Оп 2-38

Пираты ночуют в комнате сырой и холодной. Им хорошо предоставляется, как они будут лежать в сыро-холодной земле. Будет есть их безответное – как дерево или овца – тело, будет заползать в глаза и рот, есть виски... Но лучше ли было  утонуть в океане? Хорошо, что на берег их выбросил шторм. Хотя корабля уже нет, придется по мусорным бакам скитаться... Мусорный бак легко превращается в лодку с каютой, если найти два настоящих бревна...


Одноглазый пытается воровать и в этой комнате, и что-то простейшее по инерции воруется, но слабой душе всё же необходим хотя бы минимальный комфорт…  К тому же, если перегнуть палку, то могут отправить на улицу, а там одноглазый будет слишком заметен, кидаться в глаза - только начнёшь воровать, как пол-улицы  станет по смартфонам трезвонить в полицию...


Если нет уюта, то думать об уюте, а не пиратстве? Пиратство само польется, когда ты не расслабишься, а сосредоточишься в уюте… Настоящее пиратство как творчество... Как фокус - с участием сабель, топоров и ломов только на последнем этапе... Настоящий пират как крупная кошка - кошке неуютно, если  только  она погибает...

---

«Люблю и недостатки свои!» – думает «достоевский» пират  исступленно, «они продолжение всех достоинств моей души! И пошли они все к черту, я могу и один жить, без этих ничтожеств!» (А на другом языке этот корабль  называется «родина»!) В общем, вдвое сильнее любит он себя, одноглазого... И уж конечно ничтожны все остальные пираты - спиваются, сливаются, падают за борт, гибнут как мухи, погнавшись за мифическим золотом или романтикой. Одноглазый уже сотни их пережил. Десятки вытолкал или даже зарезал самолично... Тех, кто осмеливался назвать его "одноглазым циклопом", в первую очередь...