13 том. Яд. 1часть-3часть

      Палатий     (1 часть)               
               
Головами вымощена улица
Перед ней Палатий. Снова ночь
Мраком черным толпы укрывает.
Ветер, звук шагов уносит прочь.

Тьма сгустилась вдруг, и, посерела;
Люди различились и дома.
Рассветало. Видно стало лица.
Над землей рассеивалась тьма.

Но на небе бесновались тучи;
То они сгущались, то рвались.
Хлынул дождь и, тут же прекратился.
Тучи, дружно сразу разошлись.

Звон колоколов все разрастался
Извещая, утреня прошла.
Шевельнулась вся и уплотнилась
Серая, безмолвная толпа.

Вот чуть-чуть, ещё, ещё немного:
И, казалось, что живой песок,
Преобразовался просто в тесто,
Содрогнулся весь и, вдруг потек.

Вдавливая, плотно уминая
В жесткий и прямоугольный вход.
Он себя запихивал, старался;
Не кончался тот живой поток.

Молча шли, раскачивались вместе,
Опустили руки, чтоб сберечь
Ребра. И неловко наступали
Чтобы всем, одним потоком течь.

Душно пахло мокрою одеждой,
Телом и маслами для волос.
Пахло нечистотами и сыростью,
Конский, прилипал к ногам навоз.

Шли они, душа ступнями лужи,
И месили под ногами грязь.
Меж собою, сдавлены беспомощно..
Кто такое видел отродясь?!

Все безвольны, как водица в желобе.
Здесь не хватит силы повернуть,
Или сделать шаг, хотя бы в сторону:
Здесь, у всех, один и тот же путь.

Ибо, за воротами Палатия,
Тело все, свободно от тисков,
Там, душа на волю вырывается.
Не было там бурь, и нет ветров.

Там стояло солнце золотое,
Что успело над землей восстать,
Чтобы неизбежность обозначить
Света, и как будто, всем сказать:

О победе, о своей, над мраком.
И к себе, казалось, обратить
Венчики цветов, тех, что послушны,
И что только так, все может быть.

Чтобы быть здесь, то пройти положено,
Всем через такое испытание:
Этот путь был пробою смирения,
Что вживался смыслом в подсознание,

Что ты мал, случаен и бессилен,
Если вдруг, сливаешься с толпой;
Каждый враг врага в толпе огромной
И один лишь существует строй.

Только тот, что выстроился властью;
В нем ты, в безопасности, храним.
Лучшей нет возможности для смертного,
Быть в строю том, и гордиться им.
Хххххххххххххххххххх

Воздух чист в Палатии. Все вольны.
Но приветствуя друг друга, все молчат.
Здесь движенье рук, кивок, улыбка;
Мрачность – непристойна, говорят.

Здесь, умею многие и ловко,
Незаметно прибавляя шаг,
Вырваться вперед. Остановиться.
Обернуться. Приподняться так,

Чтоб тебя увидели. Заметили,
И твоё усердие - учли…
Базилевс, увы, им всем не нужен,
И они ему, все, не нужны.

Но, в Палатии пустые залы?!
Это ведь, немыслимо. А как?!!
Полный зал. Присутствие. Собрание,
Но безгласное. Увы, должно быть так!

Там, где говорит один – собрание.
Там, где каждый говорит – мятеж.
А толпа?! Она и закрывает
Тем безмолвием законов брешь.

           Таврия      (2 часть)               

В сотне верст от Корчева граница
Поясом невидимым лежит
Редкими холмами и долинами,
Там вода потоком не бежит.

Там в колодцах сладкой-то водицы
Редкость. Там она, увы, горька.
Русская там речь, и человека
Узнают еще издалека.

Дальше греки. Таврия. И всюду
Разноречье. Силы былой нет.
Но осталось древнее искусство
Не одну живет там сотню лет.

Там певец без голоса умеет
Смысл песни людям передать,
А борец соперника там валит,
Ловко, а ему не двадцать пять…

Там  Империя из века в век умело
Таврию из хилых своих рук,
Никогда еще не выпускала;
Тонко обвивала все вокруг

Не удавкой, а плющом лукавым;
Издали он кажется так мил,
Но, когда вокруг все обвивает,
Справиться с ним не бывает сил.

