Солилоквий

Как друг, я за столом сижу на равных с ночью.
Я знаю: много мог тогда бы - ей видней.
Былое больно нам милей, мы его клочим
с тоской. И это мой священный скарабей.

Честно говоря, я никогда не был самовлюблённым,
временами влюблён, но всегда любил жизнь
всю - от хаоса до удельных явлений природы -
альбатросским глазом над морем - верх и низ.

Нет разницы между открытостью и изоляцией,
в своём пределе вещь - противоположность. Ладно,
смотрите, как слова берут долг у прозы, братской ей.
Разница есть, и, конечно, это неправда.

И мне радостно, что я буду всегда ребёнок,
как сегодня, вчера и тогда - на заре,
где исконное сердцу становилось иконой
и я понял: мой дом - это мой Назарет.

На росстани времён, на смежности планид,
как в Лиссабоне в горечи распада,
как волк и вой, и вол, чей воз набит
же - мной. Я слышал - это называют саудаде.
 
Мне кажется, я становлюсь похожим на Поприщина,
самостроителем, пленённым тесностью стены.
Из этой башни вслед смотрю улыбкой нищего
с мечтой вернуть всё. Кстати, я помыл полы.

Всё сводится к тому, что времени не существует -
это фикция, придуманная для удобства.
А кто скажет, что этот тезис не согласуем
с явью, что ответит на два слова - "я помню".