187. Перебирая Гримуар

Зарыл я когда-то
Веры холсты.
Обронил по пути я где-то
Все свои персты.
Но стучал,
Рьяно рвался
В ту дверь,
За которой
Адский чертог открывался.
Серафимов,               
Херувимов,
                Престолов
Тесненные золотом лица,
В отражении кровавых зеркал,
Готовых вцепиться,
Словно суккубы
В ваши тленные души.
Облизав свои губы,
Съедая вас в тиши.
Слыша хохот ветра,
В дверных щелях,
На мостах каждого метра,
В том же храме, в алтарях.
Это тихое пение -
Душ обреченных
В вечное мучение
От страхов своих.
И в моих диких,
Сумасшедших обрядах,
Поставивших самого же
Возле богов,
Пришел мне Кошмар
В виде мужчины в обносках и с палкой.
Показал мне одно из зеркал,
Замалеванных кровью,
Давно изыскавших кончины
Людей.
Вбивая по капле
В свое бренное тело,
Рисуя узоры,
Которыми изуродованы
Тысячи судных дней,
Тебя берет за руку
Верен, Гресил и Соннелон
Нетерпеливость, Нечисть и Ненависть.
Что ведут тебя снова
Через рваных подземелий ходы.
Где Розье все дарит цветы
Царству богатства Элле.
Среди огненных красок,
Разрубленных тушек и тел,
Ты ступаешь мимо злобного взора,
Который дарует Оливий,
Что несет жестокость к простым.
И все шепчет почти вереща
Верье - нарушить правило,
Что тебе дал Сатана -
Гнева, обмана правитель.
И вот ты пришел к тем вратам,
Где закончилась власть херувимов.
Ступай же дальше
По земле серафимов.
На последок вбери правду Карро,
Херувима,которому сам Балберит
Вставил железное сердце.
Запомни лик Карнивана
Ибо бесстыдство и дале поможет тебе.
И тогда отойдет Мерихим,
Унося за собой следом
Свои же болезни.
И Бельфегор не подымет
Руки свои,
Хоть он
И лени владыка.
С таким же успехом я шел
По огромным дворцам,
Что Мулцибер все же построил.
А следом Фурфур
Своим ветром
Он меня отправил в полет
И приземлился я к Асмодею на руку.
Тот был доволен моим появлением,
Ведь это развеет его вечную скуку.
Дам ему я семь наложниц,
Чтобы умерить его изощренный похотью
Пыл.
Вышел я на один из балконов
Посмотреть на самого Люцифера,
Что слишком горд, чтобы говорить
С тем, кто помечен меткой гнева.
Смотрел  в людские реки,
Где на берегу одной
Сидели Велиал и Ваал
И заставляли реку ту кипеть
От криков всех сношавшихся
В эпохах душ.
Где-то в этой пустоши,
Среди невиданных строений и дворцов
Стоит амфитеатр.
Каждый понедельник
Выносит приговоры Астарот -
Великий обвинитель.
Там сидит всегда,
За его спиной
Левиафан, съедаемый все тем пороком,
То, что он не может также
Души все приговорить.
Пред выходом на сцену вновь,
Всех кормит до отвала
Благодаря стараниям Вельзевула он -
Дагон, последний адский повар мира.
У скамьи всех подсудимых
Ждет Мамона - алчный искуситель,
Вытягивает падкие грехи, мольбы
В уголу Астароту.
А на выходе всех ждет Пифон,
Лгя до конца и ободряя всех,
Чтобы не дал ему по шапке Сатана,
За то что мало слишком крика.
Однажды так ввели и Аббадона,
Тот нехотя, но говорил о войнах.
И обвинял его сам Сатана.
Использовав свое достоинство - обман,
Заставил брата первого
Отрезать крылья, словно курице, второму.
Вердикт мы видим до сих пор -
За твердь обсидиановой двери
Не проникает лавы свет.
Цепи Бельфегора крепко держат
Аббадона у земли.
К нему приставили и Балберита,
Чтобы изводил он невозможностью,
Расстаться со своей судьбой того.
Но я пришел сюда не для того,
Пришел я в библиотеку,
Где постоянно восседает Мефистофель -
Самый мудрый из всех падших.
Пришел с вопросами
О том, что все-таки грядет,
Коль судным днем так слабо веет.
Что он может мне подать
В мое пустое созидание.
И ответ услышал я,
Осталось лишь понять его посыл.