Власть имеет строгие задачи.
Правосудие и благо для людей,
Оборона от врагов, но если честно,
Главное от новых всех идей.

Чтоб собрать все деньги у народа,
Ведь на то она и существует - власть.
А народ карабкается в горы,
Думает:-«А как бы не упасть?!»-

Таврия на грека походила,
Что у моря краешка стоит.
Ты его толкни и покачнется,
Лишний шаг, и в море улетит.

Хоть здоров он, полон сил, желаний,
Жизнь его зависит от толчка;
За спиной глаза следящей власти,
Впереди Руси. Два маячка.
хххххххххххххххххххххххх

В Таврии стояли гарнизоны
Из наемников, и жителям как раз,
Разрешалось всем иметь оружие;
Чтобы быть полезными подчас.

Ведь несчастье сплачивает чаще
Весь народ, чем в мирные года;
В годы войн держаться легче власти,
В  мирные, бывает не всегда.

В Таврии ж, Империи бесспорно,
Помогала разобщенность. Тихо сея,
С  иудеями хазаров разногласия,
Искажали что, законы Моисея.

Готы свысока тогда смотрели,
На людей всех, тех, кто был не гот.
Роды угров, торков, печенегов
Обособленны, так те, наоборот

Уважали только чисто греков:
Земледельцев, садоводов и солдат.
Греки же, с болгарами дружили;
Вот такой был в Таврии расклад.

И Мстислава холили, любили.
Восхищались удалью, умом.
Князю русскому оружие дарили,
Дальновидности завидуя притом.

На руках висели с поцелуями
Князя  Ярослава.  Грек заметил;
О Руси он думал, ни о Таврии
(Грек себе вот это и отметил!)

Убедились -  Таврии не страшен,
Нечего и тратиться – решили.
Но, со смертью князя Ярослава,
Вновь, в Тмутаракань-то, поспешили.

С Глебом-то любезны и подарки
Все подстать! Ведь путь его всем ясен;
По отцу, законом уготован,
Таврии совсем он не опасен.

Появленье ж, князя Ростислава
Интересным стало происшествием.
Смена власти, как игра застольная;
Наблюдали за его пришествием.

За успехом князя Ростислава
Поспешила - неудача, но когда,
Вновь- успех, и стало всем понятно;
Новый князь здесь, видно, на года.

Скифы-то игру, по смене власти
Злую, но сыграли все ж, добром;
Глеба, знать, бескровно удалили,
И забыли быстро все о нём.

Только у правителей сомненье:
Сорок долгих лет прошло с тех пор,
Как ушел Мстислав с Тмутаракани;
В первый раз здесь видели раздор.

Юноши, давно став стариками,
Присмотрели, видно Ростислава;
Внешностью и доблестью под стать,
С добротой и щедростью Мстислава.

Сорок лет. Правителей не мало
В Таврии сменилось, что сказать…
Каждый должен был всегда предвидеть,
Только можно ль, будущее знать?!

Только море. Море обладает
Даром этим. Море может знать
И предчувствовать, что будет буря,
И умеет всех предупреждать.

До того, как ветер свои силы
Где-то за горами наберет;
Море начинает волноваться,
В берег свой волною оно бьет.
Хххххххххххххххххххххххххххх

      Правители    (3 часть)
                -
Ветер тащит, словно караваны,
Тучи над землею и ворчит.
В Херсонесский порт пришел корабль
Вот уже на рейде он стоит.

Берег. Вот, наместник Поликарпос
Весь сияет, словно встрече рад;
Он Константа Склира привечает,
Ловит его вечно беглый взгляд.

Поликарпос звал его «стратегос»,
Хоть входил он в комесов разряд,
Таврия, мала была для войска,
Тысячи лишь полторы всего солдат.

С кораблями прибыл из Палатия
Маленький по виду человек
Но, увы, с большим он был приказом,
Сколько было их на этот век?!

Поликарпос содержимое всем сердцем
Не читая даже, ощутил:
Базилевс вновь сократил расходы
А  бороться с этим, нет и сил.

Срок его правления не долгий,
Но вторично дал такой приказ.
Он так начал, будет так и дальше;
Интересно, а насколько в этот раз?

