Карикатурный объём

Он вышел из подъезда подавленный, словно его палец кольнули иголкой. Он готов был провалиться в какой-нибудь подвал и там доживать остаток дней. Ему надоела эта однообразная жизнь, эти хмурые лица, эти газеты, в которых трещал новостной поток. Те увлечения, которые приносили ему удовольствие раньше, перестали радовать, отчего ему пришлось забросить их. Душа болела, и рану эту нанесло ей его собственной сознание, чистое и замутненное при этом, иссохшее от всяческих раздумий, превратившееся в старую вазу с пожухлым, увядшим цветком внутри, с разбегавшимися по углам тенями.
 Похоже, началась депрессия, подумал он и был в какой-то степени прав. Он обратил внимание на мальчишек, гонявших мяч, и ему стало еще хуже. Он вспомнил, что никогда, никогда не играл в дворовый футбол из-за того, что часто болел и месяцами сидел дома перед телевизором. Зато он полюбил комедии прошлого века, а их показывали с утра до вечера по одному из каналов.
 Так грустно осознавать себя никчемным переростком, с которым никто не желает общаться. А ведь он не глупый, интересуется историей, зарождением вселенной, магией самого сложного человеческого органа – мозга. Но до сих пор он мог только наблюдать явления, но не созидать их. И в этом была его беда. Возможно, ему не хватало фантазии, у взрослых вечно исчезает созидательная функция, так бурно растущая в детстве, будто бы кто-то нажал на выключатель, и свет погас.
 К чему эти каждодневные диалоги о жизни, о смерти, о смыслах? Ведь жизнь – это тайна, с которой человек рождается и  которую уносит с собой в могилу. И пусть ты прочитаешь труды всех философов, ты не поймешь жизни. Это будут абстрактные формулы, которые повиснут в мозгу и забудутся потом, вдавившись в форму интеллектуального.  Но ты не научишься жить, вспоминая Канта, не научишься приспосабливаться к действительности, а только уйдешь с головой в отвлеченные идеи, оставшись голодным и слабым.
И пусть ты прочитаешь всего Пруста, Джойса, Вулф, Кафку, ты не станешь умнее, а только вберешь в себя их суждения и выплюнешь потом из памяти, когда жизнь стянет с тебя покрывало грез. Их сознательный поток войдет в тебя и выйдет. И останется только смириться с этим.
 Он прошел мимо лавочки, на которой сидел старик и читал книжку. Это был потрепанный томик советской фантастики. Он хмыкнул. Никогда не считал фантастику серьезной литературой. Хотя увлекался ей одно время…
 Тут он спохватился и вытащил из кармана брюк очки. Помнится, он их купил у приятеля. Взял и надел. И тут… тут… Пространство исказилось, брызнуло всеми цветами радуги, и повсюду, в небе и на земле, возникли десятки причудливых созданий, таких форм жизни, которые нельзя было и представить, даже во сне. Они играли в теннис, в бадминтон, катались на велосипедах, купались в надувном бассейне, бренчали на гитаре и хлопали себя по животу, громко смеясь над какой-нибудь шуткой. Это была особая, карикатурная, жизнь, какую можно было с легкостью отыскать, например, в рисунках Сола Стейнберга.   
 Всё это длилось с минуту и закончилось после того, как очки снова нырнули в брюки. Он потер лоб. Да, ничего не изменилось с тех пор, как в газетах появилась статья о чудиках. Они так и живут здесь, на земном шаре, и шалят. Его предположения подтвердились.