164. Любовь в поколениях

Почему так низко
Перед грозой
Пролетает стриж,
Гонясь за своим братом, сестрой?
Почему орлы живут одиноко?
А грифы и того кружат кособоко.
Воробью дано от рожденья летать,
Как ветер.
Разгоняя потоки его,
Ввысь и ввысь,
Но он никогда не сможет
Ни угнаться,
Ни догнать
Свою толику счастья,
Гоняясь с соколом,
Пестрой иволгой.
Он заплутает быстрее среди лугов,
Среди небоскребов.
Он просто выбьется из сил.
Ему не достать,
Не поймать их за лапы,
Не пересчитать и почистить им перья любя.
Он никогда не убежит от себя.
Он будет пытаться,
Стараться на своих не смотря,
Ведь он озадачен.
Тем почему он, воробей, никогда не поймает даже ворону?
А его легко на лету собьет соловей.
А орлан когтями выскребет сердце,
Но взлетать будет выше,
Не оставляя и шанса...
Вот вот начнет задыхаться,
Уже пух замерзать начинает,
А он не может вздохнуть...
И вот капкан этих лап разжимался,
Но он все пытался,
Но буквально на миг
В последний раз в жизни,
Он смотрит в чужие,
Взрослые глаза,
Ища там надежду.
Но в них лишь искра от насмешки
И зеленая жесть.
И начинает он падать,
Как камень, что столкнула вода,
Как ангел, которого захотели предать небеса,
Как я.
Всегда постоянно
Искать,
Отрекаться
И вновь все гоняться.
Я устаю быть в той картине,
Где ступени на уровень выше находятся за другой стороной.
Да кто я такой?
Чтобы судить
Вас, о те кто постарше.
Конечно.
Да недостоин.
И падение было концом,
А конец лишь началом,
Того, что завершилось и тот час,
Заново на свет появилось.
То чувство бездушия,
Удушия, что испытал я сейчас.
Потому что нет тех ушей кому я мог бы шептать,
Нету тех глаз, в которых я мог утопать.
Нету той кожи, которую хотел бы ласкать,
Нет той души, которой позволил себя бы трепать.
Я простой воробей,
Упавший камнем с самого неба,
Забравшись туда куда не следовало мне никогда.
Я не забуду опыт постыдный
Злой и бесстыдный.
И боюсь, как то стало
Уже навсегда.