Базилевса действия понятны,
Старые друзья ведь, так сказать.
Если это только применимо
К отношеньям нынешным, как знать?!

Константин из знатной семьи Дука,
По вершинам канцелярии шагал,
От высоких званий к еще высшим;
Поликарпос этого не знал.

Он, как червь, лез снизу извиваясь;
Гибкий ум ему лишь помогал,
Да способности всему учиться,
Искренностью, шутовством он брал.

Он угадывал всегда начальства мысли,
Но, свое что-либо, предлагал,
То лишь для потехи и веселья,
Этим путь в карьере продвигал.

Вот, теперь он маленький Правитель,
Он наместник Таврии и что?!
Бог в награду дал ему здоровье
Пятерых детей; а слышит кто?
               
Кто-нибудь читает миль с десяток,
Писанных пергаментов; труды
Он в Палатий больше отправляет,
Чем с небес сливается воды.

О наместнике не судят по докладам-
По налогам, поступающим в казну.
Базилевс велик или ничтожен ;
Знают все лишь истину одну,

Ты обязан слушаться, чтоб выжить
И оставить место на земле
Для потомков, кои и рассудят
Кто был прав, не прав, добре и зле.
Ххххххххххххххххххххххххххххх

Что сегодня?! Константин Десятый
Вдвое уменьшал опять расходы
На поддержку армии, и даже
Сокращал ее. И в час невзгоды

Обывателей советовал, все больше
Он военному искусству обучать;
Чтобы в случае войны, они сумели,
Как солдаты, на защиту встать.

Изощрялся Склир, весь в возмущенье,
Каракатицей он базилевса звал,
Обезьяною, что гадит на папирус,
К небу, вскинув руки, он взывал:

-Как же тут ответить, мне скажите,
Нам за безопасность?! Вместо стен,
Боевых машин, солдат – советы!
Равен ли, скажите мне обмен?!

Нам с соседями приказано мирится.
Мир плохой дешевле, чем война.
Замыслы соседей узнавая, сеять смуту.
Смута ль нам нужна?!-

-Нет, повиновения! Любезный!
Это призрак власти, строй такой.
Повинуются ей, с ненавистью даже,
Все, стратегос! Вот и мы с тобой …-

Задыхался Склир уже от злости,
Собеседника готов был разорвать
Поликарпос был теперь «удачник».
И ему- то нечего терять.

Он от канцелярии зависит;
Постоянно нынче, действо чье. 
Ну а он, лишен поддержки свыше;
Кто подставит сильное плечо?!

Он, поставленный правителем Девятым.
С  его смертью, Склир наоборот,
Ослабел; а произвол благословляют
Если он дает, а ни  когда он бьет!

Базилевс тот, был чуть больше друга;
Склира мать,  женой души его была.
С ней в Палатий въехал, к ней вернулся;
И Склирена, там его ждала.

Он спешил к ней, нет, ни с поля брани,
А из храма Софии скакал;
С базилевсой Зоей обвенчавшись
В жены он Империю забрал.

И то покровительство, незримо
Склира, из невидимых рядов;
Из  кентархов- сотников, однажды,
Повлекло в реальность сладких снов. 
Хххххххххххххххххххххххххххххххххххх

В Херсонесский мыс ударил ветер,
Хотя ветер тот, восточным был.
И над Таврией уже крепчала буря;
Вроде неоткуда, дождь крошил.

Вот и тучи. Ветер подхватил их.
Рвал, метал их. Выбившись из сил,
Те, как в свалке, просто полоскались,
А со всех сторон их ветер бил.

Бухты Херсонесские считались
Лучшими из всех, средь моряков.
Сколько ж эти стены простояли,
Сколько пролетело уж веков?!

Некогда мегарские народы
Миль в десятки стену возвели,
Для защиты бухт своих, скорее
Сладкого для уст, куска земли.

Бухтою, отличнейшей от многих,
Та земля, у моря распласталась,
Ныне там, в цветении и неге
Отдыхает город Балаклава.

Обладатели последние, ту стену
И подстроили. Десятки башен в небо,
Каменными шапками уперлись;
Склиру все казалось – это небыль.

