Баллада

Серой сталью кован небосвод,
Дикой птицей мечется по морю шторм,
Выворачивая тёмных волн испод,
И в лицо швыряя брызг колючий тёрн.

Скрип уключин, боль, и вёсла руки рвут,
Гнать усталость прочь — ей нужно догрести.
Вряд ли бы сильнее подгонял и кнут,
Только б ладо  своего спасти.

Кудри, словно крылья треплет на ветру,
Ветром сорвало и  унесло платок.
Не беда. Страшнее — рано по утру,
Дорогого жизни истекает срок.

И ещё гребок, через не могу,
Среди волн вдали  видится утёс,
Где среди камней форт на берегу
Казематами-корнями в землю врос.

Там во тьме сырой тот, кто сердцу люб,
Кто не дал надругаться над честью.
Кто убил того, кто был с нею груб,
Тот с кем жизнь, как куплет из песни.

Тот с кем степь как дом, и шинель — постель,
С кем не страшно в огонь и в воду,
С кем в жару свежо, и тепло в метель,
Не страшны любые невзгоды.

...Он сказал: "Скачи, я их задержу,
Сбереги того, кто под сердцем",
И хлестнув коня, сам для куражу
Закричал: "Расступись иноверцы!"

Слёзы брызнули с глаз, увидав в далеке,
Как накинулась целая свора,
На того, кто когда-то чужом уголке
Уберёг её честь от позора...

И ещё волна, и ещё чуть-чуть,
На дне лодки мушкет и напильник.
Вёсла от себя, а потом тянуть,
И как струны звенят сухожилья.

...Сквозь решётку в дали её профиль узнал,
Сразу сердце теплом окатило:
"Мила, люба, зазноба, подруга моя,
Всё же ты обо мне не забыла!"

В море долго за ней он  глазами следил,
И чем ближе она подплывала,
Тем сильней у него билось сердце в груди,
И надеждой душа изнывала.

Вдруг подняв над скалой утлый ялик волна,
И ударив о камни, с размаху.
Откатилась назад, тихо пеной шипя,
Всё вокруг крася цветом шарлаха.

В горле ком перекрыл толи крик, толи стон,
И глазам верить так не хотелось,
Как терзал дикий шторм, меж камней, среди волн,
Бесконечно любимое тело.

Сквозь решётку всю ночь он на море смотрел,
Вспоминая что сердце щемило.
И теперь уж лишь утра и казни хотел —
Стало всё в этом мире не мило

По утру конвоир закурить предложил,
Он мотнув головой, отказался,
Тот кивнув, его молча на холм проводил,
Где с секирой палач дожидался.

Ухнув лезвие секиры опустилось.
И к прибою,  закатив глаза,
К телу женщины погибшей покатилась,
За ночь ставшая седою голова...