утро

как уголь чёрн накинутый покров,
безбрежно хладнокровен, чист
и, жаль,
без прорезей сверкающих огней.
ему ли ныне мне читать мораль?
смягчись!
белёсой дымкой обратись
и не молчи об окончаньи снов.
хоть под конец укрой на тон светлей,
коль всё же суждено взметнуться ввысь.

замрёт, вгрызаясь, мертвенная тишь.
пропустит раз сквозь пальцы звонкий лай
и эхом разнесёт в морозной мгле...
но неизменной ночи виден край:
с землёй
соприкасаясь, синевой
и бледной бирюзой над сонмом крыш
разбавлен он, с зарёю на крыле,
пролившей мрак в предутренний покой,

смягчающей бледнеющую грань.
бокал твой поздний уж до дна испит,
любимица того, кто вдохновлён,
и тех, кто в прах усталостью разбит:
так будь
добра, покинь же этот путь.
к чему тебя держать в такую рань?
фонарь, продлён и ал, вдали зажжён...
скребётся лучик веры тихой в грудь.

подобно музе потайных идей,
бредовых мыслей, сбитых в ком речей,
пылающих рассветом нежных лиц,
она счастливости
не ведает границ
и всех несчастней
в мире света и теней.
но перед сонным робким утренним дыханьем
нет упоительней спокойного сознанья
далёкого конца — разлуки с ней.