-Хоть бы стену обновить немного…,-
Склир, вдруг тихо произнес.
-А зачем?- споткнулся Поликарпос.
-Ну, а русские?! Скажи, что за вопрос?-

-Ты гадаешь, знать, на Ростислава?
С русскими у нас, ты знаешь, мир.-
-Кто же соблюдает договоры,-
Усмехнулся в злобе своей Склир,-

Если все они уже  давно забыты,
Выгоды в них нет уже давно,
Ты меня все больше удивляешь,
Что не понимаешь одного;

Ростислав захочет непременно
Таврию когда – нибудь, забрать.
Он похож, ты знаешь, на Мстислава,
И его боялись все. Сказать

Ты не можешь, что он там замыслил;
Как Мстислав, он не пойдет на Русь.
Нет ему туда, пойми, дороги,
По законам русским. Даже пусть

Он и соберется, только люди,
Не пойдут, чтоб Киев воевать,
А на Таврию, совсем другое дело,
Смысл есть героями им стать.-

-Но зачем? Ведь русские бесспорно
Наживаются торговлей через нас.
Ссориться с Империей нет смысла,
Кажется, не прав ты в этот раз.

Ведь Тмутаракань вместо торговли
Здесь получит долгую войну.
Будет здесь и флот, и будет войско,
И зачем им это не пойму.-

-Кажется, что-то происходит,
Но оно проходит мимо нас…
В руки взяв удачу, понимаешь,
Что она исчезла в тот же час.

Три десятка воинов сбежали
К русским, понимаешь, неспроста;
Были они все, одни из лучших…
Не сдержали здешние места.-

-Да, стратегос, не бегут плохие,
И кому, плохие-то нужны?-
Поликарпос, словно соглашаясь,
Закивал. Минуты тишины

Длились долго, вечностью казались;
Поликарпос сам себя ловил,
Мысленно, что думал он о том же,
И ответов он не находил.

Мысли что? Естественные мысли;
Знаешь, что граница где-то близко.
И порой пугает хмурый день,
Или то, что опустились тучи низко.

Таврия какой-то неуютной
Стала вдруг, и не хотелось знать,
Как случилось так, и как так вышло,
Не хотелось даже вспоминать.

Умудренный жизнью Поликарпос
Выводов решительных не делал,
И не потому, что осторожный,
Или кто-то скажет, он не смелый?!

Можно рассчитать еще заранее,
Когда будет винограда сбор,
И какую прибыль даст продажа,
Но не точно! И ни в этом спор…

Без расчетов, в жизни делать что-то
Понимают все, что невозможно:
Только это вовсе не предвиденье,
А предвидеть будущее сложно.

Действия людей случайны чаще,
Странные порой, что говорить?!
Нет в них просто даже оснований,
Поводов таких, чтоб торопить

Гнать события вперед куда-то;
Нам их невозможно просчитать.
И решимость Склира неприятна,
Но её, как видно, не унять.

Склир, как-будто мысли те услышал,
Тишину мгновенно разорвал:-
-Не о том, я думаю сегодня,
Если б ты, превосходительнейший, знал

Как обидно будет нам обоим
В час, когда Империя, за нас
Отступить заставит Ростислава,
Прозвучит трубы победный глас;

Нас с тобою здесь, увы, не  будет.
Впрочем, ты успеешь убежать;
И свалив все на меня,  любезный,
Где-то, той победы будешь ждать.

Но, на что победа, если знаешь,
Что средь победителей, увы,
Нет тебя, и ты стал недостоин
Ни наград, и ни людской молвы…

Я хочу гостить у Ростислава.-
Склир уже решительней сказал.
-Мысль хорошая, и я с тобой поеду.-
Поликарпос, сразу поддержал:

-Ты к нему поехать хочешь сушей?-
-А зачем? Не обижай меня.
Как утихнет буря, выйдем морем!-
-Дождь отмоет небо за три дня…-

Медленно промолвил Поликарпос
И задумался.  Он думал, почему
Не сказал, что пригласить бы князя
В Херсонес самим; зачем ему

Самому, куда, Бог знает, ехать?!
Знать судьба. Без всякого сомненья.
А предвиденье – все болтовня сплошная:
Шум и лесть одна, для угощенья.
Хххххххххххххххххххххххххх