. Она изображала нарцисс. Пошел сильный дождь. Вся бумага размокла и она оказалась в одной комбинации. Ей пришлось прятаться, пока я бегала домой за одеждой. В театре юного зрителя шли замечательные спектакли, которые ставил великий Товстоногов. В русском драматическом театре играли молодой Басилашвили, Смиранин. К 16 годам осилила кое-что из классической    литературы. В библиотеке меня любили: я помогала переплетать разорванные книги, клеила формуляры.   Мне сразу давали дефицитные книги, за которыми стояла очередь. Обстановка библиотеки мне  настолько нравилась, что  я хотела поступать в библиотечный институт. В десятом классе объединили мужские и женские школы. Вот это жизнь!  Записочки, переглядывания, первые влюбленности, сплетни. Борька Джамгарян мне нравился. Он был похож на Конрада Фейда из популярной мелодрамы «Под  кардинальской мантией».  Борька мне тоже оказывал своеобразные знаки внимания: то с лестницы толкнет, то подножку подставит. Но когда он начал рвать мою тетрадь, то я схватила железную линейку и ребром, со всей  силы ударила  его по  руке  до крови. Через тридцать лет на встрече одноклассников этот кретин оказывается хотел так привлечь мое внимание, так как влюбился.  Ну как можно быть таким идиотом в шестнадцать лет.  Пригласил бы на свидание, а то тетрадки рвать.                С  Эрной мы ходили в один детский сад.  Все время проучились в одном классе.     Стало быть нашей тесной дружбе больше восьмидесяти лет. Все у нас было одинаково: в один год вышили замуж, в один  год  с  разницей в несколько дней    родили  сыновей.  Она была натуральная блондинка с вьющимися волосами и толстой косой ниже пояса. С высокой грудью и тонкой талией - настоящая красавица. Все ребята были в нее влюблены. К нам с Эрной присоединились интеллектуалка Лариса, с безупречной  фигурой, полноватая красавица Нина, кудрявая  Ирма с
нежным румянцем. Я тоже была ничего, хотя находила у себя кучу недостатков. Тем не менее, мальчики за мной тоже ухаживали. Карло Даниелов из соседней   школы влюбился в меня, но не знал, как познакомится.  Алик Добогян - его знакомый из нашего класса посоветовал ему купить билеты в  кино для половины  класса,  где нас и познакомил. Эрна встречалась с Аликом Гурфинкель.  Не могу вспомнить почему, но мы часто гуляли втроем. Потом ангелоподобный Алик куда-то слинял.  В классе мы пятеро всегда держались вместе. Если прогуливали уроки, то только впятером. У нас  это   называлось «шатало». Ходили в кино, ботанический сад, комсомольскую аллею, просто шатались по улицам.  Вечерами гуляли  по  проспекту  Руставели. Когда после жаркого дня наступала вечерняя прохлада, казалась весь город был там. Фланировали по несколько раз  от   центральной площади    до Верийского  рынка. Обязательно пили  вкусную воду Лагидзе, секрет
изготовления которой  был  засекречен.  Ели мороженное, хачапури. На проспекте  можно  было встретить кого угодно.  Все гуляли почему-то   по одной стороне проспекта.                После окончания  школы мы продолжали  тесно дружить. Но Ларка  уехала поступать  в  институт в Ленинграде  откуда была родом.  В последствии   тусовалась в одной компании с Бродским. Я уехала поступать  в медицинский во   Владикавказ,  потому что  в Тбилиси поступить было нереально.  Туда брали либо по большому блату или за очень большие деньги. Отучившись год, перевелась на второй курс. В группе мне сразу не понравилось. Либо туповатые  дети директоров совхозов (большие деньги) либо чванливые аристократы  (блатные). Дружила только с Леночкой Старостенко С ней мы  ходили в консерваторию... Обстановка там была почти семейная. Народу мало. Одни и те же лица.   С ходу за мной начал ухаживать однокурсник, но был сразу отбракован из-за  очень маленького роста, несмотря на то что папа у него был академик, ученый с мировым    именем. Ухажёр оказался настойчивым. Все звал замуж. Один раз  мы пошли к нему домой готовиться к                экзамену. Трехэтажный особняк поражал воображение. Интересно, что он думал, когда провожал меня домой. Нас позвали обедать. Когда я увидела огромный стол уставленный деликатесами, прислугу, величественную  маму шведку во главе стола то подумала, что правильно  отказывала претенденту на руку и сердце. В этом склепе мне делать нечего.  С Эрной и Ниной мы   продолжали так же  тесно  дружить,  но у каждого  появилась своя компания. Мы собирались у Юры. Состоятельные родители купили ему отдельную квартиру. Танцевали рок-н-ролл. Хозяин постоянно под мухой, писал отвратительные стихи. Просто слушателей пытал.  Мне посвятил   четыре строчки: Стихи свои, плоды похмелья дал девушке одной прочесть, Та с чувством  юмора сказала: ну что ж   в них даже рифма  есть .  В этой компании я познакомилась с Сергеем. Он был очень похож на Жана Маре. Я очень была в него влюблена, мечтала выйти за него замуж.  Он туманно намекал что мы поженимся, как только он уладит какие-то квартирные дела. Наверное,  никогда в жизни я так не была счастлива. Засыпая под музыку доносившуюся    из ресторана   фуникулера, я думала о том что скоро выйду замуж, у меня будет много детей и вообще меня ждет  долгая счастливая жизнь.  Скандал разразился, как говорится, среди полного здоровья. Папа случайно встретил нас на улице,   вспомнил наверное, что   Сергей где то там работает  чуть ни в одном с ним учреждении. Навел справки. У Сережи оказалась очень плохая репутация .  Кроткий папа  чуть ли не топал ногами -
только через мой труп! Я рыдала. Папа бушевал.  Мама  говорила что бы я не дурила  потому что они мне никогда не разрешат  с ним встречаться. Мне так и не сказали  что там прознал папа. Еще было обидно, что родители которые меня боготворили чихали на мои страдания. На утро я побежала к Юре у которого мы познакомились.  Вечно поддатый Юра ничего о нем не знал даже его адреса. Предложил послушать новые стихи . Я содрогнулась. Меня поражало то, что  Сергей не предпринимал никаких попыток увидеться со  мной и вообще. Куда-то пропал. Постепенно я стала  успокаивается. Появились мальчики, но какие-то несущественные. С Сергеем мы встретились случайно на улице. К тому времени я  вышла замуж и доучивалась дома чтобы после выпускных   экзаменов  на всегда   уехать Москву. О чем я   сразу.                не баз злорадства     сообщила   ему. Ненадолго же тебя   хватило с   кривой усмешкой пробормотал он.  А ты где был?  Он ничего  не ответил. А я сразу подумала, что родители были правы как  всегда.
Ну на кой черт мне  сдался  этот   фальшивый Жан Маре с подмоченной  репутацией. Сдав выпускные  экзамены, я навсегда уехала в  Москву.  Больше мы не виделись никогда.